Воспоминания старого шамана. Путь волка - Александр Хамархан

Сегодняшняя встреча – тоже не из лучших. Оставь ребенка одного в лесу, тогда замерзнет он, или его съедят другие звери. Люди обязательно начнут искать. Ну, а когда найдут, – начнут свою охоту. Смерть, как в былые годы, начнет метаться по тайге, свинцом сражая всех: и серых братьев и сестер, и стариков и малых.

Волк не позволит никому напасть на беззащитного ребенка. Но бросить замерзать его и ноги уносить – не выход в этой ситуации. Матерый не один, – за ним его семья и стая. И от решения, его, зависит будущее волков этих мест. Он должен привести людей, иначе все замёрзнут: и его волчица, и этот маленький ребенок.

«Есть риск, что по дороге его охотники убьют. Но, может, не убьют! И шанс, однако, остается – Вожак его немедленно использует», – у волка в голове созревал свой план. Он сделал этот выбор.

К селению людей вела одна дорога: в лес напрямки и через реку, по заснеженному льду. А дальше поле, – место страшное, – известное среди волков: далеко просматривается и простреливается хорошо охотниками.

***

Автобус, школьный, уже давно вернулся, развез детей всех по домам. Но Колю так никто и не хватился: то – Дима «правильно сработал». Однако спор – есть спор. Мальчишка к другу побежал проверить: не пришел ли тот. Коля еще не приходил. Его родители – Степан с Оюной, – очень напугались, когда узнали историю их спора. Степан оделся быстро, взял лыжи и ружье и к деду побежал. Оюну с Димой взял с собой. Там, от Милхаевского дома, и до соседней, до деревни – вела одна дорога. За огородами катилась в лес, и через поле, через речку – туда, откуда должен появиться Коля.

Милхай подробно Диму расспросил: где видел Колю в прошлый раз, и где они расстались, во сколько всё произошло. Мальчишка рассказал о споре, о том, как друга прикрывал перед учителем, как Коля за деревню побежал.

– Немало времени прошло, а расстояние такое – за час, ну, максимум, за полтора он мог и обернуться, – предположил Милхай. – Да там блудить-то негде, – иди себе, иди.

– Так снег же, батя, – ветер, – сказал ему Степан. – Он мог и заплутать. – А к ночи подморозит, – замерзнуть можно, если ничего не предпринять.

– Да вот и я о том же. Идем ему навстречу, – дед оделся быстро и собрался выходить. Но вдруг замешкался, – остановился, почти уже в дверях. – Стой, Степа, погодь, нам без удачи ну ни как сегодня! Ты подожди, я нашим помолюсь, помощи спрошу. – Милхай достал из холодильника бутылку тарасуна. Налил в стакан немного, помолился капнул на пол, а остатки выпил. – Теперь ты, – он налил Степану. Сын повторил всё за отцом.

– Подождите, я вам продуктов приготовила, – сказала Янжима.

– Хорошо. – Милхай, свернул газетой сало с хлебом и пирожки, сложил в котомку за плечо. – А ты, Оюна, иди домой, нечего здесь всем толкаться. Если разминемся мы, тогда ты Колю встретишь, – дед взял ружье с патронами, лыжи деревянные охотничьи, и вышел. Скрипнула задвижка на воротах, и за Милхаем появился сын.

Они шагали со Степаном по накатанной дороге, до самого конца деревни. Там, за огородами свернули, надели лыжи и покатили дальше. Смеркалось. Большая полная луна свою расцветку поменяла: из бледной и не четкой, она контрасты обрела. Своим холодным белым светом, в лесу, дорогу освещала. Они проехали лесок, потом спустились плавно с горки, где лес уже сменился ровным и широким полем.

***

А в это время, Вожак бежал навстречу людям. И точно было неизвестно: навстречу к жизни и к спасению ребенка, или к своей безвестной смерти. Волк понимал: никто из стаи не оценит, хотя надежда оставалась на душе. Матерый с малолетства рос с волками, он видел схватки и борьбу других, сам не однажды в них участвовал. Когда стал взрослым – за силу, храбрость и за ум – был выбран в стае Вожаком. До этих пор чутье его не подводило. Другие слушались Матерого, а он прислушивался к старшим. В обычной жизни, все до предела ясно! Враг впереди – с ним надо биться, а позади твои родные, – их нужно защищать. И выбор тут не сложный, – но совершенно однозначный. Однако, в подобной ситуации, Вожак еще ни разу не бывал:

« – Где наши, – где чужие, – куда бежать, – с кем драться, – ради чего так шкурой рисковать?»

Волк задавал себе вопросы, – вопросы оставались без ответов. В реальной жизни всё сложней и проще. Матерый шёл, теперь, не по звериной логике, и поступал не по её законам.

Впервые он табу нарушил, когда он принял в стаю Шоно. Она познала с детства человека и долго прожила среди людей. В природе случаев не много. Но стая не приемлет их. Рано или поздно, волк вернется к человеку, что будет после, – этого никто не знал.

Вожак, однако, сделал выбор. По жизни, всей, он шел своим путем. Он отстоял свою подругу, – поступком, этим, выделился среди других.

За каждый выбор, свой, Матерый получал уроки:

Все было в жизни Вожака:

И шрамы, и капканы,

Предательство других волков

Он тоже проходил.

Друзей терял, сам попадая в ямы,

Когда сородичей из-под облавы уводил.

Но не озлобился Вожак, зализывая раны,

В Душе, Свободной, он сильнее стаю полюбил.

(Вожак и стая)

В волчьей стае есть свои законы. Они сохраняют положение дел: в тяжелые, лихие годы, помогают выживать, роли разделять в охоте, находить и загонять добычу и охранять границу от пришлых чужаков.

Каждый волк из стаи понимал: когда-то жизнь его закончится, и Духи призовут на небо, Он превратится в облако, оставит свое тело. Поднимется высόко: над лесом и над степью, над теми, что даруют жизнь и пищу. Поднимется он к солнцу, выше самых облаков. Что дальше будет, там, уже никто не знал. Волки слышали рассказы старших, которые которым передали предки. Кому-то – суждено вернуться в стаю, родиться маленьким волчонком, пройти свой новый, неизвестный путь. Кто-то – останется на небе. А кто-то – превратится в птицу, живущую другой, совсем, небесной жизнью...

Волк продолжал бежать вперед. Над ним кружила черная большая птица. Вожак не сразу обратил внимания на нее. Они друг другу что-то передали на им понятном обоим языке, птица дальше полетела, а Волк продолжил бег. На выходе из леса, он спустился к речке, служившей, для зверей, границей: – водоразделом для людей и для волков. Уже не торопясь по уплотненному ветрами снегу, он осторожно перешел преграду. Дальше, у излучины, Вожак поднялся, и вышел на большое поле. Освещаемый луной, он был легко заметен, на белой ровной целине.

Волк стал мишенью для охоты, намеренно свершая свой поступок, такой непредсказуемый и нелогичный, для осторожного и опытного зверя.

Милхай и Стёпа вышли на опушку леса, отделявшего деревню от поля и реки. Сын с отцом остановились, чтоб отдохнуть и оглядеться. На лунном сумеречном небе они заметили большую птицу. Ворон – то взлетал, размахивая крыльями беззвучно, – то почти садился, едва касаясь снежной целины.

– Стой, Степа! – насторожился Милхай. – Эта птица, неспроста, в такое время. Наверняка чего-то хочет нам сказать.

Сын молча наблюдал природную картину: птица, тенью в лунном свете, то приближалась к ним, то отлетала, – как будто зазывая за собой. Милхай не громко произнес молитву, он обратился к духам предков, и осторожно двинулся за птицей. Степан последовал за ним. Ворон увидал, что люди поняли его, он громко каркнул, резко развернулся и полетел по направлению к реке.

– Батя стой! – Степан остановился. – Волк впереди!

– Где? – не разглядел Милхай.

– Да вон же, видишь?! – Степан быстро снял ружье, переломил приклад, вложил патрон. Взвел курок, прицелился, готовый выстрелить в любой момент.