Золотые копи и россыпи самоцветов (История Аббасидской династии 749-947 гг) - Абу-л-Хасан ал-Масуди
Затем [Му'авия], продолжая идти, приказал [выдать Ибн Шаджаре] пятьсот тысяч дирхамов[214], а [также] увеличил его жалование на тысячу дирхамов и поставил его между кожей своей и одеждой своей.
/283/ Сказал некто из людей знания и вежества из [числа] составителей книг об этом и другом из того, что мы поведали о Му'авии и Ибн Шаджаре: «Если Ибн Шаджара [и] обманул Му'авию в этом, то Му'авия из тех, кого не обманешь. Об этом сказал древний:
Кто совокупляется с диким ослом, совокупляется со сластолюбцем.Если же тупость Ибн Шаджары и его нечувствительность достигла [таких пределов], о каких говорил он сам, то не был он достойным награды в пятьсот тысяч и прибавки в тысячу к его жалованию. И не думаю я, что это скрылось от Му'авии».
Сказал ал-Мас'уди: Много говорили о том мудрецы и приказали примерно внимать и молчать. Я же преувеличил это. Они сказали [также]: «Беседа удается только благодаря хорошему пониманию». И сказали они: «Научись примерному вниманию [так же], как ты обучаешься красноречию». А примерное внимание — это [значит давать] время рассказчику, пока не завершится его речь.
Из правил установлений разговора: не урезать его, не торопиться и не делать тому подобного, включать [в разговор только] то, что способствует его течению, чтобы одна часть беседы была связана с другой в соответствии с тем, как сказано в пословице: «Разговор — что дорога», имея в виду разветвление и разрастание беседы от одного корня к многочисленным различным предметам, поскольку вся жизнь [заключается] в приятном собеседнике. Сказал [некий] человек: «[Клянусь] Аллахом, как скучна беседа!» [Тогда] сказал слушающий: «Скуку навевает старое, а не беседа».
Поэты глубоко почувствовали этот смысл[215] [сказанного], и о том слова 'Али б. ал-'Аббаса ар-Руми[216]:
Мне надоели мои устремления, словно лучшие из них отощали,Кроме беседы. Она,Подобно своему названию[217], новая.Лучшее, что сказано об этом — [это] слова Ибрахима б. ал-'Аббаса[218]:
Время и то, что вы видите у меня на макушке,Изгнали заблуждения, и я ушел достойно.И взволновала меня только встреча с рассказчикомС хорошей речью, преумножающим мои знания./284/ Один из рассказчиков из числа людей вежества упомянул, что не приличествует сотрапезнику [вести] длинных речей и что наиболее сладостный и запоминающийся рассказ [тот], в котором избегают долгих разглагольствований, смысл коих теряется, и выражений со скрытым значением, [по мере] приведения которых заканчивается время встречи [друзей], к коим прилепляются души, а чаши выпиваются до дна. Такое [происходит] на встречах знатоков историй, [но] не на собраниях ученых.
Воспользовался этим смыслом и прекрасно [сказал об этом] 'Абдаллах б. ал-Му'тазз би-л-Лах[219], описав винолюбцев за питием. Он сказал:
Среди их кубков — краткая беседа.Это волшебство, а остальное — слова.И виночерпии среди собутыльников подобныАлифам[220], стоящим среди строчек.Вот манера [поведения] тех, кто последовал [тому, что сказано в стихах], в [дни], когда звучали любопытные речи.
Первым, кто получил имя вазира[221] в государстве сынов ал-Аббаса, был Абу Салама Хафс б. Сулайман ал-Халлал ал-Хамдани, маула субай[222]. Абу-л-'Аббас [ас-Саффах] [держал] нечто на него в душе своей, ибо он хотел отвратить власть от [Аббасидов] к другим. [И] Абу Муслим написал ас-Саффаху, советуя ему убить [Абу Саламу] и говоря [ас-Саффаху]: «Разрешил тебе Аллах [пролить] его кровь, ибо он нарушил, изменил и извратил». [Тогда] ас-Саффах сказал: «Да не начну я [правление] моей династии убийством человека из своих сторонников, особенно такого, как Абу Салама. Ведь он господин этого призыва, он подвергал себя [опасности], жертвовал кровью своей, расходовал достояние свое, давал советы имаму своему и сражался с врагом его». Об этом говорили с [Абу-л-'Аббасом] брат его Абу Джа'фар и дядя его Да'уд б. 'Али, [так как] Абу Муслим написал им, прося посоветовать ас-Саффаху убить [Абу Саламу]. [Тогда] сказал Абу-л-'Аббас: «Да не испорчу я многие его благодеяния, великие его страдания и блаженные дни его из-за того, что он однажды споткнулся. Ведь это одно из наваждений шайтана[223] и одна из оплошностей человека». Но [Абу Джа'фар и Да'уд б. 'Али] сказали ему: «Следует, о Повелитель Верующих, стеречься его, ибо мы не в безопасности от него». [Тогда] сказал [Абу-л-'Аббас]: «Напротив, я не опасаюсь его ни днем, ни ночью, ни в тайном, ни в явном, ни когда я один, ни когда я с людьми». И когда эти слова Абу-л-'Аббаса достигли Абу Муслима, он счел их важными и великими и /285/ испугался, что Абу Салама станет его ненавидеть. [И тогда] он послал нескольких своих сподвижников, [которым] доверял в устройстве козней, убить Абу Саламу. Абу-л-'Аббас же привечал Абу Саламу, и тот проводил у него ночные беседы, [ибо] Абу Салама был остроумным, восхищающим, знающим [основы] управления [государством] и устройство [дел его]. Говорят, что однажды ночью Абу Салама возвращался от ас-Саффаха в городе ал-Анбаре, и с [Абу Саламой] никого не было. [Тогда] набросились на него сподвижники Абу Муслима и убили его. Когда известие об этом достигло ас-Саффаха, он произнес [стихи]:
В огонь пусть идет он, и [тот], кто был подобен ему.Стоит ли печалиться о той беде, которая нас не постигла?Абу Муслима называли доверенным [лицом] рода Мухаммада, а Абу Саламу Хафса б. Сулаймана нарекали вазиром рода Мухаммада.
Когда Абу Салама был убит вероломно, так, как мы упоминали, поэт сказал об этом байты:
Беда может обрадовать, и, возможно,Гадость была достойна того, чего я не желал.Вазир, вазир рода МухаммадаПогиб. Так, [а тот] кто ненавидит тебя, стал вазиром.Мы привели известие о его убийстве и
