Томас Мэлори - Смерть Артура

И как только он к ней явился, сказала королева так:

– А, сэр Борс! Слышали ли вы, как сэр Ланселот коварно меня предал?

– Увы, госпожа, – отвечал сэр Борс. – Боюсь, что он предал сам себя и всех нас.

– Пусть, – сказала королева, – хоть бы он и погиб, мне все равно, ибо он – коварный рыцарь-изменник.

– Госпожа, – сказал сэр Борс, – прошу вас, не говорите так больше, ибо, знайте, я не могу слышать о нем такие речи.

– Почему это, сэр Борс? – сказала она. – Разве я не могу назвать его изменником, если он носил во время турнира в Винчестере на своем шлеме чей-то красный рукав?

– Госпожа, – отвечал сэр Борс, – что он носил этот рукав, меня и самого печалит, но, ручаюсь, он это сделал не из злого умысла, – он для того нацепил этот красный рукав, чтобы никто из сородичей не мог его признать. Ибо до этого дня ни один из нас никогда не видел и не слышал, чтобы он носил знак какой-нибудь девицы, дамы или благородной женщины.

– Позор ему! – воскликнула королева. – И ведь, при всей его заносчивости и бахвальстве, вы выказали себя лучшим рыцарем, чем он.

– Нет, госпожа, не говорите так больше никогда, ибо он одолел меня и моих товарищей и мог бы нас убить, если бы только захотел.

– Позор ему! – сказала королева. – Я слышала, как сэр Гавейн рассказывал перед господином моим Артуром, что нет слов передать, какая любовь между ним и Прекрасной Девой из Астолата.

– Госпожа, – сказал сэр Борс, – я не могу запретить сэру Гавейну говорить, что ему вздумается, но что до господина моего сэра Ланселота, то я могу поручиться: он не любит ни одну девицу, или даму, или благородную женщину, но всех их почитает в равной мере. И потому, госпожа, – сказал сэр Борс, – можете говорить что хотите, но знайте, что я поспешу на его поиски и найду его, где бы он ни находился, и Бог да пошлет мне о нем добрые вести!

И на этом мы их оставляем и поведем речь о сэре Ланселоте, который лежал, страдая от жестокой раны. Когда прекрасная девица Элейна прибыла в Винчестер, она обыскала там все окрестности, и, по счастью, брат ее сэр Лавейн как раз прискакал на луг погарцевать и погорячить застоявшегося коня. И лишь только девица Элейна завидела его, она сразу его узнала и стала кричать ему громким голосом, покуда он не расслышал и не подъехал к ней. И вот спрашивает она своего брата:

– Как поживает господин ваш сэр Ланселот?

– Кто сказал вам, сестра, что имя моего господина – сэр Ланселот?

И тогда она рассказала ему, как сэр Гавейн узнал его по его щиту.

Поскакали они вместе и добрались до подворья отшельника, и там она сошла с коня. И отвел ее сэр Лавейн к сэру Ланселоту, и когда она увидела его столь больного и бледного на ложе, то не могла произнести ни слова, но вдруг упала без чувств на землю. И так она пролежала долгое время. А когда пришла в себя, то закричала так:

– О господин мой, сэр Ланселот! Увы, почему лежите вы здесь в болезни?

И снова лишилась чувств. Тогда сэр Ланселот попросил сэра Лавейна, чтобы он поднял ее и принес к его ложу. И когда она опять пришла в себя, сэр Ланселот поцеловал ее и сказал:

– Прекрасная девица, что с вами? Ведь вы причиняете мне еще большую боль. Почему вы так убиваетесь? Ведь если вы прибыли утешить меня, то добро вам пожаловать. Что же до этой моей легкой раны, то я от нее скоро уже оправлюсь, милостью Божией. Но я диву даюсь, – сказал сэр Ланселот, – откуда известно вам мое имя?

И тогда девица ему все поведала, как сэр Гавейн, остановившись на ночлег у ее отца, признал щит сэра Ланселота и открыл им его имя.

– Увы! – сказал сэр Ланселот, – мне очень жаль, что мое имя стало известно, ибо я уверен, это обернется худом.

Ибо сэр Ланселот представил в душе своей, как сэр Гавейн непременно расскажет королеве Гвиневере о том, что у него был красный рукав на шлеме и чей это был рукав, и понял он, что от всего этого произойдет немало зла. Девица же Элейна не покинула сэра Ланселота, но смотрела за ним денно и нощно и так за ним ходила, что, как рассказывает Французская Книга, ни одна женщина не была нежнее ни с одним рыцарем. И однажды сэр Ланселот попросил сэра Лавейна послать людей в Винчестер и проследить, не объявится ли там сэр Борс, и он научил его, по каким знакам узнать сэра Борса: по шраму на лбу.

– Ибо я уверен, – сказал сэр Ланселот, – что сэр Борс приедет разыскивать меня, ибо он и есть тот бесстрашный рыцарь, ранивший меня.

А теперь обратимся мы к сэру Борсу Ганскому, который прибыл в Винчестер искать своего кузена сэра Ланселота. А там его признали люди сэра Лавейна и сообщили сэру Лавейну о его появлении, и тогда он нашел сэра Борса, приветствовал его и рассказал, от кого он прибыл.

– Любезный рыцарь, – сказал ему сэр Борс, – я рад встрече с вами и прошу вас, проводите меня к господину моему сэру Ланселоту.

– Сэр, – отвечал сэр Лавейн, – садитесь на коня, и не пройдет и часа, как вы его увидите.

И вот пустились они в путь и прибыли к подворью отшельника. И когда сэр Борс увидел сэра Ланселота на ложе, смертельно бледного и обескровленного, он переменился в лице и от жалости и любви не мог говорить, но долго прегорестно плакал. Когда же речь к нему вернулась, он сказал так:

– О господин мой сэр Ланселот, Бог да благословит вас и ниспошлет вам скорое выздоровление! Ибо я жестоко страдаю от моей беды и злосчастья. Ведь я и впрямь могу почесть себя злосчастным и боюсь, Господь разгневался на меня, что наслал на меня такой позор и попустил меня ранить вас, главного и славнейшего среди нас. Вот почему я почитаю себя злосчастным рыцарем. Увы, зачем только такой ничтожный рыцарь, как я, на беду, имел довольно силы, чтобы ранить благороднейшего рыцаря в мире! Ведь когда я так постыдно напал на вас и одолевал вас числом, вы могли меня убить, но вы меня пощадили. Я же поступил не так, ибо я и все наши родичи бились с вами без пощады. Дивно мне, – сказал сэр Борс, – что сердце мое и кровь моя не отказались мне служить. И за это я, господин мой сэр Ланселот, прошу вашего прощения.

– Любезный кузен, – отвечал сэр Ланселот, – добро вам сюда пожаловать, и знайте, вы из любви ко мне наговорили на себя чересчур много, мне же это вовсе не по вкусу, ибо и на мне вина не легче вашей: я по гордыне желал непременно одолеть вас всех. Из-за этой-то гордыни я едва и не поплатился жизнью, и в этом я сам виноват. Ведь я мог бы вас уведомить о себе и тогда не получил бы этой раны. Ибо так и древняя пословица говорит: «Жестока та битва, когда брат бьется с братом и друг сражается с другом», ведь в такой битве не будет пощады, но лишь смертное кровопролитие. И потому, любезный кузен, – сказал сэр Ланселот, – оставьте эти речи, и встретим с радостью все, что ни пошлет Господь. Оставим же это и поговорим о чем-нибудь веселом, ведь что сделано, то уже сделано. Лучше поищем для меня скорейшего исцеления.

Тут сэр Борс склонился на край его кровати и поведал сэру Ланселоту, как разгневана на него королева за то, что он носил во время турнира красный рукав на шлеме. И еще он поведал ему о том, как сэр Гавейн все раскрыл через щит, который оставался у Прекрасной Девы из Астолата.

– Так, значит, королева гневается? – сказал сэр Ланселот. – Это меня жестоко печалит, но ведь я не заслужил ее гнева, Я же поступил так только затем, чтобы не быть узнанным.

– Сэр, так я и объяснил ей, – сказал сэр Борс, – но все было напрасно, ибо она говорила мне против вас гораздо больше, чем я сейчас передаю вам. Но, сэр, эта девица, что так хлопочет здесь возле вас, – спросил сэр Борс, – это и есть та, кого люди зовут Прекрасной Девой из Астолата?

– Именно так, это она, – отвечал сэр Ланселот, – и я никаким способом не могу удалить ее от себя.

– А зачем вам удалять ее от себя? – спросил сэр Борс. – Ведь она прекрасна собой, богато наряжена и всему научена. Вот если бы, волей Божией, любезный кузен, – сказал сэр Борс, – вы могли бы полюбить ее, но в этом я не могу и не смею ни советовать вам, ни указывать. Однако я вижу по ее прилежанию, – сказал сэр Борс, – что она вас любит всей душой.

– Об этом я весьма сожалею, – сказал сэр Ланселот.

– Ну что ж, – сказал сэр Борс, – она не первая, кто хлопочет об вас понапрасну, и это тем более жалости достойно.

И так они беседовали еще о многих других вещах. А дня через три или четыре сэр Ланселот вновь почувствовал себя крепким и сильным.

И тогда сэр Борс сообщил ему о том, что король Артур поклялся устроить под Винчестером большой турнир между своими рыцарями и рыцарями короля Северного Уэльса и назначил его на День Всех Святых.

– Это правда? – сказал Ланселот. – Тогда пробудьте здесь со мною еще немного, пока я совсем не оправлюсь, ибо я и сейчас уже чувствую себя изрядно окрепшим и сильным.

– Слава Господу! – сказал сэр Борс.

И пробыли они там вместе почти целый месяц, и все это время девица Элейна денно и нощно хлопотала и заботилась о сэре Ланселоте, и никогда ни жена, ни дитя не были так кротки с мужем и отцом, как Прекрасная Дева из Астолата с сэром Ланселотом; и сэр Борс был за это ею очень доволен. И вот однажды, уговорившись между собою, сэр Лавейн, сэр Борс и сэр Ланселот попросили отшельника поискать в лесах различные травы, и потом сэр Ланселот послал прекрасную Элейну собрать этих трав для купания. А тем временем сэр Ланселот велел сэру Лавейну облачить его в полные доспехи и хотел испытать, сможет ли он сидеть верхом и держать в руках копье после своей раны?