Владимир Топоров - Святость и святые в русской духовной культуре. Том II. Три века христианства на Руси (XII–XIV вв.)
В последующий период при всех колебаниях в выборе политики верх был за чисто литовской и языческой ориентацией. Наиболее ярким представителем этой тенденции был Трайденис (1270–1282 гг.), и его политика была отходом от главных установок Миндаугаса. Одним из следствий этого отхода было ухудшение внешнего положения Литвы: к орденской угрозе присоединились напряженные отношения с поляками и Волынским княжеством. Но Литва при Трайденисе расширялась и представляла собой мощную военную силу (ср. Sapokas 1989, 61–62), которая еще более возросла при великих князьях Витенисе (1295— 1316 гт.) и особенно Гедиминасе (1316–1341 гг.), двух братьях, наследовавших власть их отца. С них начинается самый блестящий период литовской государственности, продолжавшийся без малого полтора века и отмеченный именами Гедиминаса, Альгирдаса (Ольгерда), Витаутаса (Витовта). В связи с XIV веком и русской историей особое внимание должно быть привлечено к первым двум. С их именами связано превращение Литвы в самое большое и могущественное государство Восточной Европы, в сильную в военном отношении и многонациональную державу, избравшую путь европеизации и приобщения к культурным ценностям Европы, а позже и христианства.
Быстрый прогресс Литвы в первой половине XIV века не может не произвести глубокого впечатления. Поражает четкая организация как государственного механизма управления, так и всей жизни. При Гедиминасе Литва обладает сильными вооруженными силами, рассчитанными не только на оборону, но и активные наступательные действия; в их распоряжении современные осадные орудия, позволяющие захватывать сильно укрепленные города. Свои города также хорошо укреплены и готовы выдерживать длительную осаду. Города богатеют, обрастают внешними и внутренними торговыми связями. В них процветают ремесла и быстро и естественно развивается культура. Ее языком является латынь. Латиноязычные письма Гедиминаса позволяют представить себе интересы государства и его заботы, сам ритм тогдашней жизни (см. Gedim. laisk. 1966). Концентрированным выражением городской жизни, культуры, быта, самого городского устройства становится Вильнюс, основание которого приписывается Гедиминасу и куда он перенес из Тракай свою резиденцию (см. Топоров 1980, 3–71). Мифопоэтическая архаика и актуальная современность сосуществуют в Вильнюсе. Сельское население, жители волостей имеют продуманное управление (в частности, в определенные сроки по очереди они призываются для защиты городов).
Историки — и русские и литовские — часто упускают из виду, что в известном отношении и Гедиминас и московские князья, каким бы парадоксальным это ни казалось, делали общее дело, имя которому объединение, но делали его с разных сторон. Русский элемент, в частности, и культурный, в Литовском княжестве был представлен весьма полно, а если учесть, что уже при Гедиминасе все русские княжества от Полоцка до Киева вошли в состав Литовского государства, то неудивительно, что в этом целом он господствовал. В правление Гедиминаса было подготовлено и присоединение Волыни. Нужно сказать, что это вхождение русских земель в состав Литовского государства отвечало интересам русского населения, искавшего спасения как от монголов, так и от внутренних русских неурядиц. Одно время могло казаться, что это сосуществование двух этнических элементов имеет будущее и мирное сближение обоих народов обеспечено.
Во всяком случае нужно помнить, что русские люди не только служили в литовском войске, где они составляли значительное большинство, но нередко и выступали как военачальники, что русским же давались важные посольские поручения, что они же часто управляли городами и волостями, что, наконец, Гедиминас в присоединяемых русских землях не менял прежде установленный порядок управления, вводя, однако, институт наместничества и оставляя в городах гарнизоны. Гедиминас и его дети неоднократно роднились с русскими, и в их доме, конечно, слышалась русская речь. Трудно представить себе, что Гедиминас и гедиминовичи не знали, в крайнем случае, не понимали русский язык, как и то, что породненные с ними русские не знали литовский. Вероятно, при дворе Гедиминаса слышался русский язык. Вторая и третья жены великого князя были русскими: от Ольги у него были два знаменитых впоследствии сына — Альгирдас и Кейстутис, а от Еввы, также русской княжны, — Любарт–Владимир, Кориат–Михаил и Евнутий. Иначе говоря, пятеро из семи сыновей были смешанного литовско–русского происхождения, и только двое были, кажется, чисто литовского происхождения — рано умерший Монвидас и Наримантас–Глеб. В поколении детей на русских княжеских дочерях были женаты Альгирдас и Любартас. Благодаря подобным брачным союзам расширялся состав Литовского княжества. Нельзя пренебрегать и иррадиацией литовского влияния вовне, когда к власти в русских городах приходили или с нею были тесно связаны. Помимо примеров волынских князей из литовцев стоит назвать имена Довмонта (Даумантаса), Довидаса, Наримантаса, связанных с Псковом и Новгородом Великим, и др., ср. Миндовга (Миндаугаса), князя гольшанского, киевского наместника. Несмотря на все это большего единения, литовско–русского синтеза не произошло: слишком нестабильна была обстановка, зависевшая не только от Литвы и западных и юго–западных русских земель, но и от третьих сил (немцы на западе, монголо–татары на востоке), слишком велика была диспропорция в этническом составе Литовско–русского государства, слишком существенны были дальнейшие события и перемены (ср. хотя бы трансформацию оппозиции «язычество»: «христианство» в оппозицию «западное христианство» [«католицизм»] :«восточное христианство» [«православие»]) в истории этого ареала, которых, конечно, ни Гедиминас, ни Альгирдас предвидеть не могли.
По смерти Гедиминаса первенствующую роль в Литве стали играть два его сына — Кейстутис, князь Жемайтский, который правил в основном в западной Литве, и Альгирдас, сидевший в Вильнюсе и имевший дело прежде всего с русским населением восточных и южных частей Литовского княжества. Это разделение территории Литвы как бы уже с самого начала предполагало, что задачи братьев были разными: Кейстутис вынужден был защищаться от немцев на западе, Альгирдас же расширять земли княжества на востоке за счет территорий, населенных русскими. Но действовать в этом направлении можно было по–разному, используя военную силу, дипломатию — как открытую, так и тайную и т. п. Альгирдас и действовал, прибегая к разным средствам в зависимости от ситуации. Он был талантливым политиком широкого кругозора. К его достоинствам нужно отнести ум, динамичность, хитрость, но и сдержанность, осторожность, умение объективно оценивать ситуацию.
Русские источники высоко оценивали Альгирдаса, в частности, умение, которого не хватало русским, воевать «не столько силою, елико мудростью». К этом достоинствам можно добавить, что литовский князь в своей политике умел не переходить опасной черты и удерживать выгодное ему равновесие, быть последовательным в своих начинаниях и доводить дело до конца, не делая рискованных шагов. В результате за 36 лет его правления территория Литовского княжества увеличилась больше, чем при любом другом правителе. Приобретенная Альгирдасом (большей частью мирным путем) территория тянулась от Могилева на севере до Черного моря на юге и от Уборти и Случи на западе до Псела на востоке, и — что особенно существенно в свете русско–литовских отношений — Альгирдас присоединил к Литве значительный кусок Смоленской земли в ее северной части, по нижнему течению Западной Двины, между Ловатью и Волгой. Крайним восточным форпостом стал Ржев, от которого до Москвы оставалось немногим более двухсот верст. Таким образом, за время правления Альгирдаса территория Литовского государства расширилась не менее чем вдвое по сравнению с той, которую оставил ему его отец Гедиминас. Это движение на восток, юг и юго–восток предопределяло направление дальнейшей политики и дальнейшего продвижения. Витаутас (1392–1430 гг.) продолжил это движение, существенно расширив восточный пояс. Теперь верховья Днепра, Угра и левобережье Оки, Ворскла и Донец находились на территории Литовского княжества. Так же оказались Смоленск, Дорогобуж, Вязьма, Козельск, Карачев, Курск. В «висячем» положении оказалось верхнеокское княжество (правобережье Оки с Мосальском, Одоевом, Тулой). В течение без малого двух веков Литва подступала к Москве с запада и юга.
Именно это направление вполне определилось уже в правление Альгирдаса, тем более что обширные незаселенные области южнее Киева в то время представляли собой разве что символическую ценность: они были незаселены и чреваты опасностью со стороны Орды. Во всяком случае в результате приобретений Альгирдаса сложилась новая ситуация, двумя основными особенностями которой были установление непосредственного контакта Литвы с Ордой в пространстве, где, строго говоря, конфликты между этими сторонами исключались или могли быть незначительными, и выход на позиции сильной и постоянной угрозы Москве, разрывавшейся между Тверью и Рязанью и не имевшей возможности продвижения на запад навстречу литовской экспансии.
