Повести о Куликовской битве - Михаил Николаевич Тихомиров
Список Михайловского, Q.509
«Аз же с вами, братие, хощу пострадати за православную веру и главу свою положити». Князь же Владимер Андреевичъ и вси князи рустии и воеводы глаголаша: «Мы с тобою готовы умрети и главы своя положити за тя и за твою великую обиду».
Иначе в третьей группе читается фраза о сборе войск на Москве: «…Тут же, братие, на Москве по всем улицам стук стучит и гремит от златых доспехов и от гремячих цепей, силно бо войско великаго князя Дмитрия Ивановича — не токмо что во дворех, но и дале, около Москвы, не вместитися силы». Нет слов Сергия о готовящихся русским воинам венцах. Но пропуск этой фразы — позднее сокращение. Ниже в этой группе списков в картине, описывающей настроение воинов перед боем, мы читаем такие слова: «(русские воины) процьветоша радующеся, чающе съвръшенаго оного обетованиа, прекрасных венцов, о них же поведа великому князю преподобный игумен Сергий». Этот пример свидетельствует о том, что ряд других сокращений, характерных для данного варианта Основной редакции, — явление более позднее, а не отражение чтения авторского текста памятника. При описании выезда из Москвы про белозерских князей говорится, что они поехали Коломенской дорогой мимо Симонова монастыря. Княгиня смотрит из окна на отъезжающих и видит «великого князя Дмитрея Ивановича, грядуща лугом подли Москвы-реки». Нет поименного перечисления гостей сурожан, сказано лишь, что их было десять. При уряжении полков на Коломне сообщаемся, что Микула Васильевич, Тимофей Волуевич и Иван Родионович Квашня — воеводы сторожевого полка. Не перечислены поименно воины из третьей «сторожи». Говорится, что Олег рязанский, разгневанный на своих бояр за то, что они ему не сказали вовремя о решении Дмитрия идти против Мамая, велит казнить их. По этой группе списков, Ольгердовичи соединяются в Брянске и оттуда вместе идут на Коломну. При встрече с великим князем они «охапися и целоваху друг друга со слезами». Перед описанием перехода через Дон сообщается о подсчете всех сил и о приезде на помощь новгородцев: «Дмитрей Иванович повеле воем своим Дон возитися и повеле войско свое все исчести. Князь же Феодор Семенович Висковатой, московской большей боярин, говорит великому князю Дмитрию Ивановичу: «У тебя, государя, у великого князя Дмитрия Ивановича, в полку, в болшем войска 70 000». Правыя же руки говорит брат его, князь Володимер Андреевич: «У меня в полку 8 000». Левыя же руки воевода, князь Констянтин Брянской: «У меня, государь, в полку 200 000». Сторожевого полку воевода Микула Васильевич, да Тимофей Волуевич, Иван Родионович Квашня, говорит: — «У нас, государь, в полку тритцать четыре тысящи». Передового же полку воевода, князь Дмитрей Всеволодович Холмецкой, говорит: «У меня, государь, в полку 25 тысяч, да большей с (та) тьи и дворян и выборных голов 20 тысяч». А с литовскими князи Олигердовичи пришло силы 30 000. Того же дни приехали из Новагорода посадники Яков Иванъв сын Зельзин, да Тимофей Констянтинович Микулин к великому князю Дмитрию Ивановичю на помощь, а с ними прииде навгороцкие силы 30 000 князей и бояр и всяких людей. Рад же бысть великий княз Дмитрей Иванович и биша челом посадником и целоваше их с радостию: «Воистинну есть дети Авраамли, яко велицей беде мне есте пособницы!» При испытании примет Волынец никаких религиозных наставлений великому князю не делает. Так же, как и в группе «У», нет слов великого князя об Арефе. Немного иначе в этой группе начинается описание боя: «И сступишася крепко биющеся, не токмо оружием биющеся, но сами меж себя разбивахуся. Князь же великий Дмитрей Иванович не терпя видети кровопролития человеческа то и своим большим полком надвигнуша на поганыя, оприч князя Володимерава полку». На вопрос князя Владимира Андреевича: «Кто видел великого князя во время боя?» — сначала отвечает Борис углецкий, затем князь Михайло Иванович и, наконец, Стефан Новосильский. Федор Сабур и Григорий Холопищев названы боярскими сыновьями. Иначе рассказывается эпизод, повествующий об объезде великим князем поля боя: «Князь же великий наехал, лежат побито восмь князей белозерских, да углицкой князь Роман Давыдович, да четыре сына его: Иван да Володимер, Святослав да Яков Романович вкупе лежат на едином месте… и поехав и наехав убита Михайла Васильевича да пяти князей ерославских, да четырех князей дорогобужных, по тех лежит князь Глеб Иванович брянской, да Тимофей Волуевич. Над ними же лежит дворецкой ево Иван Кожухов — ссечен в части. Над ними же князь великии став, нача плакатися и рече… Выехав на иное место и виде убита наперьсника своего Михайла Андреевича брянскаго, да твердаго своего сторожа Семена Мелика и рече… И ехав на иное место и виде убита троицкаго старца Пересвета с печенегом вместе лежат и рече… И оттоле поехав и наехав убита Ивана Родионовича Квашню да Ондрея Черниговича. Княз же Владимер Андреевич нача плаката и поведати великому князю: «Гонитеся четыре татарина с мечи, но божиею милостию той Иван Родионович Квашнин да Ондрей Черкизович увидев и прогнав скоро сняся с ними з безбожными и главы своя за меня поклали, аз же от них спасохся». И повеле телеса подняти и нарядити в белыя отласы и положить во гробех и отслати в вотчину их к женам и детем их». Ниже еще раз говорится, что тела убитых князей, бояр и дворян повезли с поля боя в их отчины. О гибели Мамая сообщается кратко: «…а поганых побито восмь сот тысяч, только безбожный царь Мамай с четырмя ордынскими князи убежали в Орду и тамо убиен бысть от своих». Олег рязанский, узнав о победе Дмитрия, «живот свой зле скончав». Окончание представляет собой краткое сообщение о том, что Дмитрий вернулся в великой славе на Москву и что он одарил всех воинов и вдов.
Мы видим, что текст этого варианта Основной редакции Сказания в ряде случаев сокращается за счет выпуска религиозно-риторических сравнений, отступлений автора, молитв великого князя.
О том, что это более поздние сокращения, красноречивее всего свидетельствует фраза с пророчеством Сергия о готовящихся русским воинам венцах. Наряду с этим данный вариант рассматриваемой редакции Сказания характерен тем, что в его текст включен ряд новых подробностей, делающих рассказ более увлекательным. Вставка этих эпизодов — явление
