Древнекитайская философия. Эпоха Хань - Коллектив авторов
Глава сто двадцать четвертая. Жизнеописание странствующих героев
...Хань [Фэй-]цзы[407] говорил: «Конфуцианцы своими писаниями вносят беспорядок в законы, а [странствующие] герои нарушают запреты военной силой». И тех и других люди высмеивали, однако ученые мужи пользовались большей славой в обществе. Что же касается тех из них, кто благодаря своей сноровке [и способностям] занял места первых министров и высших сановников, помогающих правителю того времени, то об их заслугах и славе все написано в «Чунь цю» и об этом здесь нет нужды говорить. Что касается вторых, то такие, как Цзи Цы и Юань Сянь[408], были простолюдинами, жившими на деревенских улочках; они читали книги и обладали добродетелями совершенных людей, действующих самостоятельно; по своим убеждениям, они не присоединялись слепо [к взглядам] своего времени, за что [люди] того времени насмехались над ними. Поэтому Цзи Цы и Юань Сянь всю свою жизнь провели в почти пустых комнатах в бедной хижине, носили сермяжину, и даже грубой пищи у них не было вдосталь. Однако, хотя они и умерли уже более 400 лет назад, ученики обоих пишут и вспоминают о них без устали.
Если же обратиться к нынешним странствующим героям, то хотя их поступки и не соответствуют общепринятым [представлениям] о долге, но их словам следует верить, их действия всегда решительны; что они обещают, всегда выполняют добросовестно; не думая о самих себе, они спешат на помощь попавшим в беду мужам, пусть даже [от этого зависит], существовать [ли им] или погибнуть, жить или умереть. Вместе с тем эти люди никогда не кичатся своими способностями, стыдятся, когда другие выставляют напоказ их добродетели, что также достойно всяческого одобрения.
Вместе с тем затруднения и нужда бывают временами у каждого человека.
Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу: в прошлом юйский Шунь оказался в трудном положении, [копая] колодец и [обмазывая крышу] амбара[409], И Инь стал носить на себе сосуды дин и кухонные доски цзу, [чтобы проникнуть в дом Чэн Тана][410], Фу Юэ скрывался в Фусяни[411], Люй Шан[412] испытал трудности в Цзицзине, И-у носил кандалы на ногах и руках[413], Боли кормил быков[414], Чжун-ни оказался в опасности в Куан и голодал в княжествах Чэнь и Цай[415]. Всех названных здесь людей ученые называют мужами, познавшими Путь и обладающими человеколюбием. Но если даже такие люди испытывали подобные несчастья, то каково же было человеку средних способностей, да еще вынужденному переносить [все беды] конца смутного века? Разве можно пересказать все беды, которые они повстречали на своем пути!
У простых деревенских людей есть такие слова: «К чему нам знать о человеколюбии и справедливости? Только тот, кто приносит нам пользу и выгоду, и является добродетельным человеком». Бо-и[416] стыдился того, что совершили [первые правители] Чжоу, и умер от голода на горе Шоуян. Однако Вэнь-ван и У-ван не отказались из-за этого от престола; разбойники Чжи и Цяо были жестокими и безжалостными, но их последователи не уставали воспевать справедливость[417]. Отсюда ясно видно, что «укравший крюк — подвергается казни, укравший государство — становится князем, а в доме князя живут человеколюбие и справедливость». И это не пустые слова!
Те, кто ныне погружен в учение или придерживается близких к жизни понятий о долге, кто длительное время одиноко живет в этом мире, разве они похожи на тех, кто грубо толкует со своими сверстниками, кто глубоко погружен в мирские дела и добивается почестей и славы? Между тем есть среди простолюдинов такие люди, которые [хорошо] устраивают дела, соразмеряя взятое и даваемое, они верны своим обещаниям, готовы идти на смерть, не думая о себе, справедливость которых воспевается на тысячи ли вокруг. Именно в этом их большие достоинства, и это тоже немалое дело.
Поэтому, когда подобные мужи оказываются в крайне тяжелом положении и способны отдать свою жизнь, разве они не попадают в число тех, кого люди называют выдающимися героями? Если на самом деле сравнивать по влиянию и силе этих деревенских героев с такими, как Цзи Цы и Юань Сянь, сопоставлять их по заслугам и результатам действий для общества своего времени, то становится понятным, что речь идет о разных временах. Но если брать очевидные всем заслуги и достойные доверия слова, то разве можно преуменьшать чувство долга этих странствующих героев?
О героях из простых людей в холщовых одеждах, живших в древности, узнать что-либо уже нет возможности. В последние века имелись такие люди, как Яньлин, Мэнчан, Чуньшэнь, Пинъюань, Синьлин и другие[418]. Все они принадлежали к числу родственников ванов, обладали богатствами, полученными от [пожалованных им] земель и от [занимаемых ими постов] высших сановников — цинов и первых советников — сянов. Они созывали со всей Поднебесной к себе мудрых людей, прославив свои имена среди владетельных князей. При этом нельзя сказать, что сами они были немудрыми. Они сравнимы с человеком, который кричит по [направлению] ветра; хотя свой голос он не напрягает, но тот усиливается, разносимый силой ветра[419].
Существуют и другие — герои с деревенских улиц и закоулков, которые совершенны в своих поступках, с безупречной репутацией, их слава распространена по всей Поднебесной, и нет такого человека, который не назвал бы их мудрыми, а ведь стать таким ох как трудно! Тем не менее и конфуцианцы и монеты[420] таких людей отвергают и отбрасывают, не помещая [в свои описания]. В результате имена героев из простого люда, живших до империи Цинь, совсем изчезли и их уже не найти. Я очень огорчён этим.
Из того, что я сам узнал и услышал, [известно, что] после основания дома Хань имелись такие мужи, как Чжу Цзя, Тянь Чжун, Ван Гун, Цзюй Мэн и Го Се[421], которые, хотя временами и нарушали запреты своего времени, однако по своим личным качествам отличались чувством долга, бескорыстием, чистотой и уступчивостью, что достойно всяческого прославления. Их известность покоилась не на пустом месте, и не случайно многие мужи примыкали к ним.
Что же касается тех, кто собирался вместе в сообщества, кто образовывал кланы,
