О милосердии - Луций Анней Сенека

с его собственными, думаешь, что никакой динамики нет: все нужное, чтобы прожить, как прожил Сенека, писать, как писал он, и учить тому, чему он учил, сообщено ему в юности. Настолько великолепной и сообразной его духовному складу оказалась эта основа. «Новая» школа философии, «новый» стиль риторики — его учителя совершенно не ощущали себя эпигонами, и отец при всем консерватизме — отнюдь не рутинер. Наступившее время Цезарей не кажется им упадком Рима; на пороге новой эпохи они полны энергии, которой римской культуре хватило на полтора столетия поступательного движения. От предшественников они при этом не отказываются. Старания Цицерона доказать примат ораторского искусства над всеми прочими не пропали даром: людьми серебряного века философия уже не мыслится вне красноречия. Практическим смыслом этой философии они полагают самовоспитание, целью самовоспитания — равнодушие к превратностям судьбы. Другой момент, важный для осмысления дальнейшего: стоическая «мудрость» недостижима; «мудреца», натренированного до полного безразличия и возвысившегося над богами, нет и никогда не существовало на свете. Чтобы постоянно иметь перед глазами человека, приблизившегося к идеалу, философ поселил в своем доме киника Деметрия. Жизненный принцип киников состоял в отказе от всего, что имеешь. Но стоицизм ничему подобному не учит, и Сенека нигде не требует намеренно отвергать предоставляемые жизнью блага. Он искренне признается, что Деметрий (такой же «красноречивый», как и другие любимые отцом и сыновьями философы) нужен лишь как наглядный образец: «Природа произвела его для доказательства того, что ни мы не в состоянии нас развратить, ни он нас исправить. (...) Не сомневаюсь, что природа даровала ему такую жизнь и такое красноречие для того, чтобы наш век не был лишен ни примера, ни обличения»52. Сенека не жил, подобно Деметрию, в нищете, однако придерживался рекомендованного наставниками режима: он забросил вегетарианство, но ужинал без излишеств, спал на жестком, практиковал спортивный бег, плавание и холодные купания, а также ежевечерний самоанализ53. Его упреки обжорам и неженкам исходят от человека, который ничем подобным не был, иначе не продержался бы долго при его здоровье.

Впечатление, что философ застыл в круге раз навсегда данных убеждений, разумеется, ошибочно. Развитие было и определялось, как у всех, опытом. Завершив свой образовательный куррикулум, в начале 20-х годов н. э. Сенека начал карьеру судебного оратора. Но вмешался недуг: едва приступив к ведению дел в суде, он «сперва лишился охоты к этому, а затем и сил»54. Заболевание оказалось серьезным. Он вспоминает, что страшно отощал и «чуть не выхаркал самого себя». Мучаясь от приступов, ученик стоиков думал наложить на себя руки, но — «удержала мысль о старости отца, очень меня любившего»55. Болезнью легких, сопровождавшейся кровохарканьем, страдал и старший брат56. Диагноз «туберкулез» напрашивается и подтвержден прямым свидетельством Диона Кассия57; неупотребление в пищу мяса могло ускорить развитие болезни. Создатель «Нравственных писем» лукавит, рассказывая своему Луцилию, что излечиться ему помогли исключительно занятия философией и дружеские беседы. Впрочем, он намекает и на оказанное друзьями содействие. От туберкулеза уже в те века ездили лечиться в Египет. Сенеке повезло: любящая тетя, как упоминалось, уже несколько лет жила там в качестве первой дамы провинции. В раннем «Утешении к Гельвии» встретим признание: «Благодаря ее терпеливой любви и родительскому попечению я смог выздороветь от долгой болезни». Живя в Египте, Сенека располагает временем для изучения местных обычаев, результатом чего становится сочинение «О географии и святынях Египта» — возможно, первое из написанных Сенекой58. Как и его судебные речи (если таковые имелись), трактат не сохранился, но части его вошли в «Естественные вопросы», изобилующие египетским материалом. Что привнесли в мировоззрение философа египетские впечатления, можно только гадать. Праздны разговоры об «ожидании бога», якобы воспринятом Сенекой от пифагорейцев и усилившемся в Александрии под влиянием общения с иудейскими мыслителями59. Определенно лишь, что пребывание в Египте расширило научный и политический кругозор писателя. Возможно, он пробыл в Египте до своих 25 лет, возраста, в который со времени Августа можно было добиваться первой государственной должности — квестуры. Похоже, именно тетка побудила оправившегося от болезни Сенеку начать карьеру в политике. В своем александрийском доме она жила уединенно и заслужила репутацию скромницы, однако, решив продвинуть племянника, не постеснялась обивать пороги влиятельных людей60. Для этого требовалось приехать в Рим. Отставка Галерия в 31 году сопровождалась трагедией. На пути из Египта его корабль потерпел крушение, причем префект погиб, а жена его спаслась и во время бури помогла втащить тело мужа в лодку, доставившую их на берег61. Супруга начальника Египта имела вес в обществе. Но вдова экс-начальника его утратила: после того как в том же году пал Сеян, ее просьбы могли и навредить62. Итак, она ездила в Рим специально для того, чтобы помочь племяннику, и Сенека стал квестором — одним из двадцати — в 26 или 27 году. Какие именно обязанности он исполнял — не сообщается: мог помогать консулам, мог заведовать государственной кассой или государственным архивом. Возможно, дела требовали разъездов: какое-то время он провел в Помпеях63. Он стал присутствовать на заседаниях сената, слышал на одном из них выступление Папирия Фабиана в качестве свидетеля по какому-то делу64. За квестурой должно было последовать официальное включение в ряды сенаторов. Его творчество в десятилетний период службы при Тиберии (27-37 годы) вряд ли исчерпывалось сочинением речей для сенатских слушаний. К этому периоду, вполне вероятно, относятся естественно-научные работы, упоминаемые позднее как самим Сенекой, так и Плинием: «О землетрясениях», «О форме мира», «О природе рыб» и «О природе камней». Тогда же могли быть написаны книги «Об обязанностях» и «О браке», о которых знаем от грамматика Диомеда и св. Иеронима. Опасно, повторим, использовать морализирующие рассуждения как биографический источник. Вместе с тем ни о службе, ни о браке нелепо писать, не имея в том и другом хоть какого-то опыта. Действительно, в это же время Сенека женился65. Судя по пересказу трактата «О браке» у Иеронима, он вынес из своего первого матримониального опыта не самые приятные впечатления66. К порогу сорокалетия он становится известнейшим оратором Рима. В правление Калигулы, чей нелестный отзыв о его стиле приводился выше, созданы первые сохраненные традицией целиком вещи — «Утешение к Марции» и третья книга трактата «О гневе», к которой позднее прибавились еще две: тема явно его занимала. В 39 году зависть императора, не терпевшего соперников в красноречии, будто бы чуть