Бхагаван Раджниш (Ошо) - Вселенная внутри нас. Как сохранить себя в современном мире
Софронски, очарованный пилой, пробует прикоснуться к ней пальцем. Через секунду палец оказывается отрезанным. Софронски кричит от боли; прибегает бригадир.
– Что случилось? – спрашивает он.
– Ваша пила отрезала мне палец.
– Ну, – спрашивает бригадир, – что ты сделал не так?
– Не знаю! – говорит поляк. – Я лишь прикоснулся к ней вот так… О, черт! Вот и второй!
В зоопарке умер самец гориллы. У его подруги через несколько месяцев начались приступы агрессии, поскольку у нее стала увеличиваться потребность в сексе. Сотрудники зоопарка решили найти человека, который занялся бы с ней любовью. В нищих кварталах города они подобрали поляка и предложили ему за эту работу двадцать долларов.
На обезьяну надели намордник, привязали ее лапы к прутьям и осторожно впустили в клетку поляка. Когда горилла увидела, что у парня есть эрекция, она вдруг разорвала веревки и стиснула его в объятиях.
– Помогите! – закричал тот. – Ради бога, помогите!
– Не волнуйся, – закричал в ответ служитель. – Сейчас мы сбегаем за слоновьим ружьем и застрелим ее.
– Нет! Нет! Не стреляйте в нее. Просто снимите намордник – я хочу ее поцеловать!
На сегодня достаточно.
Глава 12
Целостный человек
Первый вопрос:
Ошо,
Когда ты посоветовал Индире Ганди объявить более строгое чрезвычайное положение и отложить выборы на пятнадцать лет, индийская газета «Миддэй» вышла с заголовком: «Занимайся своими религиозными делами, Ошо!» Есть ли у тебя какой-нибудь ответ?
Мое учение – целостный человек. Одна из величайших проблем, с которыми сегодня сталкивается человечество, – это расщепленный человек. Веками мы разделяли жизнь на отдельные части. Мы старались сделать эти части абсолютно изолированными – настолько, что один эксперт, специалист в одной области ничего не знает о чем-либо другом. Он становится очень информированным, сведущим в одном аспекте жизни за счет целого. Его видение становится односторонним.
Науку определяют как все большее и большее знание о все меньшем и меньшем. Проблема теперь заключается в том, как сделать так, чтобы все эти эксперты понимали друг друга, понимали, как создать мосты, – потому что человек не разделен на отдельные части, человек – это единое органическое целое. Жизнь не разделена, но мы смотрим на нее так, как будто она разделена. «Как будто» – это фикция.
Человек – это не только отец, он также и муж, и сын, и дядя, и брат. В нем так много всего! Вы не можете дать ему определение, отнеся к категории «отец», «сын» или «брат». Это будет абсолютно неправомерно и абсурдно. Человек обладает многомерной сущностью.
Религия, по сути, не одномерна. Религия – это всеобъемлющее представление о жизни в целом.
Я не политик, и я занимаюсь своим делом, – но религия многомерна, религия должна включать в себя все. Политик может оказаться не в состоянии что-либо сказать о религии, так как он занимается одномерным делом. Политика одномерна, наука одномерна, искусство одномерно, философия одномерна. Именно в этом религия полностью отличается от всех занятий. Это не одно из занятий, это видение, которое заключает в себе все. Поэтому понимание религиозного человека должно быть всеобъемлющим.
Вот почему время от времени я высказываюсь об искусстве, о науке, о политике и об очень многих вещах. Но до сих пор религиозные люди также думали, что их занятие одномерно. После меня им придется дать религии новое определение! Я не верю в то, что оно появится. И я бы хотел сказать, что я занимаюсь именно своим делом, но мое дело – это не одно из дел, оно заключает в себе все.
Религия – это вид с высоты птичьего полета: холмы, реки, деревья, люди – все заключается в ней. В этом красота религии: это не специализированная область деятельности. И именно поэтому есть большая надежда на то, что религия непременно будет восстановлена в своей истинной сущности, будет воскрешена, ибо сейчас наука, философия, политика – все они – стали настолько фрагментарными, что никто не понимает, что происходит на самом деле. Физик не осведомлен о том, что делает химик, химик – о том, что делает математик, математик – о том, что делает политик. Именно так возникла атомная бомба: физики занимались своими исследованиями, и они все делали правильно – как им казалось. Знание об атомной энергии – это одно из величайших открытий.
Альберт Эйнштейн, человек, благодаря которому мы узнали об атомной энергии, написал письмо американскому президенту, не имея никакого представления о политиках. И всю свою жизнь он чувствовал огромную вину, он чувствовал себя ответственным за то, что произошло в Хиросиме и Нагасаки. Конечно, все то, что он сделал… он не отдавал себе отчета, он ничего не знал о политиках, их уме, их хитрости. Он сам написал письмо, в котором говорил: «Почему бы нам не сделать атомную бомбу? Теперь секрет известен, и Америка может использовать эту энергию для многих созидательных целей. Она может преобразовать весь лик Земли. Она впервые может сделать человека действительно богатым, здоровым; атомная энергия во всех отношениях имеет возможность превратить всю Землю в рай».
Американские политики немедленно набросились на этот секрет, но то, что они сделали, не имеет ничего общего со словами Эйнштейна: Земля не превратилась в рай; она стала еще уродливее, чем была до этого.
В действительности, нет никакого оправдания тому, что атомные бомбы были сброшены на Нагасаки и Хиросиму, поскольку Япония уже проигрывала в борьбе, она уже проигрывала войну. Это был лишь вопрос нескольких дней; если бы атомная бомба не была сброшена, война, может быть, продолжалась бы еще две или четыре недели. Но американские политики спешили: им нужно было сбросить эту бомбу прежде, чем закончится война, чтобы посмотреть, какого могущества они добились благодаря атомной энергии, стоит она затраченного труда или нет. Тысячи людей умерли, тысячи невинных людей. Даже то объяснение, что это было нужно для окончания войны, ложно. Война заканчивалась сама по себе, у Германии и Японии исчерпались ресурсы. Они собирались сдаться, это был лишь вопрос нескольких часов или, самое большее, нескольких дней. Атомная бомба была поспешно сброшена на два города, и эти два города за несколько секунд были превращены в пустыню.
Это преступление легло тяжелым грузом на сердце Альберта Эйнштейна, всю свою жизнь он страдал от этого. И когда он умирал, его спросили: если бы он родился снова, хотел бы он опять стать физиком? Он ответил: «Никогда, больше никогда! Лучше быть водопроводчиком!»
Понимаете ли вы, в чем суть дела? Политики завладели всем тем, что открыла наука. Это произошло в Америке и то же самое случилось в России. Политики стали очень могущественными, и существует реальная возможность того, что любой из них – а они все, почти все, сумасшедшие – может уничтожить Землю.
Ученый сам передал секрет; этого можно было бы избежать. Но занятие наукой носит одномерный характер.
Это выглядит так, как будто руки человека работают сами по себе, ноги – сами по себе, голова – сама по себе; его сердце двигается на север, голова – на юг, руки – на восток, а ноги идут на запад – и человек расщепляется на части! Что может помочь человеку оставаться целостным?
За исключением религии, ничто не способно сохранить человека целостным. Поэтому с каждым днем религия будет приобретать все большую и большую важность. И запомните: когда я говорю «религия», я не имею в виду христианство, индуизм, буддизм. Я имею в виду качество религиозности.
Я не политик, но я вижу, что происходит в Индии, и вижу лучше именно потому, что я не политик. У меня нет личной заинтересованности в политике. Я могу наблюдать за происходящим более отстраненно, я лишь свидетель. И поскольку у меня нет личной заинтересованности, мое видение более ясное.
Чем более медитативными вы становитесь, тем больше появляется ясности, и жизнь перестает быть похожей на головоломку. Вещи, раньше не подходившие, начинают подходить друг к другу как в составной картинке-загадке; все части начинают вписываться в единую картину. Возникает рисунок, гештальт.
Я много говорю об искусстве. Я не художник. Я также и не повар, но я могу сказать, стоит есть данную пищу или нет, вкусная она или нет. Для этого не нужно быть поваром. Я даже не знаю, как приготовить чай! Я никогда этого не делал, но, тем не менее, я могу сказать, что этот чай по вкусу вообще не похож на чай. И вы не можете сказать мне: «Занимайся своими религиозными делами! Ты не имеешь права говорить что-либо о чае, потому что ты не знаешь, как делается чай. Ты не имеешь права говорить что-либо о спагетти!» Я даже не пробовал спагетти – ни разу. Только однажды мне их подали – от них так воняло, что мне просто пришлось их выбросить! Уж это-то я могу сделать, на это у меня есть полная свобода.
