Хилари Бойд - Четверги в парке
«Всю свою жизнь я искал смысл жизни, – начал он свой рассказ. – Как и ты, я прошел через этап, когда все безразлично, кроме жалости к себе – не к другим. Когда я опустился на самое дно и, думаю, был близок к смерти, мой друг пригласил меня сходить с ним в школу айкидо, где он тренировался. Я посмеялся над его предложением. Боевые искусства? Я? Я едва мог встать с кровати. Но он настаивал, явился ко мне домой и буквально силой потащил меня туда. Я пошел, потому что другого выхода не было. Я еле стоял на ногах, руки сильно тряслись, и я боялся, что люди заметят это и осудят меня. Но я остался, потому что захотел этого. С тех пор это стало важнейшим столпом моей жизни – и физически, и эмоционально. – Он встал, и я помню, какая паника охватила меня при мысли, что он уходит. – Я не собираюсь учить тебя жизни. Я просто рассказал, что произошло со мной».
И с этими словами он ушел, высокий, с гордой осанкой, не сутулясь и не шаркая ногами, как можно было ожидать в его возрасте. Мне отчаянно захотелось поговорить с ним еще – я и забыл, как важно было для меня общение с людьми, – но моя глупая гордость не позволила окликнуть его. На следующий день, и через день, и всю неделю я приходил к той скамейке и ждал его, но больше никогда не увидел. Прошел еще месяц, прежде чем я стал ходить в школу айкидо в надежде найти там того старика. Но его там не было, хотя это было уже неважно: как и он, я никогда с тех пор не оглядывался назад.
Его взгляд затуманился, вспоминая прошлое.
– Он спас мне жизнь, Джини. Избитые слова, но так и было, – Рэй, улыбаясь, встряхнулся. – Это я называю Вселенной. Когда я вспоминаю его теперь, мне иногда кажется, что на самом деле его и не было никогда, что он просто видение.
– Наверное, это неважно.
– Я рассказал тебе эту историю из эгоистических побуждений. Мысль об утрате приводит меня в ужас. Ты… Вот почему я пытаюсь сдерживать себя, – он печально улыбнулся. – Не получается, конечно, но я пытаюсь.
Когда она посмотрела на часы, они показывали уже четвертый час утра.
– Вот опять.
Джини запаниковала, как будто время имело особую значимость и пугало ее.
– Можешь остаться, если хочешь.
– Нет… нет, лучше не надо.
Внезапно ей захотелось побыть одной, насладиться вечером, отдохнуть от тех мощных чувств, которые он вызывал в ней.
– Я провожу тебя.
Они вышли в прохладную майскую ночь, пошли по Свейн-Лейн, мимо кладбища и на Хайгейт-Хилл.
– Мы живем так близко, – прошептала она, когда они подошли к ее дому. – Не ходи дальше.
Рэй рассмеялся.
– Любопытные соседи?
– Донельзя любопытные.
– Если Джордж уехал, может, встретимся завтра?
– Я буду в магазине весь день. По воскресеньям много покупателей, – сказала она с сожалением.
– А мне надо посидеть с Диланом вечером.
Он потянул ее под тень стены возле церкви и нежно поцеловал. Минуту назад ей хотелось остаться одной, но теперь она крепко обняла его, мечтая навеки спрятаться в его объятиях.
* * *Она проспала всего несколько часов и рано проснулась, позабыв на мгновение, что сегодня не будет Джорджа с чашкой чая и радостной улыбкой, и что никто не раскроет шторы в ее комнате. Будто теперь она жила в совершенно другом мире – полном чувственности и желаний, да и сама была другим человеком. Вместо обычно прагматичной Джини, которая вскакивала с постели каждое утро, стоило ее мужу «подать сигнал», которая никогда бесцельно не бродила по дому в ночной сорочке, а сразу принимала душ и застилала постель, которая всегда завтракала в восемь, – она почувствовала себя удивительно сосредоточенной и целостной, будто та другая женщина была самозванкой, которая на протяжении многих лет разыгрывала спектакль. Она не захотела вставать и уютно устроилась под мягким, теплым одеялом, все еще млея от воспоминаний о ласках Рэя. «Посплю еще часок», – разрешила она себе, с ужасом думая о воскресном переполохе в магазине.
Вдруг зажужжал мобильный на прикроватном столике.
– Джини? – это был Джордж.
– Привет… привет, как дела?
– Я тебя разбудил? Ну конечно нет, уже девять часов. – Джордж был оживлен.
– Нет, я как раз еду в магазин, – соврала она. – Извини, я задумалась.
– Ладно… У нас вчера был потрясающий день: погода чудесная, немного ветрено, но в Глениглс это нормально, и знаешь что? Я победил… я и Роджер, мы победили. Правда, фантастика? Дэнни ужасно расстроился, но так ему и надо. С этими нельзя жульничать, а то они до него доберутся. Я звонил тебе вчера, но ты не ответила.
Он, очевидно, ждал объяснений, и Джини лихорадочно старалась придумать что-то правдоподобное. Риту нельзя было трогать, так как она с Биллом уехала на Антигуа на две недели, они снимали там виллу, и Джордж знал об этом.
– Мы с Йолой пошли в бар после работы. У нас выдался такой тяжелый день, и обеим не мешало выпить. – Это было правдой, по крайней мере, отчасти.
– И когда ты вернулась? Я звонил после одиннадцати.
– Не знаю… мы были в магазине допоздна. – Джини слишком устала, чтобы думать, устроит эта ложь ее мужа или нет. Джордж молчал.
– Ясно… ну ладно. Просто обычно ты говоришь, если идешь куда-нибудь.
– Я же сказала, мы решили это в последнюю минуту.
– Я не злюсь на тебя. Просто я немного волновался.
Джини не захотела отвечать на ложь Джорджа.
– В общем, – он повеселел, – нам пора. Здесь облачно, но, судя по прогнозу погоды, это только до вечера, надеюсь, так и будет.
– Разве в гольф не играют, когда ветрено?
Он рассмеялся.
– Играют, конечно, играют. Но мне бы не хотелось. Пока, старушка, хорошего дня.
– Тебе тоже.
Наверное, потому что она не сидела рядом с мужем, не смотрела, как он ест свой тост с мармеладом и поправляет очки на носу, прошлая ночь казалась совершенно оторванной от реальности ее брака. И весь следующий день тоже казался нереальным; она жила как в тумане усталости и эйфории, которые не оставляли места для стыда.
XIV
Сделку заключили: контракты по старому ректорию были подписаны. Джордж провернул это дело в рекордные сроки, руководствуясь Бог знает чем, чтобы оставить особняк за собой.
– Пора выставить наш дом на продажу, – подмигнул ей Джордж за завтраком. – Чем быстрее, тем лучше.
Она кивнула.
– Ты уже выбрал агента?
– Думаю, лучше обратиться в Сэвиллс; в Хайгейт у них нет филиала, но зато есть один в Хемпстеде. Нужен тот, кому можно довериться, а о половине местных агентов я никогда раньше не слышал.
– Тебе решать. – Она взяла кусочек поджаренного хлеба, испеченного из муки грубого помола, и не спеша откусила. Уже много недель у нее не было аппетита, но она всегда крайне серьезно относилась к правильному питанию и знала, что нужно сделать над собой усилие.
Джордж вернулся из Шотландии победителем. Выходные явно взбодрили его, наполнили энергией, которой у него не было годами. «Неужели победа так важна для него?» – задумалась она. С тех пор как он вернулся, она научилась выполнять привычные обязанности без тени раздражения по отношению к мужу. Его присутствие, раньше так часто вызывавшее у нее гнев, больше не беспокоило ее. По сути, она чувствовала удивительное умиротворение. Хотя она не всегда уделяла ему внимание.
– Ты слушаешь? – нетерпеливо спросил Джордж.
Она улыбнулась.
– Извини, что ты сказал?
– Иногда мне кажется, что ты живешь на другой планете, – совершенно справедливо подметил муж. – Я говорил, что назначу встречу на этой неделе.
– Хорошо… ты ведь этим занимаешься, не так ли?
– Да, но было бы замечательно, если бы ты проявила хоть какой-то интерес, – заметил он с несвойственным ему раздражением.
– Ты же знаешь, мне совершенно неинтересно заниматься продажей этого дома.
Джордж закатил глаза.
– Снова ты за свое, Джини. Мы же все обсудили.
Джини не собиралась отвечать на это, но Джордж упорствовал.
– Ты ведь не будешь создавать проблем, правда?
Джини подняла на него глаза, удивленная.
– Проблем? Что ты хочешь сказать?
Джордж пожал плечами.
– С агентами и потенциальными покупателями… ты не будешь воспринимать их в штыки? Так легко можно все испортить.
– Я точно не собираюсь покупать для них свежие цветы и поджаривать кофейные зерна на гриле, если ты об этом, Джордж, но я не буду тебе мешать.
– Джини, перестань. Да что с тобой такое? Я тебя просто не понимаю последнее время. Я знаю, сначала ты была против переезда, но ведь тебе понравился дом, я точно знаю. Неужели тебе обязательно надо быть такой упрямой?
– Разговаривать с тобой не имеет смысла, Джордж, потому что ты никогда не слышишь ни одного моего слова. И не интересуешься моим мнением – гнев испарился, осталась только одна усталость.
Джордж встал, подошел к ней и неуклюже погладил по спине.
– Перестань, это неправда, ты же знаешь. Конечно, я ценю твое мнение, но ты то радуешься, то грустишь. Я не понимаю, что мне делать.
