Уолтер Эванс-Вентц - Великий йог Тибета Миларепа
Когда я пел гимн, меня слышали охотники, которые собирались сделать привал вблизи моей пещеры. Они подошли ко мне и сказали: «О отшельник, у тебя чудесный голос. Но что ты делаешь с разбитым глиняным горшком и с накипью из крапивы, превратившейся в такой же горшок? И почему ты сам такой изможденный и зеленый?» И они удивились, когда я объяснил им, почему я так выгляжу. Они пригласили меня поесть с ними, и, когда я ел, один из молодых охотников сказал: «Ты, по-видимому, от природы наделен физической силой. Вместо того, чтобы подвергать себя таким мучениям, ты мог бы достичь в жизни лучшего, если бы все сложилось иначе. Ты бы мог, как лев, скакать, на лошади, вооруженный до зубов, как куст терновника шипами, и побеждал бы всех врагов. Скопив состояние, ты бы обеспечил своих близких и был бы счастлив. Или ты мог бы заниматься торговлей и жить в достатке на свой доход. В худшем случае ты мог наняться слугой и зарабатывал бы себе на пищу и одежду. А что касается твоего тела и духа, то они были бы в гораздо лучшем состоянии, чем сейчас. До сих пор ты, по-видимому, не знал об этом. А теперь позаботься о себе». Но один из охотников старше него сказал: «Мне кажется, что он очень преданный подвижник, и он не будет следовать твоим советам». И, обратившись ко мне, произнес: «У тебя замечательный голос. Спой, пожалуйста, нам песню, от которой нам будет приятно на сердце». На это я ответил: «Вы все думаете, что я очень несчастный, но нет никого в мире, кто счастлив так, как я. Нет ни одного, кто может утверждать, что он обладает более глубоким пониманием вещей и ведет более достойную и более полезную жизнь. Но вы этого не поймете. Я попробую объяснить вам, в чем заключается мое счастье, которым счастливы лучшие из вас. Слушайте меня». И я спел им гимн о Верховой Езде йога:
«Я склонюсь к стопам моего Милосердного Отца Марпы!В Храме Холма Бодхи, моем теле,В моей груди, где находится Алтарь,В чертоге верхнем треугольником, находящемся в сердце.Конь Ума, стремительный, как вихрь, встает на дыбы[216].Какой петлей поймать этого коня?К какому столбу привязать его, когда он будет пойман?Какую пищу ему давать, когда он взалкает?Чем поить его, когда он возжаждет?В каком чертоге держать его в холодную пору?Чтобы поймать Коня, нужна Петля Единой Цели[217].Он должен быть привязан, когда будет пойман, к Столбу Медитаций.Он должен быть накормлен, когда голоден, Учениями Гуру.Он должен быть напоен, когда возжаждет, от Потока Сознания.Он должен содержаться, когда ему холодно, в чертоге Пустоты.Седлом будет Воля, а уздой — Разум.Надень на него подпругу и подхвостник, которые сутьНеподвижная Фиксация.Надень оголовье и переносье, которые суть Жизненные Флюиды.Его наездник — Молодость Разума Неусыпная Бдительность.Шлем наездника — альтруизм Махаяны;Его кольчуга — Знание, Мысль и Созерцание.На спине у него Щит Терпения.В руке он держит длинное копье Устремления.На боку у него висит Сабля Смышлености.Сглаженный тростник Ума или Причина Универсума,Выпрямленный отсутствием гнева и ненависти[218],С перьями из Четырех Бесконечных Добродетелей,С заостренным концом-стрелой ума, сделавшегося проницательным,Вставляет он в гибкий лук Духовной МудростиИ, закрепив в отверстии Пути для Мудрых и Правильного Метода,Натягивает лук до полноты ПриобщенияИ пускает стрелы он среди всех Народов.Они попадают в Преданных и уничтожают Дух Эгоизма[219].Так побеждаются враги — все злые страсти,И наши родные получают защиту[220].Этот Конь скачет по широкой Равнине Счастья.Его Цель — стать наравне с Победителями[221].Задними ногами он отталкивается от привязанности к жизни в сансаре.Передними он движется вперед к Освобождению.На этом Коне я достигну Состояния Будды.Скажите, таково ли ваше представление о счастье.Мне мирского счастья не нужно».
Выслушав меня, они прониклись религиозной верой и ушли в радостном расположении духа.
После этого я отправился в Чукбар, держа путь через Палкхунг и, придя в Тингри, прилег на дороге, чтобы полюбоваться видом местности. В это время группа нарядно одетых девушек шла по этой же дороге в Снаг-мо. Заметив меня, имевшего жалкий вид, одна из них сказала: «Посмотрите, какой несчастный! Хоть бы я никогда не родилась в таком теле». А другая добавила: «Как жаль его! Мне прямо стало дурно от его вида». Я же, считая их бедными, невежественными созданиями, пожалел их и, поднявшись, сказал: «О девушки, не говорите так. Вам не надо беспокоиться совсем об этом. Вы не родитесь такими, как я, даже если будете желать этого и искренне молиться об этом. Жалость достойна похвалы, но жалость и самомнение — противоположные чувства и потому несовместимые. Послушайте песню, которую я вам спою». И я спел им песню:
«У твоих стоп, о Милосердный Гуру, я сейчас молюсь;Ниспошли мне твое благословение и твои милости, о Марпа!Эти создания, над которыми довлеет плохая карма,С презрением смотрят на всех других, кроме себя.Женщины с плохой кармой считают, что замужество— самое желанное из всего, что можно желать.Их самомнение пылает жарким огнем.Ах! Как жаль их, так обманутых!В эти темные дни Кали-Юги[222]Проходимцы почитаются, как боги,И мошенники ценятся дороже золота,А святых отталкивают, как камни с дороги.Ах, как жаль этих бедных невежд!Вы, сестры-девицы, нарядно одетые,И я Миларепа из Гунгтханга,Презираем друг друга взаимноИ взаимно жалеем также.Но направим друг на друга пики нашей взаимной жалости,Посмотрим, кто из нас победит на этом ристалище[223].Эта проповедь назидательная Миларепой произнесенаВ ответ на глупый разговор невежественных созданий.Взамен вашей воли вы получили вино,И за Зло вам ответили Добром».
Когда я закончил петь, девушка, которая пожалела меня, сказала: «Это знаменитый Гунгтханг-Миларепа. А мы, охваченные самомнением, говорили глупости. Давайте попросим у него прощения». Тогда они все поручили этой девушке подойти ко мне и попросить прощения. Она чувствовала себя очень неловко и, достав раковины, которые тогда употребляли взамен денег, несколько раз пала ниц, а затем вручила их мне и попросила дать им еще одно наставление. Тогда я спел им еще одну песню:
«Я обращаюсь с молитвой к моему Милосердному Гуру!Краткую проповедь об Истине я прочитаю.В небесных чертогах богов Гахдана[224]Духовные Истины не почитаются, а научные.В сферах ниже их, в Дворцовом Граде Нагов,Истины глубокие не почитаются, но почитается богатство[225].В этом мире людейМудрые и ученые не почитаются, а почитаются лжецы.В провинциях Ю и Цанг и в Четырех ОбластяхМедитация не почитается, а почитается толкование.В отстою подобном конце этой эпохи зла тьмыПочитаются люди плохие, а хорошие презираются.Взор веселых молодых женщинОтшельник не радует, но радует повеса.Слух молодых девиц не услаждаютНазидательные проповеди о религии, а услаждают любовные песни.Об этих истинах, изложенных в стихах,Я спел за вознаграждение из семи раковинИ как радостную песнь в знак полного прощения».
Когда они услышали эту песню, в них зародилась глубокая вера, и, расставшись со мной, они отправились дальше. Я также продолжил мой путь и, когда пришел в Брин (Дрин), узнал там о прибежищах Лапчи-Чубара и Кьит-Пхуга (Приятная Пещера), называемого также Ньима-Дзонг (Солнечный Замок), из которых я выбрал второе. Там я прожил несколько месяцев и достиг значительных успехов в религиозном служении и медитации. Жители Брина посещали меня и приносили мне еду. Зная, что эти посещения в какой-то степени отрицательно скажутся на моих занятиях медитацией, я подумал, что если буду оставаться в этом месте и далее, моя известность только будет мне помехой. «Я прожил здесь достаточно долго и за это время многого достиг. Сейчас я должен отправиться в более отдаленное место и там найти пещеру», — рассуждал я. Выполняя волю моего гуру, я решил перебраться отсюда в Лапчи-Чубар. Я уже собрался отправиться в путь, когда ко мне пришла моя сестра Пета и принесла мне шерстяное тканное одеяло, изготовленное из остатков шерсти, которые она насобирала у людей. Сначала она принесла это одеяло в Драгкар-Тасо и, не найдя меня там, стала разыскивать, расспрашивая каждого обо мне, пока ей не сказали в Гунгтханг-Тете, что отшельник, питающийся крапивой и похожий на гусеницу, проходил через Палкхунг в Ла-Тет-Лхо (Высокие Холмы, Обращенные к Югу), и она пошла дальше буквально по моим следам. В Тингри она видела ламу Бари-Лоцаву (Великий Бари Переводчик), который сидел на высоком сиденье под зонтом, одетый в шелка пяти цветов, в окружении учеников, которые трубили в раковины, били в медные тарелки и играли на кларнетах и флейтах. Вокруг него находилось много народу, и все присутствующие угощали его чаем и чангом. Наблюдая эту сцену, Пета подумала: «Другие служители веры и духовные лица пользуются этими благами, но религия моего брата — причина его нищеты и страданий и позора для его родственников. Если я встречусь с братом, я постараюсь убедить его стать учеником этого ламы». Она спросила присутствующих там, не слышали ли они обо мне или не видели ли они меня, и, когда ей сказали, что я нахожусь в Брине, она пошла туда, расспрашивая по дороге обо мне, пока не достигла Кьит-Пхуга, где я тогда еще был. Увидев меня, она сразу сказала: «Брат, разве можно продолжать голодать и жить без одежды, объясняя это тем, что ты сам избрал такой образ жизни. У тебя нет ни стыда, ни чувства приличия. Сшей из этого одеяла одежду для нижней части тела и пойди к ламе Бари-Лоцаве, который настоящий лама, на тебя не похож ни по внешнему виду, ни по занимаемому положению. Он сидит на троне под зонтом, одетый в шелковые одежды. Его губы всегда смочены чаем и чангом. Во время его выхода его сопровождают ученики и приверженцы, которые идут впереди него парами и трубят в трубы. Вокруг него всегда собирается толпа, куда бы он ни пошел, и он получает огромное количество подношений, которых хватает также для обеспечения его родственников. Это очень знатный лама. Я бы хотела, чтобы ты пошел к нему в услужение и стал его учеником, пусть самым младшим. Это было бы лучше, чем такая жизнь. Кому нужны твой аскетизм и мое безрадостное существование? Уже больше невозможно так жить». И она разрыдалась, сокрушаясь о нашей судьбе. Я попытался ее утешить: «Пета, не говори так. Тебе стыдно смотреть на меня, потому что я раздет и ничем не прикрываю себя. Но я горжусь тем, что достиг Истины, будучи человеком, и в этом нет стыда. Я родился таким, и потому в этом нет стыда. Но те, кто знает, какие поступки являются грехом, и тем не менее совершает их, принося горе родителям, те, кто зарится на ценности, посвященные Духовным Учителям и Трем Прибежищам, и те, кто занимается обманом и мошенничеством для достижения своих эгоистических целей, приносят боль и страдания не только другим, но и себе. Они вызывают неприязнь и отвращение к себе у каждого добродетельного существа среди богов и людей. И только они должны стыдиться. Но если ты говоришь о чувстве стыда при виде моего тела, тогда тебе особенно надо стыдиться, так как твои груди, которых у тебя при рождении не было, теперь так заметно выделяются.
