Эльга Мира - Улитка
– Будем заниматься сексом, как мужчины, – вдруг решительно заявила я, вытирая слезы.
Джудит оторвал голову от подушки.
– Ну ты даешь!
– Серьезно, я не против. Ты удивлен?
– Не знаю, – по-детски зарделся мой искушенный приятель.
– Мы с тобой одно целое, дурашечка! – провела я по его лицу своей ладонью. – А значит, можем делать все, что угодно. Но даже если бы мы ничего не делали, то все равно остались бы одним целым, как твоя мама и Энрико, понимаешь?
Он кивнул головой.
Никто в жизни больше не любил меня с такой благодарной нежностью, как Джудит в ту ночь!
Под звонкий выкрик Кети Перри «На смену черной полосе приходит белая» я открыла глаза. Не успела окончательно проснуться, как музыка брызнула из динамиков во все стороны жизнеутверждающей силой. Первое утро после Рождества рассветало медленно, но в его томной истоме уже жила надежда на солнечный день.
Джу, сидя на подоконнике с дымящейся сигаретой в зубах, с интересом наблюдал за моим пробуждением. Легкое волнение. Кто бы мог подумать, что однажды этот взгляд будет спокойно скользить по моему обнаженному телу?!
– Привет, соня! – приветливо улыбнулся он мне.
– Привет, – ответила я, ощутив, как заплескались у самой кромки души маленькие золотые рыбки.
– Как ты?
– Неожиданно счастлива.
– Неужели из-за меня? – Друг прищурился с хитрецой.
Я промолчала, сладко потянувшись. Бесстыже, по-хулигански выпятив грудь сосками вверх.
Джудит зашелся в хохоте.
– Прекрати соблазнять меня своими выпуклостями… Скажи, не жалеешь, что вчера покинула вечеринку? – спросил осторожно.
Задумавшись, я отвернулась к стене. Конечно же, Эрик не простит подобную выходку и, в сущности, будет прав. Моя обида была высосана из пальца, а вот его поведение продиктовано реальным оскорблением, нанесенным мною. Сложно даже представить чувства человека, пристыженно возвращающегося к гостям в одиночестве. Как вынес он остаток вечера, чем прикрывал мое отсутствие? Не знаю! Думаю, в его голове при мысли обо мне сотни раз крутилось слово «дрянь». Безмозглая, бессердечная дрянь, которая думает только о себе. Я именно такой и была! Да, именно такой! Потому что в то утро мне совершенно не хотелось ставить себя на его место, не хотелось думать о том, что своими руками поломала собственную жизнь. Мне хотелось навсегда остаться в этой комнате, в этой смятой постели, раздетой и возбужденной от насмешливо-ласкового взгляда.
С ожесточением я отбросила прошлое.
– Нет, не жалею, – ответила ровно и спокойно, – брось мне майку.
– Послушай, – начал Джудит, когда я оделась, – хочу поговорить с тобой кое о чем.
Он машинально взял со стола книгу, купленную нами когда-то на распродаже.
Автобиографическая повесть Патти Смит «Просто дети» – своеобразный памятник отношениям, изящное признание в любви умершему другу, история одного взросления. Я прочла ее от корки до корки трижды!
– По-моему, эти двое – вылитые мы, – сказал при покупке книги Джу, глядя на обложку, где, улыбаясь, стояли в обнимку Патти Смит и Роберт Меппелторп.
– По форме или содержанию? – съехидничала я, бросив взгляд на еще совсем юных «крестную мать панк-движения» и «главного художника гомоэротизма».
В то утро, видя, как Джудит пытается найти нужные слова, я в душе усмехнулась: «Просто дети!»
– Свята, надеюсь, ты понимаешь, что эта ночь не изменит мою сущность?
– Конечно, понимаю. Мы были и останемся друзьями. Не суетись.
– Хорошо, – Джу облегченно вздохнул.
На этой мажорной ноте мы вошли в новую эру отношений, которые продолжались около двух месяцев.
Удивительно, как легко оказалось относиться к сексу несерьезно. От этого жизнь превратилась в карусель. Скачешь на лошадке по сотому кругу и понимаешь, что можешь сойти в любой миг, а не сходишь. Млеешь от удовольствия, веселишься, заливаешься смехом, треплешь за волосы, шепчешь на ухо, чувствуешь руки, что искушенно и все же боязливо, словно первый раз, приоткрывают завесу тайны…
Просто дети!
ГЛАВА 4
– Эге-гей! – закричала я весело, махая рукой комичной троице, безрезультатно пытавшейся вскарабкаться на скользкую горку.
Джудит – разгоряченный, в куртке на распашку, с небрежно повязанным шарфом и нахлобученной кое-как шапкой, держал за руки Рихарда и Гретту, которые тянули за собой санки. Из-за раскатанного снега ноги ребят разъезжались в разные стороны, то и дело кто-то из них постоянно падал, оттягивая всех остальных назад. Джу чертыхался и хохотал одновременно.
Если бы я только умела рисовать, обязательно запечатлела бы эту удивительную картину! Наконец они взяли высоту.
– Привет, красавица! – серьезно заявил мне малыш.
– Здравствуй, мой дорогой! – Я крепко обняла его. – Соскучился по мне?
– Да, очень. Без тебя – как без рук! – продолжал серьезно семилетний ухажер. – Все потому, что твои каблуки цепляются за горку, и мы легко поднимаемся вверх. – Он раздосадовано посмотрел на ботинки Джудит.
– Ну ты и предатель, дружище! Для чего я только с тобой вожусь? А ну, гони сюда санки!
Джудит ловко выхватил из рук Рихарда полозья и задорно покатился в низ.
– Какой он милый… – задумчиво проговорила Гретта.
– Да, наш Джу неподражаем, – попыталась я поддержать разговор.
Но, видимо, слово « наш» совершенно не устроило юную леди, так как она, тотчас насупившись, отвернулась.
– Эй, чего вы скисли?! Давайте съезжайте скорее! – закричал Джу.
– Гретта, Рихард садитесь на санки вдвоем, я так спущусь.
– Нет, Свята, лучше ты садись. Мне больше не хочется кататься.
– Ладно! Встретимся в низу.
Мы с малышом лихо понеслись по наезженной дорожке, шумя и улюлюкая, как все вокруг. У подножия горы санки перевернулись, и мы рухнули в сугроб. Джудит забросал нас снежками. Барахтаясь в снегу, мы бесстрашно отбивались, колотили друг друга и все вместе падали. Подоспевшая Гретта принялась разнимать сумасшедшую гоп-компанию, но в итоге сама присоединилась к веселью.
И вдруг я увидела Эрика, который стоял возле дерева, ожидая, когда я его замечу. Поймав мой взгляд, он подошел ко мне, взял мои мокрые руки в свои теплые ладони и, не обращая ни на кого внимания, прошептал:
– Соскучился.
Что же люди за создания такие подлые и бесхребетные?! Стоит нас только слегка приласкать, и мы тут же выгоду выдаем за чувство самопожертвования…
Я вернулась к одному или ушла от другого, помахав чуть весело, чуть грустно на прощанье рукой. По сути, мы друг другу ничего не обещали, я просто сошла с карусели… К тому же у меня есть предназначение, и оно точно не в плоскости вечной бестелесной виллисы. Как там у Гейне: «Одетые в подвенечные платья, увенчанные цветами… неодолимо прекрасные пляшут виллисы при свете месяца, пляшут тем страстнее и быстрее, чем больше чувствуют, что данный им для пляски час истекает, и они снова должны сойти в свои холодные, как лед, могилы…»
Часть X
НАЧАЛО КОНЦА
ГЛАВА 1
Лежа на спине, я молча гляжу на человека, что усердно трудится надо мной. Его член, словно автоматический поршень, входит в меня и выходит, не задерживаясь. Тела, соприкасаясь, создают глухие монотонные хлопки. Ради этого мужчины я все еще готова умереть и родиться вновь, а потом снова умереть, если понадобится. Но он больше не смотрит мне в глаза, он сосредоточен на другом – на моем животе, лобке, груди, на чем угодно, только не на моих ощущениях. Раньше Эрик ловил мой взгляд, теперь все изменилось. Исчез зрительный контакт – диковинный мир потускнел, стал обыденным, неискренним.
Я беру его голову в свои руки, пытаюсь повернуть лицом к своему, но он выворачивается, у него серьезное и ответственное задание – двигать туда-сюда свой поршень, продолжать церемонию совокупления, великое таинство природы! А мне будто во влагалище вкололи сто кубиков лидокаина.
Думая, что подошел нужный миг, Эрик начинает ускоряться. Он набирает обороты, как паровоз, а я все равно ничего не чувствую.
– Сожми его внутри! – рычит он. – Сожми сильнее!
«Я не могу! Я больше не чувствую его!»
– Ну, давай же! Сильнее! – кричит он. – Помоги мне!
«Посмотри мне в глаза! Не хочешь?! Тогда я тоже не хочу помогать тебе!»
Все мое тело сотрясает от рыданий и от мощных толчков, буквально вдавливающих меня в кровать. Мне плохо. Мне очень плохо! Я закрываю глаза руками, чтобы не видеть его искаженное судорогой лицо, испарину на висках.
И вот все кончено.
– Ну что же ты! – с досадой говорит Эрик, переводя дыхание. – Впрочем, ничего, все нормально…
Я не могу справиться с истерикой и не понимаю, что с нами происходит.
Через пять минут он уже спит, улыбаясь во сне, как ребенок.
«Кого ты там видишь, любовь моя?»
«Это уже теперь тайна…»
ГЛАВА 2
Дорогая Адель!
