Приключения десяти принцев - Дандин

ее жив и здоров. Напротив, при других ты громко кричи: «Царевича съел тигр!» Глупый царь будет обрадован в сердце, но внешне будет выказывать горе. Затем пусть царица через твое посредство передаст царю следующее: «Тот мой мальчик, во имя которого я воспротивилась твоему желанию, из-за моих грехов отошел в другой мир. Теперь же я готова исполнить твое желание!» Услышав это, он обрадуется и прибежит к ней. Затем пусть она возьмет венок и окунет его в воду, в которой предварительно будет разведен вот этот сильнейший яд, носящий название «телячьего мускуса», и потом бьет его этим венком по лицу и по груди, приговаривая: «Пусть это будет для тебя, негодника, ударом меча в доказательство того, что я сохранила супружескую верность!» Затем, пусть она возьмет вот этот (другой) яд, разведет его в воде, окунет в него тот же венок и передаст своей дочери. Когда же царь умрет, а дочь ее останется невредима, то царица привлечет на свою сторону всех подданных. Прачандаварману же пусть объявит следующее: «Нет царя в нашем царстве! Рука этой молодой принцессы отдается вместе со всем царством!» Тогда царевич и я наденем одеяния аскетов, носящих на себе человеческие черепа, поселимся около кладбища за городом, и сама царица будет приносить нам подаяние. Далее, пусть царица соберет тайное совещание, на которое будет созвано большинство купцов, городские старейшины и надежные старые советники, и пусть она им скажет: «Сегодня ночью я видела сон. Ко мне милостиво явилась богиня гор Виндья (Дурга)[167] и сообщила мне: “Через три дня на четвертый умрет Прачандаварман. На пятый день распорядись, чтобы в храме моем, расположенном на берегу Ревы[168], ровно никого не было. Когда все уйдут, вели раскрыть двери; тогда из храма выйдет молодой брамин вместе с твоим сыном. Он будет управлять этим царством во время его малолетства и затем возведет его на престол. Ведь я в образе тигрицы[169] лишь спрятала его, (а не съела). Эта моя дорогая Манджувадини предназначена в жены молодому брамину!” — Все это строжайшая тайна, и вы ее храните до тех пор, пока все это не совершится!»

Старик Налиджанг был справедливо доволен (этим планом), он отправился в путь, и все совершилось так, как было задумано. Во все стороны понеслась молва о великой силе женщин, хранящих супружескую верность. (Все думали): «Удар цветочным венком стал для царя равносильным удару мечом. Нельзя предполагать тут обмана, так как царица дала тот же самый венок своей дочери, и для нее он оказался не смертельным, а, напротив, украсил ее грудь. Всякий, кто воспротивится приказанию, должен непременно превратиться в пепел!»

Затем однажды я и царевич в одежде странствующих монахов пришли за милостыней. Как только царица нас увидала, у нее в грудях показалось молоко. Вне себя от радости, она поднялась мне навстречу и сказала: «Владыка! Я кланяюсь тебе! Сделай милость мне, беззащитной! У меня был сон, скажи, оправдается он или нет?» Я отвечал: «Сегодня же увидишь его результат!» — «Если это так, — сказала она, — то велико будет мое счастье и я буду тебе предана, (как) рабыня. Ведь этот сон обещает ей, моей дочери, мужа». При этих словах она велела Манджувадини, которая при виде моих страстных взглядов стала волноваться, преклониться передо мной и, кроме того, сказала мне, едва сдерживая выражение радости: «Если все это не оправдается, то я должна буду задержать завтра этого твоего мальчика, аскета». Хотя глубокие страстные взоры Манджувадини искушали мою стойкость, тем не менее я ответил с улыбкой: «Пусть так и будет!» Получив милостыню, я сделал знак Налиджангу и удалился; он последовал за мной, и я спросил у него потихоньку: «Где же этот Прачандаварман? Ведь все знают, что ему недолго жить?» Тот отвечал: «Он находится в большой зале дворца; он ничего не подозревает и думает, что царство уже перешло к нему; его там окружают артисты». — «Когда так, — сказал я старику, — жди меня здесь в парке».

Развязка

У ограды парка в одном месте стояла небольшая постройка; она была пуста. Там я снял с себя все, что на мне было, и поручил молодому царевичу хранить это. Затем переоделся клоуном и направился к царю Прачандаварману и стал его развлекать. К вечеру, когда покраснело (заходящее) солнце, я стал показывать одно за другим всякие действия, которые способны были привлечь внимание собравшейся толпы: плясал, пел, изображал плач и разные другие (выражения чувств), ходил на руках, вытягивал ноги кверху, плясал на одной ноге, вытянув другую, исполнял разные прыжки — круговой прыжок, прыжок скорпиона, прыжок дельфина и тому подобное; высовывал голову как рыба из воды, затем непринужденно брал у стоявших вблизи людей их кинжалы, втыкал их в свое тело и показывал фокусы столь же удивительные, сколь трудно исполнимые, как, например, полет сокола, полет орла. Прачандаварман стоял от меня в двадцати саженях. Воспользовавшись удобным случаем, я одним из кинжалов сильно ударил его в грудь и громко воскликнул: «Царь Васантабану да здравствует в течение тысячи лет!» Тут какой-то переодетый воин поднял меч, чтобы разрубить меня пополам, но я так сильно толкнул его в толстую шею выше плеч, что он от одного этого удара потерял сознание. Затем я перепрыгнул через ограду, которая была вышиною в двойной человеческий рост. Глаза ошеломленного народа все направились кверху, (следя за удивительным моим прыжком).

Очутившись в парке, я тотчас же сказал Налиджангу: «Вероятно, меня будут преследовать в этом направлении!» Не успел я это сказать, как Налиджанг замел на песке мои следы и я побежал вдоль стены в обратном направлении на восток, потом по аллее тамалов[170], на которой (таким образом) не оказалось никаких следов. Тут, к югу оказалась куча собранных кирпичей, (я скрылся за ними) и невидимо добежал до стены. Перепрыгнув через нее, через ров и через насыпь, я очутился перед вышеупомянутой пустой постройкой, быстро в нее вошел, снова надел прежние одежды и направился за город к кладбищу, с большим трудом проникнув через главные ворота, где столпился возбужденный моим поступком народ.

В вышеупомянутом храме богини Дурги мной еще ранее был проделан подземный ход, оканчивающийся у самого подножия ее статуи; снаружи он прикрывался большим камнем, который плотно вкладывался в проломанную стену. После полуночи евнух принес нам два шелковых одеяния и драгоценные украшения. Мы оделись, проникли в подземный ход и стояли там молча. Царица же накануне совершила обряд огнесожжения Прачандавармана, царя