Догмат о Христе и другие эссе - Эрих Зелигманн Фромм
Образ сторонников христианства, предлагаемый здесь Цельсом, характеризует не только их социальную, но и психическую ситуацию, их отвращение и ненависть к родительскому авторитету.
Каково же было содержание примитивной христианской идеи?[27]
На переднем ее плане стоят эсхатологические ожидания. Иисус проповедовал близость наступления Божьего Царства и учил людей рассматривать его действия как начало этого нового царства. Тем не менее,
окончательно царство наступит лишь тогда, когда он вернется во славе среди облаков небесных, дабы вершить суд. Иисус, по всей видимости, объявил о своем скором возвращении незадолго до смерти и утешил учеников при расставании, уверив их, что незамедлительно займет надмирное положение подле Господа.
Наставления Христа ученикам соответствующим образом окрашены предчувствием близости конца – однако точный день и час его наступления никому неведом. Вследствие этого важное место также занимает призыв к отречению от всех земных благ[28].
Условия допуска в царство – это, прежде всего, полный переворот в образе мышления, после которого человек отвергает все удовольствия этого мира, добровольно терпит лишения и выражает готовность расстаться со всем, что имеет, ради спасения души; во-вторых, это вера и упование на милость Божию, которой Он одаривает смиренных и бедняков, и, соответственно, непоколебимая уверенность в том, что Иисус – Мессия, избранный и призванный Богом осуществить Его царство на земле. Поэтому послание адресовано беднякам, страдальцам, голодным и жаждущим праведности… тем, кто стремится к исцелению и искуплению, и оно находит их готовыми к вступлению в… Царство Божие, в то время как самодовольных, богачей и тех, кто кичится своей добродетелью, ожидают обвинения в греховности и осуждение на вечные муки[29].
Возвещение того, что Царство Небесное приблизилось (Матфей 10:7), легло в основу самых первых проповедей. Именно оно возбуждало оживленную надежду в страдающих и угнетенных массах. Люди ощущали, что все близится к концу. Они верили, что до наступления новой эпохи христианство не успеет распространиться на всех язычников. Если надежды остальных групп тех же самых угнетенных масс были направлены на то, чтобы собственными усилиями способствовать политической и социальной революции, то взгляды ранних христиан были устремлены лишь на грандиозное событие – на чудесное наступление новой эпохи. В раннехристианском учении содержалась не программа экономических или социальных реформ, а блаженное обещание недалекого будущего, в котором бедняки станут богачами, голодные насытятся, а угнетенные обретут власть[30].
Настроения этих первых пылких христиан ясно читаются в следующем отрывке из Евангелия от Луки (6:20 и далее):
Блаженны нищие духом, ибо ваше есть Царствие Божие.
Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь.
Блаженны плачущие ныне, ибо воссмеетесь.
Блаженны вы, когда возненавидят вас люди и когда отлучат вас, и будут поносить, и пронесут имя ваше, как бесчестное, за Сына Человеческого. Возрадуйтесь в тот день и возвеселитесь, ибо велика вам награда на небесах. Так поступали с пророками отцы их.
Напротив, горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение.
Горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете.
Горе вам, смеющиеся ныне! ибо восплачете и возрыдаете.
В этих словах выражены не только мечты и ожидания бедных и угнетенных о новом и лучшем мире, но и их всеобъемлющая ненависть к власть имущим – богатым, образованным и могущественным людям. Те же настроения обнаруживаются и в истории бедняка Лазаря, «который… желал напитаться крошками, падающими со стола богача» (Лука 16:21), и в знаменитом высказывании Иисуса: «Как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ибо удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». (Лука 18:24). Ненависть к фарисеям и сборщикам налогов красной нитью проходит через Евангелия, и вот уже почти две тысячи лет мнение всего христианского мира о фарисеях определяется этой ненавистью.
Такое же отношение к богачам характерно для Послания Иакова, датируемого серединой второго века:
Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь. Вы собрали себе сокровище на последние дни. Вот плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания. Вы осудили, убили Праведника; Он не противился вам.
Итак, братия, будьте долготерпеливы до пришествия Господня. … вот, Судия стоит у дверей (Иаков 5:1 и далее).
Ненависть, о которой Каутский справедливо замечает: «Редко когда классовая ненависть современного пролетариата принимала такие формы, как ненависть пролетариата христианского», нам уже знакома[31]. Это ненависть ам-хаарец к фарисеям, зелотов и сикариев к обеспеченным людям и представителям среднего класса, страдающих и измученных жителей города и села к власть имущим и высоким чинам, уже находившая выражение в дохристианских политических восстаниях и мессианских фантазиях.
Тесно связана с этой ненавистью к духовным и социальным авторитетам одна из неотъемлемых черт социальной и психической структуры раннего христианства, а именно – ее демократический, братский характер. Иудейское общество той эпохи характеризовалось чрезвычайно сильным классовым духом, проникавшим во все общественные отношения, а раннехристианское сообщество стало свободным братством бедняков, которым не было дела до институтов и предписаний.
Пожелай мы обрисовать структуру сообщества в первую сотню лет, мы оказались бы перед невыполнимой задачей. …От распада его удерживает лишь скрепляющая сила веры, надежды и любви и ненависти. (Здесь необходимо добавить – «и ненависти». – Э. Ф.)
Организация не поддерживает людей, это люди всегда поддерживают организацию. Раз первые христиане ощущали себя пилигримами и чужаками на земле, какая была у них нужда в долговечных институтах?[32]
В этом раннехристианском братстве особую роль играли взаимное экономическое содействие и поддержка – «любовный коммунизм», как выражается Гарнак.
Таким образом, мы видим, что последователями раннего христианства были мужчины и женщины из бедняков, необразованные, угнетенные массы еврейского народа, а позже – других народов. Невозможность изменить свое безнадежное положение с помощью реалистичных методов разожгла в этих людях надежду на то, что очень скоро, почти без всякого предупреждения, должна произойти некая перемена, и тогда они обретут счастье, которого им прежде недоставало, а богачи и знать будут наказаны по справедливости и в соответствии с желаниями христианских масс. Первые христиане были братством социально и экономически угнетенных мечтателей, объединенных надеждой и ненавистью.
Отличие ранних христиан от крестьян и пролетариев, боровшихся против Рима, заключается не в их базовой психической установке. Первые христиане были не более «смиренны» и покорны воле Бога, не более убеждены в необходимости и неизбежности своего жребия, не более жаждали
