Между небом и землей. Через Дух Андрэ Луиса - Франсиско Кандидо Хавьер
Там и сям, рассевшись по нежно-зелёной траве, многочисленные женщины держали своих детей на руках.
— Вот и «Аар да Бенсао», — удовлетворённо объяснил наставник. — В этот момент многие сёстры Земли навещают своих развоплощённых детей. Здесь у нас крупная воспитательная колония, нечто вроде смеси школы для матерей и дома для малышей, которые возвращаются в телесную сферу.
Внезапно Министр прервал себя.
Наши подруги казались теперь охваченными печалью, окрашенной радостью.
Мы увидели, как они внезапно удалились, словно влекомые непреодолимыми силами, спеша к маленьким ангелочкам, которые весело что-то напевали. Пока та женщина, которую мы менее всего знали, обнимала какого-то белокурого малыша, с бесконечной радостью, выраженной в её слезах, Антонина сжимала в своих объятиях другого малыша с прекрасным лицом и, счастливая, повторяла:
— Маркос! Маркос!…
— Мама! Мамочка!… - отвечал ей ребёнок, свернувшись калачиком на материнской груди.
Кларенсио сделал какой-то знак наблюдавшим за этим сёстрам, ответственным за развлечения в парке, словно прося их защиты и любви для подруг, спровождавших нас в экскурсии, а затем сказал:
— Малыш Хулио не из нашей группы. Он всё ещё страдает от аномалий, которые не позволяют ему жить вместе со счастливыми детьми. Он сейчас в доме у сестры Бландины. Отправимся туда.
Нам понадобилось несколько минут, чтобы добраться до небольшого белоснежного замка, на котором выделялись голубые стрельчатые своды, обрамлённые вьющимися цветущими растениями.
Мы пересекли большой сад, благоухающий благовонными ароматами.
На нас словно обрушилось изобилие опаловых роз, неизвестных на Земле, смешанных с другими цветами.
Сестра Бландина встретила нас с улыбкой, представляя нам симпатичную женщину, которая на Земле была её бабушкой.
Мариана, наша новая подруга, благожелательно приветствовала нас.
После обмена обычными приветствиями Кларенсио сразу же перешёл к теме, которая привела нас сюда. Мы хотели предупредить малыша Хулио, что он развоплотился, когда плавал в воде и утонул. Бландина, у которой, несмотря на свою юность, глаза блестели возвышенной зрелостью духа, любезно ответила:
— Ах, с большим удовольствием!
И отведя нас к освещённой комнате с розовыми декорациями, где на белоснежной постели отдыхал малыш, она с любовью объяснила нам:
— Вплоть до сегодняшнего дня наш Хулио ещё не полностью восстановил силы. Иногда он кричит под влиянием тревожащих его кошмаров, как если бы он страдал под водой. Он постоянно зовёт отца, хоть и кажется более восприимчивым к нашим ласкам. Ежедневно он настаивает на возвращении домой.
Мы подошли к широкой колыбели, где он отдыхал.
Малыш обратил на нас взгляд, полный мучительного недоверия, но, остановленный мягким движением сестры, оставался молчаливым и бесстрастным.
— Он ещё не в состоянии учиться со всеми остальными? — с интересом спросил Министр.
— Нет, — объяснила преданная Бландина, — кстати, наши благодетели Август и Комелио, которые нас часто поддерживают, считают, что ему не удастся обрести хотя бы малейшее реальное улучшение до ожидающего его перевоплощения. Его разум дезорганизован длительным непослушанием.
И в добром расположении духа добавила:
— Он трудный пациент. К счастью, нам помогает преданная сестра Марианна, которая приняла его как духовного сына, пока он не вернётся в земной дом. Было необходимо держать его в этой комнате, поскольку он иногда устраивает здесь большой шум.
— А разве он не получал должного магнетического лечения? — спросил внимательный Кларенсио.
— Он ежедневно получает магнетическую помощь, — смиренно уточнила Бландина. Я сама медсестра. Ему дают достаточно пассов и лекарств.
— Вы в деталях знакомы с его случаем?
— Да, я знакома с ним. К нам приходила Эвлалия. Сожалею, что мать нашего больного не в состоянии его поддерживать. Думаю, что её помощь могла бы вдохнуть в него новые силы. Однако, за исключением её сестры, вспоминающей о нём в своих молитвах, никто больше из его семьи не помогает ему.
— Мама! Мама Л…, - простонал малыш хриплым голосом, поднявшись, бледный и встревоженный, чтобы обнять Бландину.
— Что такое, дитя моё?
— У меня горло болит, — пожаловался малыш.
Молодая благодетельница сжала его в своих объятиях, погладила волосы и сказала:
— Не грусти. Разве может молодой человек твоего ранга хныкать из-за пустяка? Посмотри! Здесь три врача. Невозможно, чтобы боль так быстро ушла.
Она сразу же усадила его в кресло и попросила помощи у Кларенсио.
Внимательно осматривая его, Министр попросил его открыть рот и, удивлённые, мы могли наблюдать, что голосовая щель, особенно в области аритеноидных хрящей, представляла большую рану.
Ориентер провёл сеанс специфических магнетических пассов, и через несколько мгновений Хулио вновь успокоился.
— Ну и как теперь? — спросила Бландина, нежно обнимая его. — Куда ушла боль в горле?
И явно довольная, добавила:
— А ты поблагодарил своего благодетеля, дитя моё?
В нерешительности малыш подошёл к Министру и поцеловал ему руку с нежностью и почтением, пробормотав затем:
— Большое спасибо.
Бландина хотела сказать что-то, но Хулио, хныча, уже бросился ей на грудь:
— Мама, я хочу спать.
Преданная женщина с нежностью обняла его и отнесла в постель. Когда она вернулась в зал, Кларенсио объяснил, что он дал больному успокаивающей энергии.
Он видел его усталость и решил привести его к отдыху. И, возможно, почувствовав, что наш мозг переполнен вопросами, касающимися этого маленького горлышка, раненого после смерти тела, Министр объяснил:
— Это грустно. Хулио взял на себя серьёзные обязательства. Запутавшись в определённых любовных связях пути, в этом последнем веке[3], он предался крайнему возмущению, уничтожая физическое тело, которое было ему дано на время в качестве ценного благословения. Предавшись страсти, он выпил огромное количество отравляющего вещества. Вовремя спасённый, он пережил интоксикацию, но потерял голос из-за язв, открывшихся на голосовой щели. И здесь он ещё не смиряется с помощью коллег, которые вытащили его из опасности, подпитывая идею самоубийства и не отказываясь от неё. Таким образом, даже будучи уже больным, он обманул бдительность наблюдавших за ним его спутников и бросился в бурную реку, где и утонул, отделившись от плотского тела. Он много страдал в духовной жизни, неся в себе боль, которую сам причинил своему горлу, и кошмары удушения, пока не перевоплотился среди душ, с которыми он оказался связанным возрождением из прошлого. Но, к сожалению, он встречается с естественными трудностями выздоровления. Ему придётся многое перебороть перед тем, как влиться в новое физическое наследие.
С болезненным восхищением мы приняли эту информацию. Больной ребёнок — это всегда трогательное зрелище.
Мы не осмеливались проявлять свои мысли удивления, и, чувствуя наши сомнения, наш благожелательный друг объяснил:
— Несколько мгновений назад мы обсуждали возвышенность Закона. Никто не может нарушить его принципы. Божественная Доброта помогает нам разными способами, поддерживая наше обновление, но мы живём,
