Воспоминания старого шамана. Путь волка - Александр Хамархан
Река – холодный стресс и для людей, и для животных. Коля назад вернулся, речку бурную преодолел, не торопясь. Пока он проходил, все в напряжении ждали.
– Когда переберемся, сделаем большую остановку! Там отдохнем и пообедаем за раз, – он перебросился словами с одним из караванщиков. Тот кивнул Старшему, в ответ, и отошел к своим товарищам.
Коля взял другую лошадь и заново спустился в воду. Ее погонщик рядом шел. Одежда от воды намокла и прилипла к телу. От напряжения, сердце молотом стучало и отдавалось импульсом в ушах. Сосуды сузились от холода и пропускали плохо кровь. Ноги замерзли сразу, их постепенно начало сводить. Ответственность, однако, за товарищей, за лошадей и груз не позволяли расслабляться. А возбуждение и стресс разогревали, и мыслить заставляли быстро.
Телега полностью вкатилась в воду. Теперь немного по прямой, а дальше выход вверх. Река неслась потоком бурным, возле колес вращалась, возле лошадиных ног. Шум заглушал любые звуки, и даже, крики рядом были неслышны. Повозка шла и наезжала на препятствие, подпрыгивала вместе с грузом. Шатер ее раскачивался в стороны. Коля двигался по ходу, движения своего и курса, пытаясь быстрому течению противостоять. Вдруг что-то изменилось, пошло совсем не так. Лошадь осела неожиданно и оступилась, ее, с телегой, начало сносить. Казалось, будто ноги провалились. Караванщики заметили неладное, забеспокоились на берегу, они всю поняли опасность.
Коля осознал, что происходит: лошадь оступилась и попала в яму. Если сейчас помедлить малость, то унесет ее с телегой вниз. Им с напарником вдвоем не справиться.
Николай отдал поводья и наказал товарищу: что бы ни происходило, лошадь удерживать на месте. Он быстро выбрался на берег и до своей повозки добежал. Не распрягая лошадь хлестанул. Кобыла с места сорвалась и увлекла груженую телегу за собой. А перед самым спуском, хозяин развернул ее, и медленно спустил. Вот, Колина повозка «проплывает» перед погонщиком другим. Он вяжет к ней свою кобылу. Теперь, уже, на пару, они хлестали лошадей, вытаскивая общий и тяжелый груз.
Рывки раскачивали караванную повозку. Она то двигалась вперед, то останавливалась, то по неведомой причине скатывалась в яму. Что-то нужно было предпринять. Так, с каждым новым разом, под действием течения реки, повозки обе стягивало вниз.
Коля отцепился быстро. Он перевел подводу поперед реки и прицепил увязшую кобылу снова. Теперь они тянули выше по течению. Там было твердо: ни ямы, ни преграды под водой. Но лишь течение, сильное, мешало, сопротивлялось их движению вперед. Так после нескольких попыток малый караван «пошел». Он вырвался из плена и медленно, уже зигзагом, до берега, до самого «поплыл».
Погонщики смотрели сверху: как «два бывалых капитана» вели по речке «два малых корабля», а позади бурлили мутные круги.
В конце концов, спасение удалось. Повозка Колина «пошла» на берег. После, за ней, проехала вторая. А рядом шел промокший и усталый караванщик. Он рад был случаю и Николаю. Тут облегчение наступило у него в душе. Он избежал большой беды и неминуемых потерь.
Коля товарища оставил, но приказал поставить рядом, недалеко от спуска, лошадь – на всякий случай, если что. Сам же он двинулся обратно.
Третья повозка шла удачно: лишь на мгновение задержалась в том месте, где промоина была. Лошадь выходила из воды, вытягивая крытую телегу. Товарищ Колин не сидел на месте и времени он даром не терял. Развел костер дровами, припасенными с предгорья. Погонщики стояли, обсыхали у костра, они оттуда наблюдали, как пойдет последняя повозка.
Молодой, ретивый жеребец занервничал – чего-то испугался. Как мулл упрямый, он не захотел идти вперед. Пришлось его тащить в буквальном смысле. Один тянул под самые уздцы, второй же сзади погонял кнутом. Телега в воду погружалась. Колеса медленно вращались, подскакивали на каменистом дне.
Коля, чтобы не сносило, правильно коня поставил, чуть выше, под углом к течению реки. На середине он махнул рукой. Не стал судьбу испытывать повторно. Другой спустил телегу вниз. Он переждал, пока его товарищ, другого рысака привяжет к ней. А после, свою лошадь хлестанул. Она рванула резко в гору и потянула за собой весь малый караван.
Конь молодой ведущего почуял и перестал упрямиться. Перебирал ногами, и сам вытаскивал двойной тяжелый груз.
– Ну, вот и переправились, – Николай сказал.
Хотя промерзли и устали, но караванщики сначала напоили лошадей. Один из них сготовил наспех небольшой обед. Перед обедом, погонщики согрелись у костра. Спустя минуты было жарко. Намокшая одежда подсыхала, парила на телах людей. Путники вращались разными боками, рассматривая яркое живительное пламя.
Вода зашипела в котелке. Коля бросил горсть травы, перемешал ее оструганным прутом, и котелок поднял с огня. По обожженным плошкам травяной настой разлил. В запасе, с прошлой остановки, в мешочке оставалась «золотистая мука» (пережаренная). Ее высыпали в чай, и молока туда добавили, и подсолённого арбина (конского нутряного жира).
Караванщики «бульона» отхлебнули, достали из походного мешочка аарул (сухой творог), каждый взял по пригоршне и начал угощаться. Горячий чай их согревал внутри, кровь «разогретую» по венам разгонял. Он организм насыщал и восполнял утраченную силу. Разгоряченные товарищи ожили, разговорились каждый о своем. Товарищ Колин взял кусочки вяленого мяса и разложил их по тарелкам, залил водой. Комочки разбухали, вбирали влагу и увеличивались многократно. Туда же, он положил и сухари из полотняного кулька.
Коля достал кисет с приправой и по щепотке в тарелки сыпанул. Когда обедать сели, каждый думал о своем. Мясной бульон хлебали, закусывали аарулом. Отдыхали от дороги, под звуки шумной, неспокойной горной речки.
Стоянка кочевников. Дух – хранитель очага
Недалеко от их костра стоянка оказалась. Кочевники, когда перегоняли скот, здесь остановку на ночь сделали. Трава примята под «невидимым жилищем» – тут располагалась юрта. В центре большого круга, по-прежнему, тлел пепел в очаге.
– Укочевали незадолго до нашего прихода, – вслух подметил Коля.
– Одна семья: три человека, а может быть, четыре –взрослых, – его товарищ отозвался. – Шли вдоль реки, спускались с этой стороны, – он по следам определил.
Из любопытства, самый младший, пошел кочевье бывшее смотреть. Прошагал через траву, примятую от юрты, разворошил едва остывший пепел. Понаблюдал немного и назад вернулся.
– Ах, ты Ёхорный Мухор! – Коля с места подскочил. – Он со всего размаха отвесил молодому оплеуху.
– За что? – тот встрепенулся, не понимая собственной вины. Рукой одной схватился за вздувшуюся щеку.
– Вы что, его не научили? – Коля недоумевал. – Не по своей земле идем, – не мы хозяева в таких местах! Не знаешь, если, местных правил, тогда у старшего спроси! – он посмотрел на молодого караванщика.
Они с конем, как пара сапогов: что конь упрямился и норов показал, что молодой полез без спросу чужие вещи ворошить.
– Да ладно ерепениться тебе, – пытался успокоить Колин друг. – Не знал он, – то моя вина, не объяснил ему заранее. Он больше этого не повторит.
– Сам знаю, что не повторит, – глянул исподлобья Коля на молодого караванщика.
Тот голову втянул и постарался, больше, не попадаться на глаза.
– Теперь послушайте меня, – окинул взглядом караванщиков. – Не дома мы идем, не в наших землях. Тут в каждом месте божества свои. Мы чужаки здесь, за нами наблюдают постоянно! Коли идем спокойно, не нарушаем их покоя – тогда помилуют, – не тронут. А если будем их тревожить, топтать жилища, очаги ворочать – тогда проблемы нагребем. Даст Бог теперь, если отпустят с миром. Здесь по поступкам судят, но не по разговорам!
– Да ты скажи, за что ударил молодого, а то ведь не поймет, в чем провинился, – высказался Колин друг.
