Дмитрий Щедровицкий - Пророчества Книги Даниила. 597 год до н.э. - 2240 год н.э.

Вкусив вина, Валтасар приказал принести золотые и серебряные сосуды, которые Навуходоносор, отец его, вынес из Храма иерусалимского, чтобы пить из них царю, вельможам его, женам его и наложницам его. (Дан. 5, 2)

Здесь Навуходоносор назван «отцом» Валтасара. Слово ?? <ав> означает «отец», «предок», иногда же употребляется как почтительное обращение к наставнику, предшественнику и т. п. – вспомним сетование пророка Елисея после расставания с пророком Илией: «Отец мой, отец мой...» (IV Цар. 2, 12); подобное же обращение израильского царя к пророку Елисею (IV Цар. 6, 21; 13, 14); случай, когда Давид именует царя Саула своим «отцом» (I Цар. 24, 12). Валтасар не был потомком Навуходоносора: Набонид узурпировал власть над Вавилоном, лишив ее Лабаш-Мардука, последнего представителя династии Навуходоносора. Однако Навуходоносор был славнейшим и сильнейшим царем Вавилона, и, по-видимому, Набониду и Валтасару, сыну его, было выгодно именовать Навуходоносора словом ?? <ав> (соответствует аккадскому «абу» – «предок»), представляя себя его законными правопреемниками. Кроме того, по некоторым данным, матерью Валтасара была дочь Навуходоносора.

Крайне кощунственный поступок – повеление пить вино из священных храмовых сосудов Иерусалима, предназначенных для возлияний в Храме (III Цар. 7, 50; 24, 13; 25, 15; ср. Исх. 25, 29), Валтасар совершил в состоянии опьянения – «вкусив вина». Однако это нисколько не уменьшает греховности его поступка, тем более, что последний был продиктован идеологическими соображениями: победа над Иудеей и Иерусалимом была всем известным событием, напоминание о котором могло поднять дух армии и народа. Доставив на пир трофеи этой победы – священные сосуды и употребляя их с профанической целью, Валтасар подчеркивал «силу» языческих богов, чьи идолы были свезены в Вавилон. Он как бы напоминал и самим богам, и своим поданным о могуществе вавилонского язычества:

Пили вино и славили богов золотых и серебряных, медных, железных, деревянных и каменных. (Дан. 5, 4)

Этот сюжет был воплощен в ряде знаменитых полотен, в том числе в картине Рембрандта «Пир Валтасара», и в нескольких литературных произведениях, в числе которых – стихотворение Байрона «Видение Валтасара»:

Пирует царь. Вокруг владыкиСатрапы пьяные сидят,И длится пир, и льются кликиПри свете тысячи лампад.Сосуды золота литого,В Солиме чтимые святом —Твои сосуды, о Егова!

Тогда средь праздничного залаРука явилась пред царем:Она сияла и писала,Как на песке береговом;Она сияла и водилаПо буквам огненным перстомИ, словно огненным жезлом,Те знаки дивные чертила.И, видя грозное явленье,Владыка выронил бокал,Лицо померкло на мгновенье,И громкий голос задрожал:«Созвать волхвов со всей вселенной,Первейших в мире мудрецов —Пусть объяснят значенье слов,Прервавших пир наш вожделенный!»

Умны халдейские пророки:Им тайны ведомы земли;Но объяснить святые строкиЖрецы Ваала не могли.Учены старцы Вавилона,Пытлив их ум и зорок глаз,Но и они на этот разНе послужили им у трона.

Тогда какой-то отрок пленныйПеред властителем предсталИ тотчас смысл их сокровенныйУразумел и разгадал.Звездами храмина сияла;Пред ним пророческий глагол;Он в ту же ночь его прочел:Заря пророка оправдала.

«Готова царская могила...Владыка взвешен на весах...Но где же власть его и сила,Когда он легок, словно прах?Его порфира – саван бренный,Могильный холм – его намет.Уже мидиец у воротИ перс на троне полвселенной».

Итак, нечестивое веселье царя и всех собравшихся было вдруг прервано чудесным явлением, приведшим в неописуемый ужас весь царский двор:

В тот самый час вышли персты руки человеческой и писали против лампады на извести стены чертога царского, и царь видел кисть руки, которая писала. (Дан. 5, 5)

Потрясающе зримое, художественно совершенное описание чуда оставил нам пророк Даниил! Так и видишь эту белую известковую стену и освещенную лампадой загадочно-страшную надпись, выводимую грозными «перстами руки человеческой»! Не менее картинно описывает Даниил и реакцию Валтасара на ужаснувшее его чудо. Поистине, Даниил был не только великим пророком, но и гениальным писателем:

Тогда царь изменился в лице своем; мысли его смутили его, связи чресл его ослабели, и колени его стали биться одно о другое.

Сильно закричал царь... (Дан. 5, 6–7)

В литературе Древнего мира нечасто встречаются столь художественно совершенные и при этом крайне лаконичные психологические описания.

В отличие от Навуходоносора, грозившего мудрецам страшной казнью, если они не истолкуют ему посланное свыше видение, Валтасар, наоборот, обещает за толкование огромную награду:

Сильно закричал царь, чтобы привели обаятелей, халдеев и гадателей. Царь начал говорить и сказал мудрецам Вавилонским: кто прочитает это написанное и объяснит мне значение его, тот будет облечен в багряницу, и золотая цепь будет на шее у него, и третьим властелином будет в царстве. (Дан. 5, 7)

Чтобы понять, почему толкователю обещана столь необыкновенная награда, надо учесть обстоятельства, в которых явилось устрашающее знамение. Страна, как мы помним, находилась в состоянии опаснейшей войны, враг вторгся в ее пределы, судьба царя зависела от хода военных сражений.

Чудо, показанное свыше в такой исторический момент, явно было связано с происходящими сражениями и должно было указывать на их исход или содержать спасительный совет. И тот, кто в столь критический момент сумел бы прочитать таинственную надпись, достоин был стать «третьим властелином в царстве» – третьим после Набонида, чьим соправителем был сам Валтасар – «второй властелин» (багряница и золотая цепь – атрибуты княжеского достоинства; ср. Есф. 6, 7–9).

Когда же никто из мудрецов не смог ни истолковать, ни даже прочитать написанное (согласно преданию, надпись была сделана одной из разновидностей палеоеврейского, или еврейско-финикийского, письма – так называемым «ангельским шрифтом», известным каббалистам) и тревога царя и придворных еще более усилилась (ст. 8–9), то царица (согласно Геродоту, ее звали Нитокрис) напомнила мужу о Данииле:

Есть в царстве твоем муж, в котором дух святого Бога; во дни отца твоего найдены были в нем свет, разум и мудрость, подобная мудрости богов, и царь Навуходоносор, отец твой, поставил его главою тайноведцев, обаятелей, халдеев и гадателей – сам отец твой, царь. (Дан. 5, 11)

Тройное упоминание Навуходоносора в качестве «отца» (т. е. предка) Валтасара (что, как мы уже сказали, не соответствовало действительности), по-видимому, казалось царице особенно уместным в столь критический момент – это должно было напомнить всем о могуществе Вавилона и о «законном» наследовании Валтасаром царской власти. Что же касается слов «дух святого Бога» – их в оригинале нет. Там сказано: ??? ????? ?????? <ру?ах элаґи?н кадиши?н>— «дух святых богов»; и далее царица также упоминает «богов» во множественном числе. И, однако, память о сверхъестественной мудрости Даниила, о его умении «проливать свет» на все загадочное и таинственное была при дворе жива, как и знание о том, что он – глава тайноведцев. Почему же не пришел Даниил, когда царь созвал мудрецов? Очевидно, присутствовать на кощунственном пиршестве он не пожелал и явился, лишь когда был лично призван по приказу царя.

Царица продолжала свою речь:

... Потому что в нем, в Данииле, которого царь переименовал Валтасаром, оказались высокий дух, ведение и разум, способный изъяснять сны, толковать загадочное и разрешать узлы. Итак, пусть призовут Даниила, и он объяснит значение. (Дан. 5, 12)

Мы видим, что царица дважды именует пророка Даниилом, а не только Валтасаром: его еврейское имя прекрасно известно, как и то, что в нем оказался «высокий дух» (арамейское ??? ????? <ру?ах йатира?>— «дух, превосходящий [другие]» или «дух избыточествующий»). Такое определение в устах царицы говорит о том, что личности Даниила при дворе уделялось большое внимание, и все понимали его превосходство над другими мудрецами.

Так могли ли сам царь и его окружение ничего не ведать о Боге, Чьим служителем, пророком и проповедником был Даниил? Несомненно, они знали о Нем. Однако в борьбе монотеизма с язычеством они сознательно выбрали сторону последнего. А это отразилось и на их определении провидческого дара Даниила как проистекающего от «святых богов»; и на военно-политическом положении Вавилона в описываемый момент; и, наконец, на кощунственном характере того пира, который и стал кульминацией противления Всевышнему.

Тогда введен был Даниил пред царя, и царь начал речь, и сказал Даниилу: ты ли Даниил, один из пленных сынов иудейских, которых отец мой, царь, привел из Иудеи? (Дан. 5, 13)