Приключения десяти принцев - Дандин
Но пусть так! Долго ли, коротко ли, он ее изучит, и тогда окажется, что человек, который изучил (все тонкости) политических наук, не может никому довериться, даже своим сыновьям и своей жене! Даже для наполнения собственного желудка должен он точно знать, сколько нужно рисовой каши и из какого количества зерен риса она составится, и сколько нужно дров для того, чтобы могло свариться такое количество каши. Затем, когда царь встанет, то успеет ли он или не успеет выполоскать рот, успеет ли он проглотить горсточку каши, он должен успеть выслушать в течение первой получетверти дня целый доклад о приходах и расходах, а пока он слушает этот доклад, его прожженные чиновники уже успевают украсть вдвое, ибо в учебнике Чанакьи[149] указано сорок способов присвоения чужих денег, а своим умом они увеличивают эти способы до тысячи. Во второй получетверти дня жизнь царя становится мукой, его слух оскорбляют угрозы, которыми судящиеся между собою подданные осыпают друг друга. Тут также его чиновники оправдывают и осуждают по собственному произволу. Грех и позор они сваливают на царя, а доход кладут себе в карман. Во время третьей получетверти дня ему наконец дается возможность вымыться и поесть. Но лишь только он поел, боязнь, что его могли отравить, до тех пор не оставит его, пока не совершится его пищеварение. В четвертой получетверти встает он только для того, чтобы протянуть руку за получением денег. В пятой он несет большой труд совещания с министрами. Тут также министры на первый взгляд кажутся вполне беспристрастными, в действительности же, сговорившись между собой, они выдают дурное за хорошее, переделывают донесения послов и шпионов, (превратно истолковывают) возможность или невозможность задач, уместность, своевременность и степень подготовленности (всякого дела), для того чтобы наживаться через своих друзей, которых они имеют в кругу как союзных, так и враждебных государств. Втайне они интригуют, возбуждая зависть как в стране, так и вне ее, затем выступают явно как повелители и тем держат царя в своих руках. В шестой части дня он может (согласно положению) либо отдыхать, либо совещаться с министрами. Но какой это свободный отдых! Он не может продолжаться более чем три и три четверти получаса! В седьмой части дня он должен утруждать себя инспекцией армии всех четырех родов оружия[150]. В восьмой его удручает забота о воинской доблести главнокомандующего, с которым он лично очень дружит. Затем следует вечерняя молитва и сразу вслед за тем — первая часть ночи, когда он принимает тайных агентов, при посредстве которых определяются задачи самого жестокого свойства, осуществляемые через убийц, поджигателей и отравителей. Во вторую часть ночи, после ужина, он как ученый брамин[151] повторяет про себя молитвы. В третьей части, по трубному звуку, он ложится спать и мог бы, согласно правилам, спать в течение четвертой и пятой части ночи. Но где же такому страдальцу действительно думать о сладком сне, когда голова его кружится от бесконечных хлопот и забот? В шестую часть ночи опять начинается забота о делах и забота о соблюдении правил управления. В седьмой — совет министров и отправка посланников. Посланники же эти умеют льстить и нашим и вашим, получают с обеих сторон подарки, провозят их без пошлины и без затруднений через границу, торгуют и обогащаются; поэтому они всегда готовы под малейшим предлогом раздуть несуществующее дело и беспрерывно разъезжать взад и вперед. В восьмую часть ночи, (под утро), является придворный жрец с духовенством и говорит: «Сегодня приснился дурной сон, положение планет неблагоприятно, предзнаменования зловещи! Следует совершить искупительные служения! Все жертвенные сосуды должны быть отлиты из чистого золота! Только в таком случае священнодействие будет иметь благоприятный исход!» Эти священнослужители, брамины, равносильны самому творцу Браме. Если они пошепчут молитвы, то все совершится к полному благополучию. Несмотря на все свое могущество, эти жрецы страшно бедны и многосемейны. До сих пор никто не мог удовлетворить их, хотя всякий данный им подарок обеспечивает долгую жизнь, переселение на небо и уничтожение врагов. Такими речами придворное духовенство вынуждает царя давать ему много-много денег.
И вот царь, если он знаток всех правил государственного управления, ни днем, ни ночью не имеет ни минуты спокойствия, вечно трудится и постоянно беспокоится. Где ему тут думать о всемирном господстве, (которое ему обещано учителями государственных наук). Даже за своим маленьким княжеством он не в состоянии усмотреть. С другой же стороны, раз царь слывет за знатока политики, то все, что он делает: дает ли подарки, осыпает ли почестями, скажет ли ласковое слово, — всегда предполагается, что все это глубоко обдумано, и поэтому никто ему не верит. Всеобщее недоверие есть начало гибели государства. Люди вообще благоденствуют только постольку, поскольку их жизнь идет (естественно), вне теории. Для нее не нужно науки. Ребенок, питающийся грудью матери, умеет применять все нужные для этого средства. Поэтому прочь всякие правила и ограничения! Будем всласть наслаждаться чувственными удовольствиями!
Конечно, найдутся министры, которые будут говорить: «Вот так-то нужно обуздывать свои чувства, таким-то образом нужно отделаться от шести своих (внутренних) врагов[152] (от любви, ненависти, гордости и т. д.), постоянно нужно применять к своим и чужим методы примирения и другие (политические средства)[153], ни на одну минуту не нужно забывать соображения в пользу мира и войны, ни одной минуты не нужно отдавать удовольствиям!» Но льстецы министры, которые так говорят, в то же время проживают украденные у тебя деньги в домах услужливых женщин. Что говорить об этих маленьких людях! Разве самые твердые из министров, составители законов,
