Повести о Куликовской битве - Михаил Николаевич Тихомиров
К таким поздним дополнениям текста должны быть отнесены слова о том, что Олег рязанский, узнав о победе Дмитрия, умер: очевидно, это было сочинено под влиянием рассказа о плачевной судьбе Мамая и потому, что в основном тексте памятника рязанский князь сравнивался со Святополком. Под влиянием рассказа основного текста памятника об уряжении полков на Коломне и о подсчете убитых после боя в рассматриваемом варианте сочинен рассказ о подсчете войск перед переправой через Дон. Введением явно поздних подробностей расширен рассказ об объезде великим князем поля боя после битвы.
В третью группу Основной редакции входят следующие списки: ГПБ: собр. Михайловского, № Q.509; поступление 1929 г., № 933; собр. Погодина, № 1595; № 0.XV.31; ИРЛИ: № 1.114.89; ГИМ: собр. Забелина, № 476 и № 440; собр. Барсова, № 2403.
Список ГПБ, № 0.XV.31 интересен тем, что эпизод с Ольгердовичами перерабатывается так, что Андрей оказывается сыном Олега рязанского, а Дмитрий — сыном Ольгерда. Переработка эта явно поздняя и, вероятно, является особенностью только данного списка. Переписчик этого списка и был, должно быть, автором переделки.
Четвертую группу списков Основной редакции С. К. Шамбинаго назвал Печатной, так как часть списков из этой группы была напечатана И. Снегиревым в 1838 г. (первая публикация Сказания о Мамаевом побоище).
Главное отличие Печатной группы Основной редакции Сказания заключается в наибольшем количестве вставок в ней из Задонщины, чем в остальных списках Сказания. Кроме этой особенности, Печатная группа характеризуется такими признаками: при рассказе о рвущихся в бой воинах из засадного полка говорится, что каждый из них видит, как гибнут или его дети, или родители, или братья и близкие друзья. Рассказ Стефана Новосильцева усложнен рядом подробностей. Приводим чтение его по списку ГПБ, F.IV.228: «…аз видех его (великого князя) пред твоим приездом пеша по побоищу ходяща и уязвлена вельми, и еще ему стужают четыре татарина. Аз же бихся с татарином и божиею помощию побих его борзо и погнахся за теми, иже стужают вельми великому князю, но не мощно бе гнатися: не можаше бо конь борзо итти во трупе человеческом, едва сугоних татарина и убих. От него же ззади приехав изнависть три их на мя нападоша. И много ми стужаху, по милости божий едва от них отбихся. Третий же побеже, аз же гнахся и за тем. Узрев же иныя татарове наехаша на мя, и многи ми стужиша и раны многи мне крепко воздаша, от них же пострадах и едва от них избых — сорвахся с коня и во трубу (трупу. — Л. Д.) пребых дондеже приспел еси ты. Аз чаю, яко жив есть великий князь, но во трупу мертвом. И рече ему князь Владимер: «Истинно есть, брате Стефане, видение твое!» Печатная группа имеет особого вида окончание: рассказывается о богатой добыче, захваченной русскими, о том, что слава русская прошла по всей земле. Эта часть заимствована из Задонщины, и к ней прибавляется фраза о величии русской земли и Москвы: «Того ради воздадим хвалу земли Руской! Которыя град глава всем градом? Был Володимер и Ростов, ныне же глава всем градом славный град Москва!» Мы дали чтение этого места по списку ГПБ, Q.XV.70. Близко ему окончание в следующих списках Печатной группы: Список Тимковского, опубликованный Снегиревым; ГПБ: собр. Погодина, № 1626; собр. Помяловского, № 124; собр. Тиханова, № 205; БАН: № 16.17.22.
В некоторых списках Печатной группы к такому же окончанию добавлен короткий рассказ о возвращении великого князя в Москву. В нем говорится, что Олег рязанский приказал по пути московских войск разметать мосты, а когда Дмитрий вошел в его землю, то он сбежал из своего княжества в «Остров город великий» и жил там два года. Само окончание читается так: «Князь же великий Дмитрий Иванович з братом своим со князем Володимером и со оставшими князи и воеводы и с воинством приидоша к Москве дал бог здрав. И сретоша их аръхимариты и игумены и протопопы и весь священический чин со кресты и чюдотворными иконами. Потом же князи и боляре и весь народ, таже и великая княгиня Евдокея со своими детми и с протчими княгинями и з бояринами вси единогласно славу возсылающе богу, избавлишаго их от напрасного Мамаевого нахождения. И великому князю и брату его, князю Владимеру Андреевичю, честь воздающе, яко победителем, тако же и протчим князем и боляром и всему воинству честь воздающе по достоянию… А прииде великий князь к Москве лета 6889-го октября в 10 день и распусти воя в домы их». Мы дали окончание по списку БАН, 16.13.2. Такое же окончание в списке ГПБ, F.IV.228.
К Печатной группе С. К. Шамбинаго относил и список ГПБ, собр. ОЛДП, F.50. Действительно, во многих отношениях этот список подходит под характеристику Печатной группы, но в нем имеется и ряд отличий, которые заставляют рассматривать его особо. Прежде всего в этом списке ни разу не назван по имени митрополит Киприан, хотя все места, где он упоминается, сохранены. Один раз, при первом упоминании, митрополит назван Макарием. Очень кратко говорится о посольстве Захария в Орду. Это иной рассказ, чем в списке ОИДР, № 236, но, очевидно, и здесь мы имеем более позднюю вставку, представляющую собой еще более сжатый пересказ этого эпизода из Распространенной редакции Сказания: «Той же прииде ко царю Мамаю и посланное с ним злато даде царю. Он же приим е ни мало уклонися на моление их. Посланных же отсла безделны. Сам же гневом, яко огнем разгарашеся на христианскую веру. Посланник же возвратишася восвояси, поведающе сие великому князю». Как и в группе списков Михайловского, Q.509, в Печатной группе не названы поименно гости сурожане, но в отличие от той группы упомянуто первое имя — Василий Капица. Во всех списках Печатной группы вставлена из Задонщины фраза о сборах новгородцев для оказания помощи великому князю. В списке ОЛДП, F.50 этой вставки нет. Все это препятствует включению списка ОЛДП, F.50 в Печатную группу.
Отдельно приходится характеризовать и список Основной редакции ГИМ, собр. Уварова, № 999а. Упоминание в нем Исава и Иакова приближает его к группе «У», но окончание списка — краткий рассказ об обратном возвращении великого князя — скорее приближает его к группе списков Михайловского, Q.509. Вместе с тем, в этом списке есть места, присущие только ему.
Так, только в этом списке мы читаем такое окончание рассказа об испытании примет Дмитрием Волынцем: «Еще же Волынец рече
