О милосердии - Луций Анней Сенека
Дело повели основательно: Нерон знал греческий не хуже родного языка и в плане литературного образования не уступал никому из современников. Однако — при таком учителе! — он не получил ни правильной риторической подготовки, ни философских знаний. Светоний пишет, что император в юности овладел всеми искусствами, с отрочества занимался поэзией, ваянием и живописью, вдобавок был тренированным борцом и колесничим80. Агриппина исключила из обучения философию, «уверяя, что для будущего правителя это — помеха», а может быть, и потому, что не чувствовала в Домиции склонности к умозрительным наукам. В то же время Сенека, ценя стиль красноречия, который воспринял от учителей, не давал ему изучать ораторов республиканского прошлого81. Необычная образовательная программа строилась на развитии природных способностей ребенка, подмеченных матерью и наставником. Но они допустили ошибку, вместе с поэтическим поощряя исполнительский талант принца82. Возможно, Сенека пытался направить его актерские увлечения в нужное русло: правдоподобно предположение, что он разыгрывал с юным Нероном свои трагедии перед избранными гостями83. Так или иначе, театрализация собственной жизни стала фактором душевного недуга, названного психологами «безумием Цезарей», и центральным моментом в том кровавом водевиле, который, по описанию римских историков, представляло собой единоличное правление Нерона. Кстати, именно сюжеты трагедий оправдывали матереубийцу. По наблюдению Аристотеля, высказанному в «Поэтике», убийство близких больше всего будоражило зрителя и потому действие трагедий строилось вокруг подобных мифов. Неужели стоило наполнять ими ум принцепса?
Одной из причин воспитывать в Нероне поэта, но не правителя было стремление Агриппины проводить через его посредство собственную политику. Здесь она просчиталась и не нашла у Сенеки чаемой поддержки. К моменту смерти Клавдия в октябре 54 года влияние учителя было сильнее материнского. Еще ближе Нерону он стал, сочинив для ученика надгробную похвалу Клавдию, которая при чтении в сенате вызвала запланированные насмешки; в то же время публика веселилась, читая «Обовоществление». Народу давали понять, что после жестокого в своей тупости Клавдия на трон воссел юный мудрец. По словам Тацита, тогда было замечено, что прошлые императоры не нуждались в чужом красноречии, Нерон же с детства занимался чеканкой, рисованием, слагал стихи, «обнаруживая ученость», правил колесницей, но не умел говорить перед собранием, как подобает государственному деятелю. Похоже, Сенека функцию главы сената назначил себе, проявив ту же недальновидность, что и его благодетельница. Афраний Бурр, обеспечивавший Нерону поддержку военных, также был ставленником Агриппины (в 52 году она настояла на назначении его префектом преторианской когорты) и также не оправдал ее расчетов. Бурр во всем совпадал с Сенекой: историк отмечает, что такое единодушие двух высших государственных сановников — большая редкость84.
Своим авторитетом Сенека пользовался, внушая питомцу идеологию, высказанную в трактате «О милосердии», одной из самых риторически сильных своих книг, обращенной непосредственно к принцепсу и написанной тоном торжественной проповеди. Царская власть есть почетная зависимость, роль монарха — защита подданных. Так стоик Зенон некогда учил царя Антигона Гоната. Тот по своей натуре не был ни жесток, ни самолюбив, но и воздействие Сенеки на самолюбивого Нерона оказалось столь сильным, что проповедь милосердия какое-то время имела успех. Император, получивший власть в 18 лет, не разрешал преследовать друзей Британника, сына Клавдия от Мессалины, своего естественного соперника в притязаниях на верховную власть. Тацит перечисляет без вины виноватых недругов Агриппины, которых Сенека при содействии Бурра заслонил от ее гнева. Советник принцепса, занявший в 55 году высшую государственную должность — он был избран консулом на часть года («консул суффект»), — понимал, конечно, что сдержать злодейства, связанные с монархическими притязаниями, не сможет. Похоже, они с Бурром старались, чтобы ни Агриппина, ни император не касались государственных дел. Нерона обособили, дав ему развлекаться. Мать вела опасную игру, то угрожая сместить сына, то меняя с ним свой гон и тем обнаруживая неискренность. В результате Британник был отравлен. После новых доносов Нерон отдалил от себя мать, Бурр и Сенека провели следствие, воспрепятствовав задуманному уже тогда матереубийству. Их план работал: началось время, которое добрый император Траян назовет лучшим пятилетием в истории Цезарей85. Правительство не осуществляло репрессивных действий, сенат, в котором первенствовал Сенека, получил реальную власть, пресекалось бесчинство вольноотпущенников, проводились меры против вымогательств управляющих провинциями, вкладывались средства в масштабное городское строительство. О степени влияния Сенеки на государство и императора судим по тому, что последним подчас высказывались идеи, при их гуманности совершенно противоречащие установившимся порядкам. Так, Нерон внес в сенат предложение о полной отмене акцизов, которому сенаторы вынуждены были воспротивиться: упразднение этого вида налогов подорвало бы римскую экономику. Однако власть вынесла на обсуждение общества законы об откупах, и Рим приблизился к тому желанному для любого времени и народа состоянию, когда все поборы с населения поставлены под общественный контроль.
Среди антикоррупционных мероприятий правительства главное касалось платы за выступление в суде. По одному из пунктов древнего «Цинциева закона» адвокат не имел права принимать вознаграждение. Не предусматривавший наказаний нарушителю, этот закон фактически не исполнялся в республиканскую эпоху. Август, наводя порядок в судопроизводстве, побудил сенат принять постановление, возлагавшее на нарушителей штраф, в четыре раза больший полученной незаконно платы. Клавдий установил верхний предел гонорара в 10 000 сестерциев, что едва ли казалось судебным ораторам приличной платой и на практике означало лазейку для взяточников. Несмотря на противодействие Агриппины, которая хотела во всем придерживаться установленных Клавдием порядков, закон был заново проведен в сенате Сенекой в редакции времен Августа. Нацелена эта мера была, как недвусмысленно указывает Тацит, на отдельных лиц, кормившихся обвинениями и ставших при Клавдии настоящей чумой состоятельных римлян. Особенно выделялся некто Суиллий: опытный в судоговорении, этот приближенный Мессалины выиграл многие дела по клеветническим обвинениям, причем обманывал и тех, кто ему платил. Один римский всадник, по имени Саммий, который дал ему 400 000 сестерциев, закололся, как самурай, в приемной Суиллия, когда узнал о его двурушничестве86. Лишившись поддержки наверху, старый сикофант боялся теперь лишиться и заработка. Пытаясь ниспровергнуть своего главного врага, но не имея никаких шансов в открытом слушании,
