Секс и судьба - Хавьер Шико
Вдали, наверху, она увидела людей, которые приближались к ней. Она в изумлении поднялась и узнала группу, застыв от удивления. Без слов она окинула взглядом Марину, Жильберто и Мариту. Но когда её взор упал на Серджио Клаудио, она впала в восхищение!… «О, Боже мой, какой странный и прекрасный ребёнок!…», внутренне воскликнула она.
Малыш быстро оставил материнскую руку после того, как Марина шепнула ему что-то на ушко, и бросился к ней, трогательно вскрикивая:
— А-а, бабушка! Моя любимая бабушка!… Любимая моя бабушка!…
Марсия машинально протянула свои руки и подхватила обнявшие её маленькие ручонки… Крохотное сердечко, которое стало биться навстречу её сердцу, заставило её подумать о светлой птице, сошедшей с небес, чтобы прикорнуть на её утомлённой груди. Она хотела поцеловать малыша, но смешанные чувства счастья и тревоги вдохнули в неё ощущения радости и страха. Почему её внук пробуждал в ней столь противоречивые мысли? Но прежде, чем она решилась приласкать его, Серджио Клаудио приподнял головку, которую склонил было на её обнажённое плечо, и покрыл лицо бабушки поцелуями… Не было ни одного волоса, который он бы не пощупал своими нежными пальчиками, и ни одной морщины, которой он не коснулся бы своими нежными губками. В смущении, Марсия принимала приветствия своих детей, обняла малышку, которую также видела впервые, осведомилась о её здоровье, и, когда стала комментировать живость своих внуков, Марина посоветовала малышу прочесть молитву бабушке, которую он читал дома, перед тем, как пойти на пляж.
С врождённым понятием уважения к молитве, Серджио отделился от бабушкиной талии, за которую держался, встал перед «донной» Марсией, утопая своими пухленькими ножками в песке… И закрыв глаза, в усилии, приложенном к воображению, желая предложить от себя самого это проявление нежности, он уверенно повторил:
— Любимый Иисус, мы просим Тебя сделать так, чтобы бабушка пришла к нам жить… жить с нами…
«Донна» Марсия разразилась бурными слезами, в то время как малыш снова обрёл приют на материнских руках, дрожавших от радости…
— Что такое, мама? Ты плачешь? — мягко спросила Марина.
— Ах, дочь моя! — ответила «донна» Марсия, прижимая внука к груди. — Я старею!…
Затем она распрощалась со своими подругами, предупредив, что этим воскресеньем она обедает в Ботафого, но внутренне она была убеждена, что больше никогда не покинет дом своей дочери, никогда…
Малыш завоевал её сердце.
Я проводил группу до шоссе. Счастливый Жильберто взял такси. Клаудио, Персилия и Морейра, которые отправятся в обратный путь, сердечно обняли меня. Я смотрел на машину, которая удалялась в направлении Лидо, чтобы последовать этому пути…
Один в духе, перед толпой купающихся, я ощутил на лице слёзы умиления и радости. У меня было страстное желание сжать в своих объятиях ту благородную и свободную личность, которая играла между купанием и петекой, принимая братство как Божью семью…
Шатаясь от избытка чувств, я вернулся на место, где Марсия и ей внук нашли друг друга, символизируя для меня прошлое и настоящее, готовя будущее в свете любви, которая никогда не умирает. Я коснулся песка, по которому они ходили, и стал молиться, прося Господа благословить их за учения, которыми я обогатился… Из тысячи воплощённых спутников, вступивших в это радостное оживление, никто не ощутил, хотя бы немного, моего культа признательности и ностальгии. Но сочувственное море, видя мой дрожащий жест, бросило большую завесу морской пены на то место на песке, которого я коснулся, словно хотело сохранить затухающий знак моей благодарности и почтения в регистре волн, введя его в величественную симфонию, которой оно не перестаёт петь хвалу бесконечной красоте.
--------
Перевод на русский язык:
СПАРТАК СЕВЕРИН,
г. Минск, БЕЛАРУСЬ,
март 2010 года
