Саньютта Никая - Сиддхартха Гаутама
«Вне всяческих сомнений, у отшельника ведь нет
Волов четырнадцати, [что у меня пропали],
Не видел их я уже шесть дней как:
Так потому отшельник этот счастлив.
Вне всяческих сомнений, у отшельника ведь нет
Полей кунжута, что охвачен был болезнью,
Где лишь один остался лист, где два:
Так потому отшельник этот счастлив.
Вне всяческих сомнений, у отшельника ведь нет
Крыс, проживающих в пустом амбаре,
Что радостно танцуют тут и там:
Так потому отшельник этот счастлив.
Вне всяческих сомнений, у отшельника ведь нет
Тех одеял, что месяцев уж семь
Покрыты роем разных паразитов:
Так потому отшельник этот счастлив.
Вне всяческих сомнений, у отшельника ведь нет
Семи дочурок овдовевших, с сыновьями –
Одна с одним, другая аж с двумя:
Так потому отшельник этот счастлив{253}.
Вне всяческих сомнений, у отшельника ведь нет
Смуглой жены, с лицом с щербинами от оспы,
Которая пинками будит ото сна:
Так потому отшельник этот счастлив.
Вне всяческих сомнений, у отшельника ведь нет
Заимодавцев, что приходят на рассвете,
Кричат ему: «Плати! Плати!»:
Так потому отшельник этот счастлив».
[Благословенный]:
«Вне всяческих сомнений, брахман, у меня ведь нет
Волов четырнадцати, [что у тебя пропали],
Не видел их ты уже шесть дней как:
Так потому, брахман, я счастлив.
Вне всяческих сомнений, брахман, у меня ведь нет
Полей кунжута, что охвачен был болезнью,
Где лишь один остался лист, где два:
Так потому, брахман, я счастлив.
Вне всяческих сомнений, брахман, у меня ведь нет
Крыс, проживающих в пустом амбаре,
Что радостно танцуют тут и там:
Так потому, брахман, я счастлив.
Вне всяческих сомнений, брахман, у меня ведь нет
Тех одеял, что месяцев уж семь
Покрыты роем разных паразитов:
Так потому, брахман, я счастлив.
Вне всяческих сомнений, брахман, у меня ведь нет
Семи дочурок овдовевших, с сыновьями –
Одна с одним, другая аж с двумя:
Так потому, брахман, я счастлив.
Вне всяческих сомнений, брахман, у меня ведь нет
Смуглой жены, с лицом с щербинами от оспы,
Которая пинками будит ото сна:
Так потому, брахман, я счастлив.
Вне всяческих сомнений, брахман, у меня ведь нет
Заимодавцев, что приходят на рассвете,
Кричат что мне: «Плати! Плати!»:
Так потому, брахман, я счастлив».
Когда так было сказано, брахман из клана Бхарадваджей обратился к Благословенному: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно Мастер Готама!... {254} …Так Достопочтенный Бхарадваджа стал одним из арахантов.
II. Миряне
СН 7.11
Каси бхарадваджа сутта: Каси Бхарадваджа
Перевод с английского: SV
источник: "Samyutta Nikaya by Bodhi, p. 266"
Так я слышал. Однажды Благословенный пребывал в стране Магадхов у Даккхинагири возле брахманской деревни Эканалы. И в то время у брахмана Каси Бхарадваджи было пятьсот пристёгнутых к своим хомутам плугов во времена посева{255}. И тогда, утром, Благословенный оделся, взял чашу и одеяние и отправился к тому месту, где работал брахман Каси Бхарадваджа.
И по тому случаю происходила раздача еды брахмана Бхарадваджи{256}. И тогда Благословенный подошёл к месту раздачи еды и встал рядом. Брахман Каси Бхарадваджа увидел Благословенного, ожидающего подаяний, и сказал ему:
«Отшельник, я пашу и сею, и когда я вспахал и засеял, тогда я и ем. Тебе тоже, отшельник, следует пахать и сеять. Тогда, вспахав и засеяв, ты будешь есть».
«Я тоже, брахман, пашу и сею, и когда я вспахал и засеял, я ем».
«Но мы не видим у Мастера Готамы хомута или плуга или лемеха или прута или быка. И всё же, Мастер Готама говорит: «Я тоже, брахман, пашу и сею, и когда я вспахал и засеял, я ем».
И затем брахман Каси Бхарадваджа обратился к Благословенному строфой:
«Ты заявляешь, что работаешь ты с плугом.
Но я не вижу, чтобы ты пахал.
Если действительно ты тот, кто пашет, тогда ответь мне:
Каким же образом понять твоё пахание?»
[Благословенный]:
«Вера – зерно, отшельничество – дождь,
Мудрость моя – ярмо и плуг.
Чувством стыда пусть будет дышло,
А ум – креплением ярма.
Осознанность – то плужный лемех мой и прут.
И в теле охраняемый, и в речи,
И контролируя нужду в еде,
Правдивость я использую, точно прополки крюк,
А доброту – как расцепление ярма.
Усердие – то мой рабочий скот,
Везёт меня к защите от оков.
И он идёт туда без остановки,
Куда, добравшись, не подвержен ты печали.
Вот каким образом пахоту эту исполняю я,
Что урожай Бессмертного даёт.
И завершив сей труд по вспашке,
Освободишься ты от всяческих страданий».
«Пусть Мастер Готама поест! [Ведь он] достойный пахарь, поскольку Мастер Готама пашет так, что это приносит урожай Бессмертного».
[Благословенный ответил]:
«Коль над едой строфы пропеты –
Есть эту пищу мне не подобает.
Это брахман в норму не входит,
Что соблюдают [святые] провидцы.
Кто просветлён, тот отвергнет ту пищу,
Строфы над коей были пропеты.
Раз таковая есть норма, брахман,
Их поведения принцип таков.
Напитком и пищей другой обслужи
Провидца всецело во всём совершенного,
Чьи загрязнения и сожаление
Были разрушены и успокоены,
Ведь величайшее поле заслуг
Он для того, кто свершить их желает».
Когда так было сказано, брахман Каси Бхарадваджа обратился к Благословенному: «Великолепно, Мастер Готама! Великолепно Мастер Готама! Как если бы он поставил на место то, что было перевёрнуто, раскрыл бы спрятанное, показал путь тому, кто потерялся, внёс бы лампу во тьму, чтобы зрячий да мог увидеть, точно также Мастер Готама различными способами прояснил Дхамму. Я принимаю прибежище в Мастере Готаме, прибежище в Дхамме и прибежище в Сангхе монахов. Пусть Мастер Готама помнит меня как мирского последователя, принявшего в нём прибежище с этого дня и на всю жизнь».
СН 7.12
Удайя сутта: Удайя
Перевод с английского: SV
источник: "Samyutta Nikaya by Bodhi, p. 268"
В Саваттхи. И тогда, утром, Благословенный оделся и, взяв чашу и одеяние, отправился в дом брахмана Удайи. И тогда брахман Удайя наполнил чашу Благословенного рисом. И во второй раз… и в третий раз, утром, Благословенный оделся
