Лю Чжэньюнь - Меня зовут Лю Юэцзинь
В общем, идти куда бы то ни было он отказывался. Жэнь Баолян смекнул, что тот просто занял выжидательную позицию, а потому накинул еще тысячу. Хань Шэнли продолжал капризничать. Тогда Жэнь Баолян заподозрил, что Хань Шэнли не известно местонахождение Лю Юэцзиня и сейчас он просто занимается вымогательством. Однако едва Хань Шэнли направился на выход, как Жэнь Баолян забеспокоился, остановил его и позвонил Янь Гэ. Янь Гэ в свою очередь доложил обо всем Лао Линю. Тот отнесся к этому достаточно серьезно и решил с этими людьми встретиться лично. Тогда Янь Гэ попросил своего водителя Сяо Бая привезти Жэнь Баоляна и Хань Шэнли прямо в «Чайную Лао Ци». Сначала они просидели полчаса в машине, пока Сяо Баю не позвонили, и тогда они вошли в чайную. Хань Шэнли и Жэнь Баолян впервые оказались в таком месте. Когда водитель проводил их до кабинета и ушел, Хань Шэнли заметил двух сидящих за столом мужчин. Ни одного из них он не знал; один мужчина был полным, другой – худым, оба носили очки и внешне производили впечатление важных шишек. Жэнь Баолян, похоже, был знаком с худым. Показав в сторону Хань Шэнли, он обратился к худому:
– Директор Янь, вот этот тип сначала говорил, что ему что-то известно, потом стал отнекиваться, по-моему, он нарывается! – Сделав паузу, он продолжил: – Какое-то время назад он каждый день приходил к Лю Юэцзиню. Сам Лю Юэцзинь до той поры ничего не крал, а как с ним снюхался, так и испортился.
Хань Шэнли это возмутило:
– А может, ты обознался? Я не знаю, что делал Лю Юэцзинь, но лично я никогда ничего не воровал.
Тут Жэнь Баолян не сдержался:
– Вообще-то, всем твоим землякам известно, что ты – вор. С чего бы тебя били, если б ты ничего не воровал?
Между ними началась перепалка, но Янь Гэ пресек Жэнь Баоляна:
– Можешь идти, тебя это не касается.
Жэнь Баоляна несколько обескуражило то, что он привел человека, а его при этом выставили за порог. Но ослушаться он не смел, поэтому, немного потоптавшись, он покинул кабинет, но последнее слово оставил за собой:
– Директор Янь, зарплату рабочим…
Янь Гэ, нахмурившись, ответил:
– На следующей неделе все решим.
Получив такой ответ, Жэнь Баолян ушел. Тут же Хань Шэнли поприветствовал толстяк в очках и, пригласив его присесть рядом, дружелюбно спросил:
– Вы с Лю Юэцзинем близкие друзья?
Хань Шэнли впервые попал в такую обстановку, поэтому чувствовал себя тут явно не в своей тарелке. Услышав, что этим двоим тоже понадобился Лю Юэцзинь, он про себя отметил, что того ищут уже пятеро. Причем последние принадлежали к начальству, значит, дело было очень серьезным. Похоже, Лю Юэцзинь превратился уже не просто в крупную рыбину, а в самую настоящую акулу. Почуяв, что дело непростое, Хань Шэнли сдрейфил. Если раньше он бахвалился, что может найти Лю Юэцзиня, то сейчас пошел на попятную и прикинулся дурачком:
– Не слушайте вы этого Жэнь Баоляна, я хоть и знаю Лю Юэцзиня, но он мне не друг, а враг, он должен мне деньги.
Толстяк засмеялся:
– Так это замечательно: враги ищутся с двойным усердием.
Хань Шэнли онемел, он не думал, что тот истолкует его слова подобным образом. Хань Шэнли стало ясно, что в словесных баталиях он ему не соперник, поэтому решил отделаться отговоркой:
– Но Лю Юэцзинь и правда мне не докладывал, где прячется.
Толстяк, словно не слыша его, продолжал гнуть свою линию:
– Найди его и выкради у него сумку. Если она окажется цела и невредима, получишь за нее двадцать тысяч.
Обещанная сумма превышала шестнадцать тысяч, который уплатил за него брат Цао. Однако на этот раз у Хань Шэнли уже пропала охота получать такие деньги. Он опасался вызвать огонь на себя, а кроме того, принимая вознаграждение, боялся не оправдать ожиданий. Хотя у него и имелись предположения, куда мог деться Лю Юэцзинь, твердых обещаний он дать не мог. Если же он возьмет деньги просто так, то потом поплатится за это своей головой. По этой части у него уже имелся горький опыт в районе Вэйгунцунь. Ну а главное, что Хань Шэнли пообещал найти Лю Юэцзиня брату Цао. А тот не только отвел от него беду, но и готов был за поимку Лю Юэцзиня простить ему долг. Хань Шэнли прекрасно понимал, что шутить с людьми из утиной лавки не следовало. Дело тут было даже не в деньгах, просто распыляться на два дома ему не следовало. Вместе с тем, оказавшись лицом к лицу с этими типами, Хань Шэнли не смел им отказать. Они производили на него не меньшее впечатление. Тогда он придумал еще одну лазейку:
– Найти-то можно, но хорошо бы сначала, как водится, получить залог тысяч в десять.
Хань Шэнли надеялся, что ему откажут, ведь они впервые виделись, может, Хань Шэнли хотел их обмануть? Так что при их отказе у Хань Шэнли тотчас появится предлог сбросить с себя это ярмо. Но вдруг худой, которого звали Янь Гэ, взял свою сумку, вытащил из нее пачку банкнот и бросил в сторону Хань Шэнли:
– Если справишься за пару дней, то кроме оставшихся десяти тысяч получишь еще десять в награду.
Хань Шэнли просто одурел. Как же так, только недавно с него требовали деньги, к примеру, те же синьцзянцы, а теперь вдруг, наоборот, предлагают? И кто бы мог подумать, что в обоих случаях он будет чувствовать себя, словно верхом на тигре: залезть – залез, а слезть не может.
Глава 28. Лао Ци
После этой деловой встречи Лао Линь вышел из «Чайной Лао Ци» самым последним. Первым ушел Хань Шэнли, следом вышли Лао Линь с Янь Гэ. Однако, уже оказавшись на пороге, Лао Линь вдруг сказал:
– Ты иди, а я еще зайду в туалет.
Янь Гэ послушался, а Лао Линь пошел в туалет. Однако вместо того, чтобы справить нужду, он вытащил мобильник и, набрав номер, кратко приказал:
– Следи.
Было непонятно, за кем он приказал следить, за Янь Гэ или за Хань Шэнли. Отсоединившись, он наконец помочился, но не от души, а так, выдавил из себя несколько капель. Выйдя из туалета, он наткнулся на Лао Ци. Тот только что пришел из дома: в шлепанцах, заспанный, он держал в руке какую-то книжицу. Лао Линь решил было, что это какие-нибудь сутры, но, подойдя поближе, увидел, что это роман «Сон в красном тереме»[32], просто в традиционном брошюрованном переплете. Как же Лао Ци, этот буддист по имени «Отреченный», которому предписывалось чтение сутр, мог прикасаться к такому бренно-развлекательному чтиву? Однако поучать его Лао Линь не собирался. Сегодня, когда Янь Гэ предложил воспользоваться случаем и узнать у Лао Ци про вора и флешку, Лао Линь этому воспротивился. Однако сейчас, оставшись один, он вдруг решил погадать. Поэтому Лао Линь остановил Лао Ци и затащил в кабинет. Объяснив, что ищет человека, чтобы забрать у того одну вещь, Лао Линь попросил Лао Ци подсказать, удастся ли эту вещицу найти. Лао Ци глянул на него заспанными глазами и брякнул:
– Верно говорят в народе: «Форма есть небытие, а не бытие есть форма». Так что искать что бы то ни было вообще бессмысленно.
Лао Линь хотел было усмехнуться по поводу якобы изобретенных народом понятий «формы» и «небытия», но вместо этого серьезно сказал:
– Лао Ци, я тут не шучу, эту вещь просто необходимо найти.
Тогда Лао Ци глянул на него еще раз и вроде как невзначай ответил:
– Скоро уже все завершится.
Понимая, что Лао Ци говорит это просто так, Лао Линь, тем не менее, был удовлетворен таким вердиктом. В таких случаях говорят: «Бежать к любому врачу, когда невмоготу». Можно сказать, что Лао Линь обратился к нему просто для душевного успокоения. Но уже через секунду фраза Лао Ци показалась Лао Линю настолько фатальной, что его прошиб пот. Хорошо еще, что его взгляд снова упал на книжку «Сон в красном тереме», и он вовремя вспомнил оттуда одно изречение: «Все обо всем знать – счастья иль видать, иль не видать».
Глава 29. Лю Юэцзинь
Лю Юэцзиня поймали люди из утиной лавки брата Цао. Но поймали они его вовсе не благодаря заслугам Хань Шэнли. Когда Лю Юэцзинь пропал, у Хань Шэнли было двоякое чувство о том, найдет он его или нет. Если Лю Юэцзинь все еще находился в Пекине, то, по расчетам Хань Шэнли, он мог прятаться в двух местах – не в одном, так уж точно в другом. В этом смысле он был уверен, где его искать. Но если Лю Юэцзинь уехал, то в огромной Поднебесной он мог скрыться где угодно, и при таком раскладе уверенность Хань Шэнли исчезала. С одной стороны, он дал обещание брату Цао, а с другой – Янь Гэ и Лао Линю, решил, так сказать, оказать услугу и нашим и вашим. Поэтому сейчас Хань Шэнли больше всего переживал, кому потом сдать найденного Лю Юэцзиня. Как говорится, если сел верхом на тигра, слезть очень трудно. Оказавшись меж двух огней, одинаково обжигающих, Хань Шэнли также не мог бездействовать, поэтому ему пришлось перейти к осторожным действиям. Предположив для начала, что Лю Юэцзинь в Пекине, Хань Шэнли решил проверить известные ему два места. Ну, а решение проблемы – кому именно сдать Лю Юэцзиня – он решил предоставить случаю.
Первым местом, про которое вспомнил Хань Шэнли и которое было очевидным для других, оказалась «Парикмахерская Маньли». Когда у Лю Юэцзиня еще не украли сумку и Хань Шэнли ходил выколачивать у него долг, тот обычно находился или на стройплощадке, или в «Парикмахерской Маньли» через переулок. Тогда еще Хань Шэнли гадал, удалось ли уже Лю Юэцзиню затащить хозяйку салона в постель? Кроме разговоров о долге, он пытался разгадать эту загадку, и в результате пришел к однозначному выводу, что между ними ничего не было. Собственно, особо ему гадать и не пришлось: если мужик чуть ли не каждый день бегает к бабе, то это уже говорит о том, что между ними ничего нет. Будь между ними хоть что-то, все сложилось бы с точностью до наоборот: баба стала бы бегать за мужиком. Поэтому в душе Хань Шэнли посмеивался над Лю Юэцзинем, что тот лишь зря теряет время. Взвесив все за и против, Хань Шэнли заключил, что Лю Юэцзиня в парикмахерской быть не должно. Во-первых, это место находилось слишком уж близко к стройке, раньше Лю Юэцзинь совершенно открыто бегал сюда каждый день, поэтому прятаться в таком очевидном месте мог разве что дурак. Во-вторых, коль скоро отношения между Лю Юэцзинем и той женщиной не достигли необходимой стадии, то, пожелай он переждать у нее опасность, она бы ему этого не позволила. Однако в жизни встречаются исключения из правил, поэтому надежности ради Хань Шэнли все-таки решил наведаться в «Парикмахерскую Маньли», чтобы удостовериться во всем лично. Выйдя из «Чайной Лао Ци», он сначала проехал на метро, затем сменил три автобуса, чтобы добраться до восточного пригорода, где находилась «Парикмахерская Маньли». Поскольку время уже близилось к вечеру, клиентов в парикмахерской не было. Маньли тоже куда-то ушла, в салоне осталась лишь толстушка Ян Юйхуань, отвечавшая за мытье волос и массаж. Положив ноги на туалетный столик и откинувшись на спинку стула, она отправляла кому-то сообщения по телефону. В парикмахерской царила непривычная тишина. Тогда Хань Шэнли решил проявить хитрость и, пока не пришла Ма Маньли, подмигнул Ян Юйхуань и прямиком направился в дальнюю комнату на массаж. При себе у него было десять тысяч от Янь Гэ, так что он чувствовал себя уверенно. Спустя всего ничего они успели сделать все дела. Когда Ян Юйхуань уже собиралась встать с постели, Хань Шэнли снова обнял ее и невзначай спросил:
