Воспоминания старого шамана. Путь волка - Александр Хамархан
– А как ты сам?
– Меня Бог миловал, видать, я нужен был еще на этом свете.
– И часто с караваном ты ходил?
– Был помоложе – круглый год ходил. Теперь я постарел немного, не с каждым в караван пойду, и не в любое время. Теперь, обычно, дома я зимую. Но без работы я, конечно, не сижу. Так, по хозяйству, если что поправить, отремонтировать, кому помочь, – всегда смогу.
Коля плошку с чаем другу протянул. Караванщик улыбнулся, отхлебнул немного и опять продолжил.
В другой стране за перевалом
– Когда я караванил, разных насмотрелся, диковинных чудес. Ни одной минуты не жалею! Доведись мне заново прожить, – не сомневался бы, точь-в-точь все повторил.
– Чего ты там диковинного видел? – Николай его спросил.
– Ну вот, к примеру, мы с собою лук берем и стрелы, для охоты. А за горами я видал другое. Похож на лук наш, но размером меньше. Лежит на длинной палке с желобком. Одним концом он упирается в плечо, а из другого стрелы вылетают. – Арбалетом лук тот кличут. Хорошо в руках лежит, удобно. Стреляет далеко и метко. И все бы ничего, но заряжать его не быстро. У лука мы руками стрелы тянем, у арбалета механизмы тянут тетиву.
– А что бы выбрал ты? – спросил его товарищ. – Что лучше лук или арбалет?
– Ну, что здесь лучше, сам же знаешь – обычно, каждому свое. Кому новинку подавай – любые деньги за нее заплатит. Другому, по старинке, из лука проще пострелять.
– И где такое можно видеть? – уточнился Николай.
– Есть человек один. Мы в город как воротимся, так я тебя сведу. Торгует разными вещами, однако он на рынке не стоит. Особый, со своим подходом – по знакомству только принимает. Не любит он на людях появляться.
– Скажи мне, что еще везут оттуда?
– Посуду разную везут: тарелки, чашки, блюдца. Ее еще фарфором кличут. Легкая она, но очень дорогая. А стенки тонкие – просмотришь сквозь, так солнце можно увидать. Чай пьешь из чашки – не обжигаешься нисколько, и вкус – как будто силы придает! Еще на вазах мастера рисуют – красиво, как художник на холсте.
– Посуда – это всё?
– Да нет! Еще везут оттуда чай. Один для пробуждения – утром, другой в обед – для аппетиту, а третий – вечером, он успокоит и расслабит. Но есть еще один, секретный, который только императорам дают.
– Что за чай такой?
– Тот, что дает мужскую силу. Чтоб с молодой женой не спать и разговоры говорить, и… ну, понимаешь сам, – потомство, чтоб, на свет производить.
– А где такой достать?
– О, тот чай не из дешёвых. Он нам с тобой не по карману, да и зачем? У нас ведь нету женщин рядом, чтобы в походе утешаться и кровь по жилам разгонять.
– Ну ладно, все про чай, а что еще ты видел?
– Диковинные одеянья шьют, из тонкой ткани, – шелка. Богатые наряды, – воздушные, как будто невесомые, – удобные на теле. Они согреют в холод и охладят в жару. Шкур несколько, с обоза, отдать не жалко за один такой халат.
– А что за люди, в тех краях, живут, такие же как мы или другие?
– Такие вроде, да не очень. Видал я представление в их театре. Там люди, как драконы, – огнем дышали изо рта. Один, как будто Мастер – ходил ногами по осколкам. Босыми прыгал по стеклу, ложился на него, и даже ел! Два воина мечами били – ему, как будто все равно. Ни капли крови наземь не пролилось! Он словно из железа сделан. И шпаги целиком глотал, и гадов ядовитых трогал. Но с виду был такой же, как и мы с тобой. Его и плетками хлестали, а он все улыбался, – не проронил ни слова, будто бы боль не ведома ему. Вот это понимаю – сила! – караванщик глянул на товарища.
Он погрузился в прошлое и заново все пережил.
– А как они поесть готовят! Таких приятных ароматов в жизни я не пробовал! Поэты не опишут, музыканты не исполнят, и артисты не споют! Из рыбы и из мяса, вареное и жареное, с овощами и без них. Фрукты экзотические и сладости диковинные – все в кухне есть у них! Приправы острые, пикантность придают.
Он дров подбросил в затухающий костер, разлил из котелка настой по плошкам. Одну напарнику подал, вторую для себя оставил, потом продолжил свой рассказ:
– Еще там есть стена большая, длинною в целый город. На ней широкая дорога. Представь: повозки ездят днями, людей, и грузы сверху возят! Ни грязи и ни пыли. Все хорошо и безопасно: нету ни хищников и ни разбойников. Охрана, днем и ночью, стену стережет!
Ты про драконов, что горами стали, говорил. Так вот, дракон у них – как символ! Их любят, почитают их за мощь, за мудрость и за силу.
Николай внимал рассказу друга.
– Ну вот, увлекся я немножко, – караванщик перевел свой взгляд. – Ты, лучше, что скажи? – Слыхал я от других, кто в караванах ходит, что в нашем городе есть человек: не молодой он с виду и не старый, полжизни исходил на собственных ногах, истоки все ее познал. Своим путем шагает, и Родом, вроде бы, из наших мест.
«Он знает больше, чем другие, – того, что есть от Бога. Хотя он сам не Божий человек. Он помнит прошлое свое, с природой близок, и знания из вечности берет! Найти его не просто, хотя живет обычной жизнью и, вроде, даже караваны водит», – так старики в селении нашем говорят.
А что ты думаешь, как на это смотришь? Я жизнь свою прожил и опыт свой имею. Не глупый, вроде, – дураком меня никто не назовет. Давно к тебе присматриваюсь. В тебе есть что-то не от мира. Как будто бы ты здесь, и в то же время нет. Хотя, другие видят и общаются с тобой. Вот рядом с лошадью идешь и с караваном. Нас за собой ведешь. А где твоя душа, – в каких она мирах?
По вечерам, когда мы время коротаем, я замечал, что если небо чистое, то взор твой там, – на звездах. И по ночам, когда луна выходит, ты долго смотришь на нее. – Там дом твой? – Там твои родные? – Оттуда ты пришел?
– …
– Ну вот, не отвечаешь, – тут караванщик перевел свой взгляд на небо, пытаясь осознать, о чем тот думает. – Ну, да Господь с тобой. Ему я благодарен, что в трудные минуты мы помощь получали от тебя, что живы до сих пор, и груз наш цел, и караван идет домой. Скажи мне, кто ты, что за человек? Путь волка – это твой путь? – караванщик к Николаю обратился:
Ты знаешь, в жизни многое случалось,
И у судьбы бывал немой укор.
На грани проходил у смерти самой.
Среди людей войны «закапывал топор».
Из города в тот день, попозже,
Другой обоз в предгорье уходил.
Короче путь, и денег обещали больше,
Их Старший – караван со мной водил.
Он слово по оплате держит,
Ему я доверяю хорошо.
Ан нет – я отказался все же.
Решил тогда, и за тобой пошел.
Мне как-то сердце подсказало,
Что истина не далеко, с тобой,
Что человек в нее всю жизнь играет,
Растет, взрослеет как актер.
Ее на протяженье жизни ищет.
Кто в ремесле, а кто в большой любви,
В своем пути предназначение находит.
Зачем ему все это — проясни?
Зачем наш мир, зачем Земля?
Людьми, зачем мы рождены?
Зачем мы любим и страдаем?
Своей, зачем не чувствуем вины?
Неужто все для этой встречи,
Где в «ледяных тисках» у гор,
«Зачем? – Я задавал вопрос в тот вечер, –
Хранил Господь меня до этих самых пор?»
(Вопросы караванщика)
Он подал Николаю плошку свежего горячего настоя. Но Николай безмолвствовал, он на огонь смотрел и что-то вспоминал.
– Моменты разные бывали, общался я с шаманом, и с монахом. Еще и с лекарем, что на чужбине жизнь мне спас. Какое знание я принес на эту Землю? Зачем я здесь сижу перед тобой? – продолжил караванщик вопросы задавать.
