Проводник по невыдуманному Зазеркалью. Мастер О́ЭМНИ: Приближение к подлинной реальности - Всеволод Сергеевич Шмаков
— …Никуда. Просто любопытно…
— Значит, никуда и не попадёшь, — колесо захохотало и даже чуть-чуть подпрыгнуло.
Зверёк досадливо махнул лапой и полез в проём…Метрах в двух от входа начиналась крутая каменная лестница, прижатая — по спирали — к изнанке башенных стен.
«И ничего оно не знает, — подумал зверёк, — только болтать гораздо. Сейчас поднимусь по лестнице… выберусь наверх…, а там видно будет…»
Осторожно ставя лапки на шершавые полурассыпавшиеся ступени, зверёк начал подъём. Поднимаясь, он старался держаться ближе к стене и не смотреть вниз: перил у лестницы не было.
…По всему пространству башни — свободно, ничуть не стесняясь в скорости — мотались подвывающие сквозняки. Влажно дышала плесень. Обрывки паутины в поисках лучшей доли перелетали с места на место, цепляясь за выступы, за ступени, за зверьковую шубку… Иногда ни с того ни с сего (и на короткое время) начинал падать снег…
У шёл долго. Иной раз ему казалось, что прошли целые недели (а может и месяцы…) с тех пор, как он вошёл в эту башню и начал подъём. У очень устал, проголодался и даже стал проникаться равнодушием к своему любопытству. Снаружи башня была невысокой, но его путешествие внутри оказалось таким долгим, что это начинало походить на какое-то хулиганство!..А однажды, присев на ступеньку, зверёк даже всплакнул… но — поднялся; поднялся и пошёл дальше.
Наконец (должно же это было когда-нибудь случиться!) впереди посветлело, подул свежий уличный ветерок… и похудевший У — весь в паутине, со стёртыми лапами — вышагнул из широкого проёма…
…Яркими красками встретило его многотравье. Ласковой тишиной встретила его дорога. А посреди дороги (улыбаясь и ехидно свесив язык) стояло колесо.
— Ну что, здороваться будем?
Зверёк молчал. Колесо, подкатив поближе, достало из кармана бутылку молока и свёрток с бутербродами.
— На, подкрепись, путешественник, а то смотреть на тебя горестно.
Зверёк уселся на траву и стал закусывать. Он ел один бутерброд за другим, чавкая, роняя крошки, прихлёбывая молоко. Колесо молча смотрело на него.
Наконец У почувствовал, что пришёл в себя. Он обтряс с шубки и усов крошки (а заодно — паутину), довольно вздохнул и сказал:
— Спасибо! Всё было очень вкусно!..вот только — я всё съел…
— Пустяки, — сказало колесо. — Ты сыт?
— Да!..и — очень вкусно…
— Голодному и корка сухая — в утешенье… Нашлындрался?
— Меня долго не было? — спросил У.
— Я понятия не имею, «долго ли тебя не было», — ответило колесо, — но тут тебя не было минут десять.
— Как же так… — У растерялся, — я наверное не меньше месяца карабкался по этой ненормальной лестнице!.. Да и вообще: я же шёл наверх, а теперь — опять здесь, и никуда не пришёл…
— Ну я же предупреждало, — колесо смотрело укоризненно, даже с некоторой досадой, — чтобы куда-то прийти — надо знать, ощущать,' чувствовать цель: куда. А в тебе было только любопытство! Любопытство — оно, конечно, мило… но и только; это пустое состояние, а из пустоты ничего, кроме пустоты, не получится. Ты шёл никуда — никуда и пришёл. Делов-то…
— Но почему так долго? — спросил У и пожаловался: — Я очень устал… у меня стёрты в кровь лапки… это же безобразие!
— Никакого безобразия здесь нет, — строго сказало колесо. — Любая дорога трудна, если ты, конечно, идёшь, а не сидишь на обочине (хотя случается, что и сидя на обочине — полагают, что куда-то идут…). Любая дорога долга, если она соединена с упорством идущего, и, конечно же, рано или поздно она приводит куда-то… Если бы не твоё упорство — ты просто умер бы в башне от голода и усталости!..или — стал бы тамошним жителем.
— Бр-р-р…, вот ещё! — поёжился зверёк.
Колесо рассмеялось:
— Ну, не переживай так! Ты ведь сумел выбраться…А в том, что пройденное ничего, помимо тягот, тебе не дало, виновато твоё «никуда». Иначе и быть не могло!
— Ты знаешь, сейчас я хочу домой, — сказал зверёк. Сказал, и — пригорюнился.
— Очень хочешь?
— Очень!
— Значит, скоро попадёшь домой, очень скоро, — колесо подмигнуло и взъерошило обвисшие уши путешественника. — Амне пора. До свиданья, малыш!
— Постой! Я не помню, куда мне идти, в какую сторону!..
— Да в любую, — хмыкнуло колесо, засовывая пустую бутылку из-под молока в карман. — Главное: не потеряй своего желания по дороге!
— В любую? И даже через башню?..
— Даже через башню!
— Даже-даже-даже!..
Колесо укатило.
На своё удивление — зверёк очень быстро оказался дома.
Не умывшись, не попив чаю, — он притиснулся к корням, свернулся калачиком, натянул одеяло…
(Приснилось ему, что они катят с колесом куда-то далеко-далеко… А за ними, распевая песни и дуя на бабочек, бежит усмешливая лохматая корова с огромным мешком бутербродов за пёстрой спиной.)»
(…Огонь, почувствовав восхищение и поддержку, — полыхнул до самого неба… пролизнул в его черноте крохотное прозрачное пятнышко… Устремился в него…)
3
«…он плюхнулся в сугроб. Замер.
…Ну будто б и не было ничего другого — только сугроб-сугробище!..Сугроб его явно ждал!
«И дождался…» — мрачно подумал зверёк. Но тут же в нём шевельнулась рассудительная нотка: «Неожиданные неприятности бывают двух сортов: либо — начавшись — они идут полосами, либо — чередуются с приятностями, как шахматные квадратики. Или…»
Он шмыгнул носом, огляделся, и, успокоившись, стал счищать с себя снег.
Дорога домой не представляла особых трудностей: с недавних пор У научился летать. Поначалу он летал во сне, но — загрустил, закручинился… И тогда Ель посоветовала ему не разделять сны и явь на две половинки, а жить и в том и в другом — как в одном неделимом целом. У попробовал, и ему понравилось. С тех пор он никогда не спал (да и зачем?). С тех пор он летал.
…Зверёк забрался на вершину сугроба, приготовился к взлёту… Но — ничего не вышло: именно в этот момент кто-то ухватил его за заднюю лапу и потащил вниз.
«Полоса!..» — успел подумать У и оказался на чём-то мягком. Крышка заснеженного люка, через который его втащили, захлопнулась… стало совсем темно…
В темноте-темнотище было тепло. В темноте-темнотище было уютно. Пахло знакомо… смутно, но — знакомо…
— Ну?.. — послышался хрипловатый голос.
— У-Уу-у-у!! — устрашающе и грозно заголосил У. — У-Уу-у-у!!!
— Ты чего, — удивился голос, — хвост, что ли, отморозил? Чего орёшь?
— Страшно, — сказал У. — Ты кто?..
— Я — самый главный и самый кошмарный колдун! — торжественно заявил голос.
— Не-а… — сказал зверёк.
— Чего «не-а», — обиделись в темноте.
— Колдуны по-другому пахнут!
— Встречался, что ли?
— Ага. Сто раз!
— Хм… — голос задумался. — Это была шутка!..Но я открою тебе правду: я — самая раззамечательная в
