Ольга Михайлова - Молния Господня
В этот вечер благодушного покоя, когда они разыграли с Элиа шахматную партию, инквизитор осторожно поинтересовался у друга его душевным состоянием. Былые любовные неурядицы забыты? Элиа задумался. Он действительно успокоился, обрёл силу и странную мощь. Если вспомнить, что полгода назад он искушался греховным умыслом на собственную жизнь, то ныне... Ныне он хочет жить и славить Всевышнего. Джеронимо кивнул и наполнил бокалы. Неожиданно Элиа услышал из уст его слова, которые, как подумал, ему просто померещились.
-Я хотел сказать тебе это в Рождественскую ночь, Элиа, да как-то не случилось. Я благодарен Господу за то, что мы встретились. Ты заменил мне Гильельмо. Я чувствую твою преданность и любовь ко мне, и благодарен тебе за них. Я люблю тебя, Элиа. Твоё здоровье, друг мой. - Вианданте залпом осушил бокал.
Элиа медленно выпил и долго сидел молча, не отрывая глаз от шахматной доски. Ему не послышалось?
* * *Следующее утро принесло удивительную новость - ошеломившую и взволновавшую весь Трибунал. Синьор Джофреддо Фельтро оказался рогоносцем. Это стало известно после того, как племянник Фельтро, Джулиано Вичелли, накануне, не найдя дядю ни в Хранилище, ни в Канцелярии, тщетно обошёл все трибунальские закоулки - и побежал, наконец, к нему домой. Картина его глазам представилась ужасающая. Его тётка - вторая жена Фельтро, годившаяся мужу в дочки, собрала все свои тряпки, побрякушки и шкатулки с деньгами и сбежала с любовником. Фельтро погнался следом, но молодой дружок супруги сумел спрыгнуть с подоконника второго этажа как раз на стог сена, незадачливый же Фельтро, не решившись спрыгнуть, побежал на лестницу, споткнулся, упал по ступеням вниз и разбил голову.
Вичелли вбежал в дом и обнаружил дядю полумёртвым в луже крови. Вместе с прибежавшей на его крики служанкой они перенесли несчастного в спальню. К ночи ему стало ненадолго лучше - он рассказал о бегстве мерзавки, о краже и подлеце Росси, молодом сынке хозяина городской харчевни, с которым сбежала синьора Фельтро. Сейчас бредит, бормочет какой-то вздор...
Выслушав рассказ писаря, инквизитор задумался. Новостью для него это не было, но демонстрировать собственную осведомлённость тоже было нелепо. Вианданте переглянулся с прокурором. Затем назвав сообщение Вичелли горестной новостью, распорядился, чтобы тот взял на себя руководство канцелярией. Обо всём остальном они позаботятся. Оставшись наедине с Элиа, выразил мысль, что "e successa una disgrazia""случилась беда", но не убедил Элиа, который намекнул, однако, что не прочь "darsi al bere per il dolore" "выпить с горя", и инквизитор кивнул и откупорил бутылку сицилийского вина. Оба с наслаждением выпили. Потом мессир Империали распахнул окно. Снова пахло весной.
Прокурор, давно питавший неприязнь к пакостнику, счёт которому открыл ещё со времён Гоццано, налил ещё один стакан до краёв. Элиа давно догадался и о неприязни Джеронимо, угадал и причины. Поэтому, пока бутылка не опустела, молчал. Собственно, ничего другого и не оставалось - что тут скажешь-то?
В поисках начальника зашёл Салуццо. Элиа поинтересовался, что говорят в Трибунале о случившемся? Луиджи пожал плечами. "Гадают, как он мог упасть, разве что рогами зацепился? Спорят, кто должен оплатить лечение - ведь он пострадал не при исполнении? Да и как эти писчие крысы могут пострадать - чернилами отравиться? Бари посетовал, что если Фельтро возбудит преследование беглецов - поймают Росси, а тот ему родственник. Подснежник заметил, что нечего в пятьдесят пять на двадцатилетней жениться. Понятно, что в штанах у тридцатилетнего Росси штука была получше, чем у старого писаря... Пиоттино с Пирожком - они соседи с Фельтро, оказывается, давным-давно о шашнях Джульетты Фельтро всё знали. Так эти вообще спорили, с чем лучше свинину тушить - с миртом, базиликом, майораном или тмином? Постепенно весь Трибунал в обсуждение и втянули..."
Джеронимо заинтересовался мнением Элиа по этому поводу. "А ты как считаешь?" Элиа поморщился. "Это роняет честь Трибунала. Рога, фи! " "При чём тут честь? С миртом или с базиликом свинина сочнее, Golosо?" Лицо Элиа просветлело и зарделось. Он оживился. "А! Майоран и мирт, разумеется! Надо взять два шницеля, половину чайной ложки майорана и мирта, две луковицы, а лучше три, соль, перец, блюдце тертого сыра, штук тридцать грибов и жир, потом натереть шницели солью, перцем, мелко нарубленным луком, майораном и миртом, и обжарить с обеих сторон на не слишком горячей сковороде. Потом надо поставить их в тепло, а на той сковороде, где жарились шницели, слегка обжарить лук и грибы, нарезанные дольками, предварительно посолив их и поперчив. Затем выложить шницели и обложить кругом тушеными грибами и сыром. К этому подать рассыпчатый рис..." Кот Схоластик слушал этот гастрономический этюд молча, покачивая хвостом и наклонив голову, но всем видом своим показывая, что его-то не удивишь подобным.
- Я люблю шницель с макаронами, - веско заметил Салуццо.
Элиа не спорил. Можно и так. Поинтересовался у Джеронимо, что говорит ученый мир о макаронах?
- В литературе макароны впервые упоминаются в "Декамероне", - просветил его начальник, - Боккаччо был весьма удивлен, увидя, как в какой-то деревеньке под Понтекорво варили макароны и равиоли... При этом многие утверждают, что название макаронам дал кардинал Тосканский, который, увидев их впервые на своем столе, в упоении воскликнул: "О, ма карони!" - дескать, "О, как мило!" Но, некоторые считают, что греки, встречая что-либо особенное в южных городах Италии, говорили: "maccheronе!"
Луиджи делился секретом бобов, приготовленных в горшочке, куда некоторые глупцы кладут старую фасоль, в то время как необходима молодая стручковая и штук двадцать отборных белых грибов, когда беседу прервали. Примчался Подснежник и сообщил, что служанка Фельтро только что принесла Вичелли скорбную новость о смерти дяди.
Буканеве, Элиа и Луиджи повернулись к Вианданте. Он встал. Речь его - человека высоких помыслов - свидетельствовала о широте души и подлинном благородстве. "Да упокоит Господь душу его с миром. Да простит Он все прегрешения его - вольные и невольные. Об обстоятельствах смерти несчастного лучше не упоминать публично. Предупредите всех. Жизнь и смерть человека - в руках Божьих, но репутацию наших ближних, надо оберегать. Особенно посмертно. - Вианданте помолчал, потом величаво добавил. - Гроб за счёт Трибунала". Его слушатели восхищённо переглянулись. Особенно умилила и растрогала щедрость мессира Империали. Подумать только - такому сукиному сыну и рогоносцу к тому же - казённый гроб! Сhe grandezza d"ànimo! Quantа nobiltà... Какое величие духа, какое благородство...
Заметим при этом, что в полной мере благородство инквизитора оценил только прокурор.
* * *Следующий за похоронами Фельтро день был днём торжества мессира Энаро Чинери. Его подопечные наконец-то поймали бандита Микеле Минорино, который обвинялся в нескольких разбойных нападениях на купцов по Веронской дороге. Злодей был с торжеством водворён в тюрьму магистрата, а судья не поленился якобы случайно заглянуть в Трибунал - выслушать поздравления. Поимка преступника, способствовавшая укреплению пошатнувшегося из-за успехов Трибунала авторитета светского судьи, привела к тому, что у Энаро Чинери полностью исчезли все симптомы застарелой подагры. "Просто чудеса творятся", заметил Элиа. "Что ж ты хотел? - отозвался Джеронимо. - Велико и неизмеримо могущество Господне..."
Впрочем, тогда они ещё не знали, что их тоже ждут чудеса. Правда, особого свойства. Внешне ничего не предвещало беды. Элиа с Джеронимо обосновались в тот вечер в бане, где Джеронимо, снова вслух отметив удручающую худобу дружка и в который раз обозвав его скелетом, выразил недоумение, почему он, отличаясь таким аппетитом и будучи лакомкой и чревоугодником, при этом столь тощ? Сóme ti sèi conciato!? На кого ты похож? Кроме того, такая худоба, ядовито заметил Вианданте, может вызвать по его адресу нарекания, скажут, что он совсем заездил подчиненных, вон-де как исхудали, и высказал намерение начать его откармливать сугубо. Элиа в оправдание себе пробормотал, что он не виноват, и отец, и дед, и покойный прадед его были такими же, и сынишка его Джанни, хоть и лопает за двоих, все равно худ, как тростинка, но против предложенных инквизитором мер не возражал.
Покинув банные пределы, они как раз дегустировали приготовленный Терезой тимбалло ди ризо - запечённый рисовый паштет с грибами, запивая его сицилийским вином за упокой души бедного Фельтро, планируя полакомиться после тушёной бараниной с чесночной подливой, как вдруг неожиданно появился храмовый священник, отец Теобальдо Энеконе. В этом визите ни инквизитор, ни прокурор, надо заметить, не усмотрели ничего необычного. Человек рассудительный, нрава смиренного и кроткого, весьма образованный и неглупый, он был духовником Терезы и порой появлялся в доме.
