Древнекитайская философия. Эпоха Хань - Коллектив авторов
Если взять совсем недавнее время, то те, кто действуют против всяких правил, самовольно нарушают любые запреты и табу, всю жизнь пребывают в покое и радости и из поколения в поколение непрерывно накапливают свои богатства. Но есть и другие люди, которые выбирают свое [маленькое] место и действуют там; они говорят только тогда, когда приходит время, никогда не сворачивают на узкие тропы, и любая несправедливость вызывает их негодование. Но именно среди [таких людей] невозможно сосчитать число тех, кто испытывает все беды и несчастья. Я в крайнем сомнении: это и есть так называемый путь Неба или нет?
Конфуций говорил: «Те, у кого разные пути, не могут совместно договориться, [чтобы] действовать», и каждый действует сообразно своим устремлениям. Поэтому и говорилось: «Если можно добиться богатства и знатности, то пусть даже надо сделаться простым конюхом, я стану им; но если нет возможности добиться [богатства и знатности], то я буду заниматься тем, что мне нравится». «Лишь когда наступают зимние холода, мы узнаем, что сосна и кипарис теряют иглы последними». Когда весь мир становится беспорядочным и грязным, вот тогда-то и появляются безупречно чистые мужи. Разве не потому, что такие люди ценили те [добродетель и мораль] и пренебрегали этим [богатством и знатностью]?
[Конфуций говорил]: «Совершенномудрый тревожится о том, что после смерти его имя не будет поминаться». Цзя-цзы[398] говорил: «Корыстолюбивый всецело предается стяжанию, доблестный готов отдать жизнь за славу, тщеславный отчаянно борется за власть, а массы простолюдинов довольствуются своей жизнью». [В «И цзине» сказано]: «Светила одного рода освещают друг друга, явления природы одного типа стремятся друг к другу», «облака сопровождают дракона, ветер сопровождает тигра. Когда в мире появляется мудрец, вся тьма вещей становится ясно различимой»[399].
Бо-и и Шу-ци хотя и обладали высокими добродетелями, но только после похвалы Учителя их слава еще больше засияла. Янь Юань хотя и был прилежным в учении, но только рядом с [Учителем] он стал известен своими поступками. Таким образом, слава или безвестность мужей, живущих уединенно в горных пещерах, тоже зависит от случая, и много имен такого рода людей исчезало в безвестности и не поминалось совсем. Сколь печально это!
Если же простой деревенский человек намерен отточить свое добродетельное поведение и прославиться в обществе, то без опоры на мужа, облеченного почестями и чинами, разве он сможет передать свое имя последующим поколениям?
Глава семьдесят четвертая. Жизнеописание Мэн-цзы и Сюн Цина
...Цзоу Янь[400] видел, что владеющие государством, не в состоянии почитать добродетели, все больше [погрязают] в разврате и роскоши. Ведь если бы [они смогли], как говорилось в «Великих одах»[401], упорядочить свое собственное поведение, то это распространилось бы и на простой народ. Тогда [Цзоу Янь] тщательно рассмотрел законы роста и убывания природных сил инь и ян[402] и составил труд об изменчивости удивительного и далекого, в главах которого «От начала и до конца», «Великий мудрец» и других содержалось более ста тысяч слов. Его слова были широкими и неканоническими, он сначала брал для подтверждения [своих суждений] мелкие вещи, а затем распространял наблюдения на крупные явления, доходя до бескрайне далекого. Цзоу Янь начинал изложение с настоящего времени и шел в глубь веков вплоть до Хуан-ди[403], говоря об общеизвестных вещах для тех, кто учился. В общем и целом [Цзоу Янь] связывал века в чередовании их расцветов и падений и поэтому поместил в книге описание благовещих знамений и недобрых предвестий, принятых правил и установлений, шаг за шагом отдаляясь от нас, и в конечном счете доходил до самых истоков [жизни], когда Небо и Земля еще не появились и царил глубокий мрак, в котором ничего нельзя было различить.
Прежде всего [Цзоу Янь] перечислил знаменитые горы и великие потоки Срединных княжеств, горные долины и проходы, диких животных, все, что порождали вода и земля, все чудесное и редкостное в мире вещей. Затем, идя вширь, он дошел до заморских земель, которые человек не мог увидеть. Так приводил он людей к пониманию того, что с того времени, как Небо и Земля раскрылись и разделились, пять добродетелей — стихийных сил[404] меняются в вечном кругообороте и каждое управление [Поднебесной] обладает должной силой и соответствует этому порядку.
Считается, что то, что конфуцианцы называют Срединными княжествами, занимает лишь 1/81 всей [суши] Поднебесной. Срединные княжества называются также чи-сянь шэнь-чжоу — Червонные уезды и Чудесные области. В самих Червонных уездах и Чудесных областях насчитывалось девять [больших] областей. Это и есть те девять областей, которые учредил великий Юй, но их не следует принимать за полное число всех областей [на земле]. Так же как существует девять частей в Червонных уездах и Чудесных областях, так и вне Срединных княжеств тоже имеются так называемые девять областей. Там находятся небольшие моря, окружающие эти области, так что население, птицы и дикие животные [каждой из них] не могут сообщаться друг с другом. Вот один такой [отделенный] район и есть один чжоу — область. Окружает все эти девять чжоу огромное море-океан, а за ним лежит край неба и земли. Учение Цзоу Яня по всем этим вопросам было именно таково.
Однако если взять его учение в целом, то непременно дойдешь и до человеколюбия, справедливости, нравственного долга и скромности и того, как осуществлялись надлежащие отношения между правителем и подданными, высшими и низшими, между всеми родными[405], хотя [сказанное] вначале выходило как бы за рамки этих наставлений. Ваны, гуны и крупные сановники, впервые узнав об учении Цзоу Яня, изумились, а затем по зрелом размышлении стали менять к нему свое отношение, однако впоследствии никто так и не смог провести его учение в жизнь.
По этой причине Цзоу-цзы ценился больше всего в княжестве Ци. Когда философ прибыл в княжество Лян, то лянский Хуэй-ван встретил его в окрестностях столицы с соблюдением этикета, установленного для приема гостя хозяином; когда он прибыл в княжество Чжао, то Пинъюань-цзюнь сопровождал его, идя сбоку дорожки, а на приеме поправлял его циновку; когда он прибыл в княжество Янь, то яньский Чжао-ван, взяв в руки метелку, расчистил перед ним дорогу и просил дозволения войти в число его учеников, чтобы воспринять [его] учение. Ван построил дворец Цзешигун и лично ввел туда Цзоу Яня в качестве учителя. Там Цзоу
