Ольга Михайлова - Молния Господня
Осведомившись, где жил Томазо Спенто и как найти дорогу в Трибунал, они получили исчерпывающие сведения, - благо, оба здания были видны из окна магистрата. Синьор Оттавио Проверсари, помощник главы, был отряжен в помощь приехавшим. Синьор Оттавио оказался осведомлён куда лучше главы магистрата. Причину этого объяснил сам. Он - седьмой из четырнадцати братьев Проверсари, один из которых три года тому утонул, ещё один зафрахтовался в Генуе на торговое судно, а ещё один нашел жену в Бергамо, где и обосновался. Остальные здесь, и один из них - Эмилиано - начальник канцелярии в Трибунале, а другой - Верано, самый старший - светский судья. "И что говорил Эмилиано по поводу исчезновения господина инквизитора?" "Когда тот не появлялся три дня подряд в Канцелярии, писцы просто тихо ликовали и всё. Потом - выходные - а на службе в храме его нет. Доротею, экономку, он прогнал, обозвав старой ведьмой, хотя - видит Бог! - её родню тут до седьмого колена знают, и муж её покойный Паоло Черано - ловчим был у местного магната мессира Сигьери. Короче, решились поискать его только во вторник, когда пришло ему письмо из Болоньи. Но дома его не было. И, похоже, давно. Тарелка в тазу заплесневела". "А дальше?" "А что дальше-то? За перевал он не сунулся - погиб бы. Из ворот не выезжал. А ни одного друга у него тут нет. Где искать-то?"
"Дом осмотрели тщательно?" Синьор Проверсари пожал плечами. "Обошли. Генрих Кольден, его здесь Энрико Кольдини кличут, он немец, влез даже на чердак - все остальные испугались". "Почему?" "Мессир ди Калабри, прошлый инквизитор, там, на чердаке, повесился. Не внутри. Снаружи. Уцепил петлю за конёк крыши - и на виду у толпы..." "А этот почему?" "Бог ведает. Обезумел. Некоторые говорили, какой-то дряни нанюхался - подсунули ему что-то, вот и помешался. Но тот был как кремень - и ведьмовщину носом чуял. Вот, надо полагать, и донюхался... А кое-кто говорил, что видели его... призрак, мол. Оно, вернее всего, чепуха, но что кое-что странное в этом доме происходит - точно. То шаги какие-то, то двери хлопают, то окно вдруг по ночам осветится и померкнет. Это ещё когда дом пустовал после смерти мессира ди Калабри. Да и третьего дня видели в окне три тени..." Джеронимо и Леваро переглянулись. "Привидений я ещё не допрашивал ни разу", пробормотал прокурор. Вианданте тоже недоумевал. "Я за последние полгода привык к нечистой силе, но в человеческом обличии".
- Вы остановились в гостинице?
Джеронимо и Элиа снова переглянулись.
- Если можно, мы остановимся там, где жил синьор Спенто.
Проверсари кивнул.
- Я пришлю Доротею.
- Вы сказали, что у вас десяток братьев, - продолжил расспросы Вианданте.- А у вашего отца и матери? Сколько человек в клане?
Синьор Проверсари улыбнулся.
- Весь наш клан насчитывает почти двести человек.
- А сколько таких больших семейств в Больцано?
Его собеседник на минуту задумался.
- Пожалуй, шесть. Но наш клан - самый большой. Из итальянских разумеется, но здесь половина - немцев.
- Ну, а жен-то берёте из соседних кланов?
- Конечно. Моя супруга - из Бьясоли. Это второй по величине клан. Большие кланы Депаоли, Тавернаро, Черано, Лукка...
В следующем вопросе Джеронимо, наконец, обозначилась цель его расспросов.
- А Романо? Это клан?
Синьор Проверсари не стал утруждать себя притворством.
- Нет. Родители Франчески Романо приехали сюда лет двадцать назад. Они умерли. Она жила со старой кормилицей, которую ваш рьяный собрат обвинил в ведьмовстве. Мстить за неё некому. Есть, правда, брат, но он в императорских войсках. И без него было достаточно желающих свести с ним счеты. Если уж Доротея ему ведьмой казалась, то, что говорить? При этом настоящую чертовщину, а есть она, чего скрывать-то, он не видел...
Джеронимо внимательно посмотрел в серые умные глаза Проверсари. Разговор становился тоньше, переходя с чертовщины потусторонней - в мир чертовщины осязаемой, человеческой.
- Стало быть, если человек из клана, скажем, Депаоли, решит свести счеты с оскорбившим его чужаком, его прикроют все шесть кланов, и это притом, что с такой силой все остальные сталкиваться не захотят?
Синьор Проверсари посмотрел на приезжего чужака с тонкой улыбкой.
- ...Мне писали о вас знакомые в Тренто. Вас там считают весьма прозорливым...
- Стало быть, начни я расследование, столкнусь с монолитным молчанием или с всеобщими попытками запутать меня?
Синьор Оттавио молча смерил его взглядом и с уважением кивнул.
- Если его убили - да.
Вианданте вздохнул. В местной таверне они купили на ужин курицу, круг свежевыпеченного хлеба и кувшин приправленного вина. Хозяйка предложила им местного сыра, и Элиа не устоял перед соблазном. "Ночевать в доме с привидениями без сыра - это все равно, воля ваша, что вести процесс без мантии". Джеронимо не возражал. И пока Леваро придирчиво выбирал, принюхиваясь, сыр, Вианданте, покинув лавку, обратился к ожидавшему их помощнику подеста.
- Думаю, что могу довериться вам, синьор Оттавио. Расследование смерти моего собрата выявит, что вполне вероятно, только ряд совершенных им беззаконных поступков, ставших поводом для мести. Послужит ли это к чести ордена и Святой Инквизиции? Я пробуду здесь несколько дней. Может быть, за это время выяснится, что господин Спенто просто ... случайно погиб? - Проверсари внимательно посмотрел в бездонные глаза инквизитора. Опустил глаза. Развёл руками.
"Всякое может быть..."
* * *- ...С чего начнём? - спросил Элиа, когда они оказались в доме Спенто. Инквизитор деловито разложил припасы на столе, критически оглядел жирную курицу, но не осудил её упитанность. Столь же остро и придирчиво окинул взглядом закупленный сыр.
- Разумеется, с курицы. Потом запьем её вином и заедим сыром. Мне, признаться, он кажется жестковатым... Хороший сыр все-таки - дитя низин, заливных лугов и тучного скота... Хотя альпийское разнотравие иногда придает сырам гор вкус специфический и изысканный ... Элиа с изумлением посмотрел на Джеронимо. "Я не об этом..." "А о чём?" - невинно поинтересовался тот, разрезая куриную тушку на части, и вцепляясь зубами в ножку. "Где искать будем?" Джеронимо наполнил стаканы. "Нигде, Элиа. Ничего мы искать не будем". "То есть?"
Вианданте пожал плечами.
- Мы ничего не найдем. У нас ни возможностей, ни шансов. Тот, кого мы должны найти, и это самое драматичное - был негодяем. Это обессиливает нас стократно. Я это в нём проглядел, хотя он и не склонен был распахивать душу. Мой долг сейчас - найти труп. И всё.
- Ты уверен, он мёртв?
- Да. Спенто - глупец. Это ведь - горы. Здесь выживет только сильный. Томазо столкнулся с этой силой - и по глупости в озлоблении попытался переломить её, что никому не удастся. Впал в бешенство, ну а дальше...- он махнул рукой. - Мы бессильны, у нас нет денунциантов, здесь все будут против нас.
- А если бы ты попал сюда - сдался бы?
- Почему? Я же тебе говорю - глупо переламывать силу. Не бодайся с быком - он рогат, и его голова крепче твоей. Но сумей запрячь его в ярмо - и поле будет вспахано. Здесь справится даже Умберто - не силой, а мозгами. Ведь его-то приняли как своего. Когда я сказал, что он вернётся инквизитором - мессир Никодемо был приятно изумлён. Они поладят.
- Ну, а мы что будем делать?
- Закусим и ляжем спать. Глупо топить в двух комнатах. Поместимся на этой кровати.
- Джеронимо сладко зевнул, - видел бы меня сейчас Дориа! Монаху запрещено разделять ложе с кем бы то ни было.
Элиа поднял на него глаза и усмехнулся.
- Но ты же говорил, что я недостаточно красив, чтобы потревожить покой твоей плоти. Я, что, похорошел?
Инквизитор смерил прокурора полусонным критическим взглядом и расхохотался.
- На мой взгляд, ничуть, дорогуша. Но возможно, я в данном случае просто пристрастен и мыслю предвзято, - инквизитор разрезал сыр на тонкие ломтики. - Что я понимаю в мужской красоте, если предположить, что здесь вообще есть, что понимать? Ведь донна Мирелли почему-то утверждает, что ты смазлив. Но я боюсь не искушения, а - кошмара. Целая ночь в объятиях скелета...- он расхохотался. - Ладно. Довлеет дневи злоба его.
Он снова зевнул. Элиа в приступе служебного рвения всё же поинтересовался:
- Может, мне всё-таки осмотреть дом?
-Ну, если развлечься нечем, осмотри...- сказав это, инквизитор приступил к дегустации больцанского сыра. - Хм, положим, и в самом деле, жестковат, но специфичен. Вкус тонкий...
Элиа и впрямь после ужина спустился в подвал, обошёл несколько комнат. Все они имели нежилой вид, и кроме самой необходимой мебели, ничего не таили. Везде было пусто и холодно. Фискал не мог понять странной праздности инквизитора. Тот даже не пытался ничего предпринять! Когда Леваро вернулся в натопленную гостиную, Вианданте давно спал, укрывшись поверх зимней монастырской рясы теплым стеганым одеялом. Элиа тихо лёг рядом, отвоевав кусок одеяла у спящего.
