Золотые копи и россыпи самоцветов (История Аббасидской династии 749-947 гг) - Абу-л-Хасан ал-Масуди
Выше в этой книге мы [приводили] увещевание 'Абд ал-Малика аш-Ша'би[199] о выгоде [проявления] внимания к царям.
Рассказывали об 'Абдаллахе б. 'Аййаше ал-Мантуфе[200], что он сказал: «Простонародье не приближалось к царям с такой покорностью, рабы — с такой услужливостью, придворные — с таким вниманием».
Рассказывали о Раухе б. Зинба' ал-Джузами[201], что он говаривал: « Если хочешь, чтобы царь открыл перед тобой свое ухо, то открой свое ухо для того, чтобы внимать его беседе. И не подвергаю я упрекам мужа, если он внимал беседе [царя], и не высекается то, что сказано о нем, в моем сердце, ибо прилежно внимал он мне перед этим».
Рассказывали о Му'авии[202], что он говаривал: «Подчинишь себе царя, если следуешь двум правилам: кротость при гневе его и внимание к беседе его».
Я нашел в жизнеописаниях царей из персов [сообщение о том], что когда Ширавайх сын Абарвиза[203] [находился] в одном из своих садов в иракской земле, то никто не ходил вровень с Ширавайхом. Мужи высоких чинов [ехали) за ним вслед в соответствии со своими степенями. Если он поворачивался направо, то к нему приближался начальник войска, если поворачивался налево, то к нему приближался мобед[204]. Тому, кто из них приближался, [царь] приказывал привести того, с кем он хотел побеседовать. Во время этой прогулки Ширавайх повернулся направо, и к нему приблизился начальник войска. [Тогда царь] сказал: «Где Шаддад б. Джарсама?» Его привели, и он поехал рядом с царем. И Ширавайх сказал ему: «Я подумал о предании, [связанном] с дедом нашим Ардаширом сыном Бабака — когда он сражался с царем хазар[205]. Расскажи мне, если ты помнишь». Шаддад слышал это предание от Ануширвана и знал о западне, [а также] о том, [как] /281/ Ардашир заманил в нее царя хазар. [Однако] Шаддад сделал вид, что не понимает и внушил Ширавайху, будто он не знает [этого предания]. [Тогда] Ширавайх поведал ему предание, и [Шаддад] внимал [царю] всеми своими органами [чувств]. Путь их лежал по берегу реки. [Шаддад], оттого, что он глядел на Ширавайха, перестал следить за тем, куда ставит копыта его лошадь. Одна из ног лошади поскользнулась, она наклонила седока вправо, он упал в воду, а лошадь убежала. Свита царя и его рабы поспешили за ней, [поймали], подвели [к тому месту, куда упал Шаддад], подтянули его к берегу и на руках вытащили. Царь опечалился этому. Он слез со своего коня. Тут же ему и накрыли, и он пообедал. [Потом] царь велел принести платье из своей собственной одежды, и [это платье] набросили на Шаддада. [Царь] поел с ним и сказал ему: «Ты не доглядел, куда твоя лошадь [ставит] копыта». [Шаддад] сказал: «О царь! Если Аллах ниспосылает рабу [Своему] благодеяние, то сопровождает его испытанием и противопоставляет этому [благодеянию] несчастье. И испытания бывают по мере благодеяний. Аллах ниспослал мне два великих благодеяния, это то, что царь обернул ко мне лицо свое среди этой величайшей толпы, и это польза — ]наставление о] ведении войны, поскольку [царь] рассказал об Ардашире. Так что если бы я вошел туда, где восходит и заходит солнце, то был бы в выигрыше. Когда же сочетались эти два великих благодеяния одновременно, то сопроводило их это испытание. И если бы не вельможи царя и удачливость его деда, то овладела бы мной погибель. Но вместе с тем, если бы я утонул и ушел бы со счастливой земли и царь сохранил бы обо мне вечное воспоминание, пока существуют свет и тьма, южный ветер и восточный ветер». И царь обрадовался этому и сказал: «Не думал я, что ты таков, каков ты есть». И он наполнил уста [Шаддада] драгоценностями и сверкающим дорогим жемчугом и включил его в свою свиту, так что [Шаддад] подчинил [себе] большинство дел царя.
Мы упомянули это известие из известий[206] о живших в древности персидских царях для того, чтобы было ведомо, что Абу Бакр ал-Хузали не придумал [этого] образа действия, [ибо] предшествовали ему в нем прочие.
Лучшим положением относительно царей является внимание им и получение от них. Греческие мудрецы говорили: «Долг того, к кому с речью обратился царь или обладающий главенством, — внимать всем своим сердцем, даже если и ведомо ему то, что слышит он от царя, словно [прежде] никогда не слышал этого, и проявить радость [по поводу] царской науки, [получаемой] от царя, и ликование [по поводу] его речи. В этом два дела. Одно из них — проявление [царедворцем] своей /282/ благовоспитанности, ибо он воздает царю должное почтением к его речи и удивлением ею, словно он [прежде] ее не слышал, и проявлением радости и [видимым] извлечением пользы из нее. [Ибо] душа более расположена и приближена к полезному научению, [получаемому] от царей, и к разговорам об этом, нежели к тому же, [позаимствованному] у простонародья и тому подобного».
Несколько знатоков известий, таких, как Ибн Да'б[207] и других, упомянули о подобном касательно Му'авии б. Абу Суфйана и Иазида б. Шаджары ар-Рухави[208]. Дело в том, что Ибн Шаджара однажды шел рядом с Му'авией, проявляя к нему почтение и внимая его беседе. Му'авия, оборотившись к нему, рассказывал о Джа-д'ан[209] — дне, наступившем для бану махзум и других курайшитов во времена великой войны, на которой погибло много людей — это [было] до ислама. Сказано, [что] это было до хиджры[210]. Абу Суфйан[211] обладал в [том деле] честью и первенством в верховенстве. Дело в том, что, когда обе стороны оказались на грани уничтожения, он поднялся на возвышенность, затем окликнул оба воинства и махнул рукавом. Оба войска разошлись, повинуясь его приказу. Му'авия был восхищен этим рассказом. В то
