Эльга Мира - Улитка
– Все мы неудачники, – сказал Джу, протянув пачку. – Всем нам есть о чем сожалеть. Не подкурила.
– Все нормально, спасибо, – откинулась я на спинку дивана. – Тогда мне трудно было понять и принять это. Юным девица кажется, что нет ничего невозможного для тех, кто их по-настоящему любит. Они требуют жертв на свой алтарь чувств.
– Сколько вы прожили?
– В браке, кажется, месяцев девять. И до этого еще пять.
За окном апрельское солнце дырявило облака. Повеял легкий ветерок.
…В тот вечер я сказала:
– Сегодня мы пойдем к тебе.
Он улыбнулся, попытавшись взять себя в руки.
– Уверена?
– Да.
И вот, уже в незнакомой ванной, замирая, я жду продолжения. А мужчина, еще совсем чужой, колдует над постелью, чтобы стать значительно ближе хотя бы на короткое время.
– Чем вытираться?
– Сейчас.
Подавая мне полотенце, он отводит глаза. Ему неловко от собственного предательского взгляда, вкрадчиво скользящего по моей наготе. Как же мне льстит, что такой искушенный человек тушуется перед молоденькой девчушкой!
Люблю свое тело – оно красивое, юное, смуглое и упругое. Мне хочется, чтобы он смотрел на меня – и я ставлю ногу на край ванны. Капли воды стекают по длинной шее, соскам, бегут по животу к преграде из черных барашков. Мой любимый старается оставаться предельно спокойным, не терять достоинства, но пальцы его дрожат от волнения. Я в восторге от своего бесстыдства, от его трепета, от нашего общего желания. Потом он заворачивает меня в одеяло, как новорожденную, и несет в кровать – без пяти минут бабочку, которая еще чуть-чуть и вспорхнет…
– Эй! – донесся издалека голос Джудит.
– Что? – вздрогнула я от неожиданности. – Прости, вспомнилось прошлое.
– Вот пепельница. – Подставил он стеклянный шар. – Рассказывай дальше. Надеюсь, это последнее, чего я о тебе не знал.
– Да, последнее – обещаю. Иди сюда. Сядь рядом и обними меня.
Джу подсел на диван. Я обняла его за талию, положив голову на плечо.
– Скажи, Роб знал об этом?
– Нет.
– А Сиси?
– Нет.
– Ничего себе, всех облапошила! Искренняя, милая девочка!
– Зачем ты так? Эта история никого не касалась.
– Ладно, ладно. Не кипятись. Как его звали?
– Кирилл.
– Он был красавчиком?
– Отнюдь. Скорее наоборот. Сейчас мне трудно судить. Вкусы меняются, да и прошлое ушло безвозвратно.
– Видать, не безвозвратно, – Джу перевел взгляд на письмо. – О чем пишет?
– О том, что собирается жениться в третий раз и, если мне это интересно, у него все хорошо, – иронично хмыкнула я.
– Как, в сущности, люди слабы… Даже хлопнув дверью, они обязательно должны подсмотреть в замочную скважину. Нужно убедиться, повергли ли они в отчаяние публику, не остался ли незамеченным их уход.
Встав с дивана, Джудит подошел к фортепиано, открыв крышку инструмента, двумя пальцами наиграл мелодию 70-х. Потом, отвернувшись к окну, замер.
– Еще он написал, что у него есть дочь, и зачем-то прислал свое фото с ней.
– Покажи.
– Увы, порвала. Он изменился, потолстел, обрюзг. Следа не осталось от человека, которого я знала когда-то. Неприятное ощущение – словно побывала на могиле любимого.
Взглянув на друга, я увидела, как он задумчиво пожал плечами.
– Хочешь чаю? – спросила, не желая поддаваться хандре. – Схожу за чашками.
– Идем, помогу.
Скрипнула входная дверь. На пороге появилась Стефания с Греттой.
– Забыли взять лоток для яиц! Представляете, прошли уже полдороги и только тогда вспомнили.
– Я сейчас принесу. – Джу поспешил на кухню.
– Через двадцать минут вытащите жаркое из духовки, – напомнила наша хозяйка.
Заварили чай. Расселись по разные стороны стола. Я кинула быстрый взгляд на Джу. Облегающая майка подчеркивала рельеф груди, широкие брюки понизу завернуты, босые ноги с аккуратным педикюром.
– Скажи, от чего ты так завелся поначалу?
– Наверное, понял, что открытость твоего характера обманчива.
– А какая тебе разница, если ты абсолютно ко мне равнодушен? – Я вызывающе наклонилась над столом.
Джудит наклонился мне навстречу.
– Даже и не надейся. Тебе не удастся снова вывести меня на старые темы, подруга. Я, в своем роде, натурал – своей природе не изменяю. – Он слегка толкнул меня в плечо.
– Да уж, именно в своем, – я состроила ему рожицу.
– Ладно. Ушел в клуб. Не забудь, шоу начинается в одиннадцать. – Поднявшись из-за стола, он взял яблоко и направился к двери. – Кстати, я смотрю, ты уже готова, – донесся его голос из коридора.
– К чему? – спросила я, подойдя к кухонному проему.
– К новому мужику.
Я засмеялась.
– Смейся-смейся. Вот увидишь – скоро ты оставишь меня.
– Откуда такая уверенность? – опершись на дверной косяк, я стала наблюдать, как Джудит натягивает ветровку.
– Неважно. Давай! Жду вечером.
Хлопнула дверь. Я вернулась за стол, на котором все еще стояли две чашки. Две совершенно одинаковые чашки, но по разные стороны. Перед глазами появился загорелый живот Джу. Как долго еще мы сможем так протянуть? У него всегда дерзкий взгляд, словно ему весь мир нипочем. Действительно ли это так? Мальчик-мотылек.
«…Ветер, ласкающий сладкие пальчики мальчиков нежных, как розы».
«Почему я не могу остановиться?»
В памяти всплыло лицо растерянного друга.
«Потому что он не дает это сделать!»
Вытащив жаркое из духовки, я направилась в свою комнату. По дороге мне на глаза попалось злосчастное письмо.
Сколько их было, таких близких и родных, которые в итоге уплывали в чужие гавани, пришвартовывались к другим берегам? Отчего же тогда спустя время им всегда не терпелось возвратиться, сообщить о своих победах и достижениях?! Джу прав, люди не умеют уходить без оглядки.
Порывшись в шкафу, я достала свои девичьи дневники. Лица бывших любовников, словно мертвые, начали восставать из склепов забытья. Господи! Неужели я стольких любила? Или только думала, что люблю? Пылала, металась в поисках никому не нужной истины, тосковала, мучила плоть и душу. У меня были мужчины, были женщины, были оргазмы и агонии, иногда наступало временное удовлетворение или конвульсивное счастье, но покоя – настоящего, безмятежного чувства – я так и не обрела. За спиной оставались тени любимых, а я все брела в непонятном направлении, вновь наталкиваясь на глупые ошибки, не раз совершенные в прошлом. Каких поступков ждет от себя человек, надеясь, будто уроки из всех оплошностей извлечены и следующий шаг непременно станет верным?! К каким богам взывать ему, чтобы те очистили разум от скверны?!
Из лап апатии вырвал звонок Сиси.
– Привет, сегодня в «Дрекслер» к семи.
– А чего так рано? У Джу все только к одиннадцати начнется.
– Да какая разница? Потом поедим в «Мотто ам Флусс». Только не опаздывай, о’кей?
– Я что, когда-то опаздывала? – усмехнулась в ответ. – Ты же знаешь, мне проще прийти раньше, чем позже.
– Бедная моя, ты так и не научилась расслабляться.
Мы обе замолчали.
Грустно, но она была права: я по-прежнему втягивала голову в плечи, суетилась по пустякам и раздражалась из-за любой глупости. Сколько ни пыжься, тебе никогда не стать женщиной-вамп, ритуальной песней. Словом, Сиси всегда маячила на недосягаемой высоте. Любила я ее далеко не за это, а за ребячливость, остроту языка, ясный ум, но сейчас мне больше не хотелось слышать насмешливое сочувствие. Девочка выросла. То ли стыд, то ли чувство зависти наполнили меня гордыней. Ее слова остались без ответа.
– Ты что, обиделась? – проникновенно спросила подруга. – Прости, я несносна.
– Элизабет, прекрати!
В ответ глубокий вздох и короткие гудки. Она положила трубку. Черт! Что за день такой! Но Сиси не была бы королевой, если бы позволила оборвать разговор на середине. Естественно, она вскоре перезвонила и как ни в чем не бывало заговорила о предстоящем вечере. Приветлива, игрива, но уже во всеоружии. У нее появился новый стиль – не подпускать к себе никого ближе одного телефонного звонка! Я усмехнулась в душе тому, как она изменилась. Добрая и все же высокомерно снисходительная мисс Безупречность. Никакого изъяна. Она хозяйка положения, лишь только ей позволено приближать к себе и отдалять. Ну и ладно, мне так даже проще.
– Сегодня вечером я познакомлю тебя с моим старым другом.
– У тебя новый любовник? – я ехидно хохотнула.
– Ну что ты! Дульцинея верна своему Дон Кихоту.
Преданность Сиси стоило воспеть в книгах!
– В благодарность за эти слова Ян мог бы выброситься из окна.
В трубке зазвенел мягкий смех.
– Итак, ты решила устроить мою жизнь?
– Что-то вроде того. С гей-движением пора кончать.
– Твоя правда… Хорошо, встретимся в семь.
– Ага, заинтригована! Знала, что смогу на тебя рассчитывать. Чао!
– Чао!
Что это вдруг на нее нашло? С какой радости Сиси решила изменить принципу «ни во что не вмешиваться»? Чем старше Бет становилась, тем больше в ней просыпалась отрешенность к проблемам близких и друзей. Хотя, может, мне это только показалось? Как и то, что в ее отношении к Джудит появилась легкая неприязнь. В любом случае новое знакомство мне не помешает. Пора выбираться из футляра.
