Публий Назон - Метаморфозы

        В свежие вязи цветов. И дева-царевна решилась:

        На спину села быка, не зная, кого попирает.

870 Бог же помалу с земли и с песчаного берега сходит

        И уж лукавой ногой наступает на ближние волны.

        Дальше идет — и уже добычу несет по пучине

        Морем открытым; она вся в страхе; глядит, уносима,

        На покидаемый берег. Рог правою держит, о спину

875 Левой рукой оперлась. Трепещут от ветра одежды.

КНИГА ТРЕТЬЯ

        Бог уже сбросить успел быка обманчивый облик,

        Снова себя объявил и в диктейских полях[126] поселился.

        А удрученный отец искать пропавшую Кадму

        Повелевает, грозя, что изгнаньем он будет наказан,

5      Если ее не найдет, — благочестный отец и преступный!

        Землю всю исходив, — но Юпитера кто же уловки

        Выследит? — став беглецом, от отчизны и гнева отцова

        Кадм уклоняет свой путь и, молясь, у оракула Феба

        Просит совета: в какой, вопрошает, земле поселиться?

10   «Встретишь в пустынных полях, — ему Феб отвечает, — корову,

        Что не знавала ярма, не влачила и гнутого плуга, —

        Вот и водитель тебе; где ляжет она на лужайку,

        Стены ты там возведи и названье «Беотия»[127] дай им».

        Выйдя, едва он успел из Кастальской пещеры[128] спуститься,

15   Видит: тихо бредет, без сторожа вовсе, телица,

        И никаких у нее на шее нет признаков рабства.

        Вот за телицею вслед идет он медлительным шагом

        И указавшего путь прославляет в молчании Феба.

        Вот миновали они и Кефис, и равнины Паноны;[129]

20   Остановилась она и, красуясь рогами крутыми,

        Лоб к небесам подняла и мычаньем наполнила воздух.

        Тут, обернувшись назад на спутников, шедших за нею,

        Наземь корова легла, привалясь на траву молодую, —

        И благодарствует Кадм и, припав, чужую целует

25   Землю; приветствует он незнакомые горы и долы.

        К жертве готовиться стал Юпитеру. Для возлиянья

        Слугам воды принести он велит из источников быстрых.

        Лес там древний стоял, никогда топором не сеченный,

        В нем пещера была, заросшая ивой и тростьем;

30   Камни в приземистый свод сходились, оттуда обильно

        Струи стекали воды; в пещере же, скрытый глубоко,

        Марсов змей[130] обитал, золотым примечательный гребнем.

        Очи сверкают огнем; все тело ядом набухло,

        Три дрожат языка; в три ряда поставлены зубы.

35   В эту дубраву едва тирийские выходцы шагом,

        Благ не сулящим, вошли, и, опущенной в воды живые,

        Урны послышался звон, протянул главу из пещеры

        Иссиня-черный дракон и ужасное издал шипенье.

        Урны скользнули из рук, и сразу покинула тело

40   Кровь, внезапная дрожь потрясает людей пораженных.

        Змей, извиваясь, меж тем чешуями блестящие кольца

        Крутит, единым прыжком изгибаясь в огромные дуги,

        И подымается вверх, на полтела и более, в воздух,

        И уж глядит с высоты, с небесным равняется змеем,

45   Кем, — если видеть его во весь рост, — размежеваны Аркты.

        Вмиг финикийцев, — одни приготовились было сразиться,

        Эти — бежать, тем страх был и бою и бегству помехой, —

        Змей упреждает. Одних убивает укусом иль душит,

        Тех умерщвляет, дохнув смертельной заразою яда.

50   Солнце, высоко взойдя, сократило тем временем тени;

        Кадм изумлен, отчего так медлят товарищи долго;

        Их начинает искать. Со льва ободранной шкурой

        Был он покрыт, копьем, что блистало железом, и дротом

        Вооружен; но была превосходней оружья отвага.

55   Только он в рощу вошел и тела увидал, а над ними

        Змея, сгубившего их, врага, огромного телом, —

        Как он кровавым лизал языком их плачевные раны, —

        «Иль за вашу я смерть отомщу, вернейшие други,

        Или за вами пойду!» — сказал и, промолвив, десницей

60   Глыбу огромную взял и с великою силою кинул.

        Стены ударом его, высокими башнями горды.

        Были бы сокрушены, — но остался змей невредимым.

        Он, — чешуей защищен, как некой кольчугой, и черной

        Кожей, — могучий удар отразил их толстым покровом.

65   Но отразить чешуей не мог он дрота, который

        В длинный хребет его, там, где изгиб серединный, вонзился,

        В теле застрял, и в нутро целиком погрузилось железо.

        Змей, от боли бесясь, головою назад обернулся

        И, на раненье взглянув, закусил вонзенное древко;

70   Но хоть его раскачал во все стороны с силой огромной,

        Вырвал едва из спины: в костях застрял наконечник.

        Ярость обычная в нем сильнее вскипела от раны

        Свежей, вздулось от жил налившихся змеево горло,

        Мутная пена бежит из пасти его зачумленной,

75   Под чешуей громыхает земля; он черным дыханьем

        Зева стигийского вкруг заражает отравленный воздух.

        Сам же, спиралью круги образуя громадных размеров,

        Вьется, то длинным бревном поднимается вверх головою,

        То, устремясь, как поток, наводненный дождями, он бурно

80   Мчится вперед и леса сокрушает встречные грудью.

        Сын Агеноров слегка отступает; он шкурою львиной

        Змея напор задержал, наступающий зев не пускает,

        Прямо держа острие. И бесится тот и железо

        Твердое тщетно язвит и ломает о лезвие зубы.

85   И начинала уж кровь из его ядовитого нёба

        Капать, стала кругом окроплять мураву молодую.

        Рана все ж легкой была, ибо он отступал от удара,

        Шею свою отвращал уязвленную, пятясь, железу

        В тело засесть не давал и глубже мешал погрузиться.

90   Агенорид наконец ему лезвие в глотку направил

        И, напирая, всадил; а отход отступавшему дубом

        Был прегражден, и пронзил одновременно дуб он и шею.

        Согнут был дерева ствол паденьем чудовища; стоны

        Дуб издавал, хвоста оконечностью нижней бичуем.

95   И победитель глядит, как велик его враг побежденный.

        Голос послышался вдруг; сказать было трудно откуда,

        Только послышался вдруг: «Что, Агенора сын, созерцаешь

        Змея убитого? Сам ты тоже окажешься змеем!»[131]

        Долго он бледный стоит, и краску утратив, и мысли

100 Сразу, волосы вверх от холодного ужаса встали.

        Вот соскользнула, к нему попечительна, с высей воздушных

        Дева Паллада; велит положить в разрыхленную землю

        Зубы змеиные — сев грядущих людских поколений.

        Он же борозды вскрыл, послушный, на плуг налегая,

105 Всыпал, как велено, в них человечьи зародыши — зубы.

        Вскоре, — поверить нельзя! — вдруг стали двигаться комья,

        Из борозды острие копья показалось сначала,

        Вскоре прикрытья голов, колебля раскрашенный конус,

        Плечи и груди потом, оружье несущие руки

110 Вдруг возникают, — растет мужей щитоносное племя!

        В праздник, в театре, когда опускается занавес,[132] так же

        Изображенья встают; сначала покажутся лица,

        А постепенно и стан; вот явлены плавным движеньем,

        Видны уже целиком и ногами на край наступают.

115 Новым врагом устрашен, уж Кадм за оружье схватился.

        «Нет, не берись, — из толпы, едва сотворенной землею,

        Вдруг восклицает один, — не мешайся в гражданские войны!»

        И одного из своих же братьев, землею рожденных,

        Ранит вплотную мечом, сам издали дротом повержен.

120 Тот, кто его умертвил, однако же, дольше немногим

        Прожил, — выдохнул вмиг полученный только что воздух;

        Взяв с них пример, толпа вся буйствует, и погибают —

        Чтобы друг друга разить — на мгновенье рожденные братья!

        Так молодежь, которой судьба век краткий судила,

125 В окровавленную мать ударялась трепещущей грудью,