Томас Мэлори - Смерть Артура

– Оставь свои шутки, – сказал ему сэр Тристрам, – и поторопись, ибо мне пора быть снова на поле.

– Как? – сказал сэр Динадан. – Значит, сегодня вы воспряли духом? Вчера-то вы ездили будто во сне.

Между тем сэр Тристрам сменил доспехи и облачился во все черное.

– А, Иисусе! – воскликнул сэр Динадан. – Что это с тобою? Сдается мне, что нынче ты настроен свирепее, нежели вчера.

Тут сэр Тристрам засмеялся и сказал:

– Следи все время за мною и будь готов вступиться, если меня станут одолевать, да смотри держись вплотную позади меня, и я тогда, с помощью Божией, проложу тебе дорожку.

И с тем они уселись на коней.

Но сэр Паломид видел и отъезд, и возвращение сэра Тристрама, и Прекрасная Изольда тоже, ибо облик сэра Тристрама был ей слишком хорошо знаком.

Увидел сэр Паломид, что сэр Тристрам скрылся под новым обличием, и задумал его опозорить. Он подъехал к одному рыцарю, который был тяжко ранен и сидел под кустом боярышника в стороне от поля.

– Сэр рыцарь, – сказал ему сэр Паломид, – прошу вас, ссудите мне ваши латы и щит, ибо мои доспехи чересчур хорошо всем на этом турнире знакомы, и это мне приносит много вреда. Вы же получите от меня мои латы и щит, столь же надежные, как и ваши.

– Я согласен, – отвечал рыцарь, – отдать вам мои латы и мой щит. Если вам от них будет польза, то я рад.

И вот сэр Паломид облачился с поспешностью в доспехи того рыцаря и взял его щит, сверкающий, будто хрусталь или серебро. И поскакал он обратно на турнирное поле. И ни сам сэр Тристрам и никто из его рыцарей и из рыцарей короля Артура ни один не признал сэра Паломида.

Но лишь только показался сэр Паломид на поле, как сэр Тристрам тут же у него на глазах выбил из седла трех рыцарей. Тогда сэр Паломид направил коня прямо на сэра Тристрама, и они ударили друг на друга тяжелыми копьями, да так, что копья обломились по самую рукоять. И тогда они ринулись друг на друга еще яростнее, поднявши мечи, и стали свирепо рубиться.

И дивился сэр Тристрам: кто таков этот рыцарь, что так богатырски с ним бьется? И охватила сэра Тристрама могучая ярость, ибо он видел, что противник его силен и, может быть, из-за него одного не удастся ему одолеть остальных рыцарей.

Так рубились они, осыпая один другого жестокими ударами, и многие рыцари кругом дивились, кто таков этот рыцарь, что так бьется с черным рыцарем – сэром Тристрамом? Но Прекрасная Изольда знала отлично, что это сэр Паломид рубится с сэром Тристрамом, ибо из своей ложи, где она стояла у окна, она видела, как сэр Паломид обменялся доспехами с тем раненым рыцарем. И от обиды на сэра Паломида она плакала так горько, что едва не лишилась чувств.

Но тут выехал на поле сэр Ланселот с рыцарями Оркнея, и когда на противной стороне их увидали, то раздался крик:

– Назад! Бегите! Это – сэр Ланселот!

И подъехал один рыцарь к сэру Ланселоту и сказал:

– Сэр, вам непременно должно сразиться вон с тем рыцарем в черных доспехах (а это был сэр Тристрам), ибо он того и гляди одолеет славного рыцаря, что бьется против него с серебряным щитом (а это был сэр Паломид).

Тогда сэр Ланселот направил на них коня, остановился между ними и так сказал сэру Паломиду:

– Сэр рыцарь, предоставьте теперь мне вести этот поединок, ибо вы нуждаетесь в передышке.

Сэр Паломид сразу же признал сэра Ланселота, и сэр Тристрам тоже, но, зная, что сэр Ланселот много превосходит его силой и доблестью, сэр Паломид рад был уступить ему бой с сэром Тристрамом. Ибо он сразу понял, что сэр Ланселот не узнал сэра Тристрама, и потому надеялся, что сэр Ланселот побьет или опозорит сэра Тристрама, о чем сэр Паломид только и мечтал.

И вот обрушил сэр Ланселот на сэра Тристрама множество жестоких ударов. Ибо сэр Ланселот не узнал сэра Тристрама, хотя сэр Тристрам и узнал сэра Ланселота. И так они рубились долго, и, глядя на них, Прекрасная Изольда от горя едва не лишилась рассудка.

Но сэр Динадан открыл сэру Гарету, что рыцарь в черных доспехах – это их господин сэр Тристрам.

– А тот другой, что с ним сейчас бьется, – это сэр Ланселот, и он непременно его одолеет, – ибо сэр Тристрам уже сегодня много потрудился.

– Тогда давайте поскачем и сбросим его с коня, – сказал сэр Гарет.

– Это будет лучше всего, – отвечал сэр Динадан. – Нам нельзя допустить, чтобы сэр Тристрам подвергся позору, ибо вон там выжидает случая неизвестный рыцарь с серебряным щитом, чтобы при первой возможности напасть на сэра Тристрама.

И с тем, без дальних слов, сэр Гарет налетел на сэра Ланселота и с такою силой ударил его по шлему, что вовсе его оглушил. А за ним ударил и сэр Динадан своим копьем, и удар его был столь силен, что и конь и всадник рухнули наземь и жестоко расшиблись.

– Стыд вам и позор! – сказал сэр Тристрам сэру Гарету и сэру Динадану, – отчего вы так обошлись с этим славным рыцарем, да еще в то время, когда я вел с ним поединок? А, Иисусе! Вы жестоко опозорили самих себя, а ему не причинили бесчестья, а ведь мы жарко бились и без вашей помощи,

А тем временем подскакал туда сэр Паломид в чужом обличье и выбил из седла сэра Динадана. И тогда сэр Ланселот, которого сэр Динадан только что поверг наземь, набросился яростно на него пешего. Сэр Динадан защищался мужественно, но сэр Тристрам отлично понимал, что против сэра Ланселота ему не устоять, и сэра Тристрама это очень печалило.

А сэр Паломид со свежими силами устремился на сэра Тристрама. Видит сэр Тристрам, как яростно нападает на него сэр Паломид, и решился он разделаться с сэром Паломидом с одного раза, ибо он торопился помочь сэру Динадану, которому приходилось совсем туго под натиском сэра Ланселота. И потому устремился сэр Тристрам навстречу сэру Паломиду, ударил его по шлему изо всей силы, а потом ухватил его в охапку и, вырвав из седла, сбросил под ноги коню.

Сам же он, оставив так сэра Паломида, подбежал и встал между сэром Динаданом и сэром Ланселотом, и начался у них новый бой. А сэр Динадан привел ему коня и крикнул ему громко, так что сэр Ланселот услышал:

– Господин мой сэр Тристрам, вот ваш конь! Услыхал сэр Ланселот, как он назвал его сэром Тристрамом, и воскликнул:

– Иисусе! Что я наделал! Теперь я опозорен. – И сказал он: – Ах, господин мой сэр Тристрам, отчего вы приняли незнакомое обличье? Ведь вы подвергли себя великой опасности. Но я прошу вас простить меня, ибо, если бы я знал, что это вы, не было бы между нами этого боя.

– Сэр, – отвечал сэр Тристрам, – вы уже не в первый раз выказываете мне доброту и великодушие.

Тут они оба вновь уселись на коней. И на одной стороне все люди возгласили победителем сэра Ланселота, на противной же стороне честь победы признали за сэром Тристрамом. Но сэр Ланселот на это сказал так:

– Нет, сегодня я не завоевал первенства, и все рыцари подтвердят, что сэр Тристрам долее моего пробыл на поле и сокрушил гораздо более рыцарей, нежели я. И потому я свой голос и свое имя подаю за сэра Тристрама и всех вас, лорды и други, прошу поступить так же.

И тогда подняли дружный голос все короли, герцоги и графы, бароны и рыцари, что лучшим рыцарем в тот день выказал себя сэр Тристрам Лионский.

После того протрубили отбой. Королева Изольда со свитой отправилась назад к своим шатрам, но, уж конечно, она была жестоко разгневана на сэра Паломида, ибо она видела все его предательство от начала до конца. А ни сэр Тристрам, ни сэр Гарет и ни сэр Динадан так до тех пор ничего и не подозревали о предательстве сэра Паломида. Но потом вы узнаете о величайшей распре, что была у сэра Тристрама с сэром Паломидом.

И вот, когда турнир был окончен, сэр Тристрам, сэр Гарет и сэр Динадан ехали, сопровождая Прекрасную Изольду к шатрам, и сэр Паломид тоже ехал среди их рыцарей, как был, в чужом обличье. Но когда сэр Тристрам заметил, что с ними скачет тот самый рыцарь с серебряным щитом, с которым ему сегодня так нелегко пришлось в схватке, сэр Тристрам сказал:

– Сэр рыцарь, да будет вам ведомо, что здесь ни один не нуждается в вашем обществе. И потому я прошу вас, покиньте нас.

А сэр Паломид говорит ему в ответ, словно бы и не зная, что это – сэр Тристрам:

– Знайте, сэр рыцарь, что этой дружины я не оставлю, ибо мне приказано здесь находиться одним из лучших рыцарей в мире, и, покуда он не отошлет меня сам, никто меня не прогонит.

Сэр Тристрам по его печи тут признал в нем сэра Паломида и говорит:

– А, сэр, вот вы, оказывается, какой рыцарь? Неверно вас называют благородным рыцарем, ведь ныне вы поступили со мною куда как неблагородно, ибо из-за вас я едва не принял смерть. Что до вас, то я полагаю, что против вас я бы не сплоховал, но когда сэр Ланселот за вас заступился, это было уж чересчур, ибо я не знаю на свете такого рыцаря, которому было бы под силу сражаться с сэром Ланселотом, если сэр Ланселот начнет биться всерьез.

– Увы, – сказал сэр Паломид, – так, значит, вы – мой господин сэр Тристрам?