Хилари Бойд - Четверги в парке
Наступила тишина.
– О, мам…
– Пожалуйста, не надо… – Она знала, что сочувствие Шанти станет последней каплей, и она не выдержит. Джини держалась только за саму себя благодаря неимоверной силе воли. – Все будет хорошо, я же сказала. Я переживу. – Несмотря на все усилия, слезы выступили у нее на глазах. – Просто мне было нелегко.
– Отчасти это моя вина. – Шанти задумалась, ошарашенная. – Но у вас с папой все хорошо, правда? Вы ведь ладите в целом, да?
Впервые Шанти задала ей такой вопрос, и внезапно Джини нестерпимо захотелось рассказать дочери правду: «Нет, все плохо, уже много лет: твой отец скрывает что-то; я встретила человека, с которым хочу сбежать… человека из парка».
– Милый папа, – говорила Шанти, – с ним все так понятно, просто. Речь, которую он произнес в твой день рождения, она была просто потрясающая, как ты считаешь?
Джини подумала, что этот прием не сработает, но все равно кивнула.
– Поговори с ним, мам. Расскажи, что чувствуешь. Если ты правда не хочешь переезжать, я уверена, он не заставит тебя. И, как ты говоришь, вы могли бы снять коттедж ненадолго и посмотреть, понравится или нет.
– Все будет хорошо, – повторила Джини уже в сотый раз, но все же постаралась приободриться, чтобы показать дочери, будто действительно чувствует себя лучше, хотя на самом деле не изменилось ничего, разве что удалось развеять страхи Шанти.
– Да, но ты все-таки поговори с ним, мам, обещаешь?
Джини улыбнулась и пообещала, и Шанти завела мотор.
* * *В четверг утром она была в магазине, когда неожиданно увидела Дилана. Он был с женщиной, наверное, лет тридцати, бледной, взволнованной, хотя и миловидной, она крепко держала Дилана за капюшон его полосатой толстовки и дергала назад каждый раз, когда он делал шаг. Дилан улыбнулся Джини.
– Привет, Дилан. Как дела?
Женщина взглянула на нее с любопытством.
– Мы встречались в парке несколько раз, объяснила Джини, – с моей внучкой Элли. – Она догадалась, что это дочь Рэя, и ей было нелегко утихомирить свое сердце.
– Ах да… папа говорил. И Дилан рассказывал о ней, – она смутилась, – не всегда по-доброму.
Джини рассмеялась и удивилась, как спокойно звучит ее голос.
– Боюсь, что Элли без ума от вашего сына.
Дилан ухмыльнулся.
– Она все время хочет играть, но у нее не получается, потому что она слишком маленькая.
– Да, но все равно надо быть добрее, понимаешь? – отчитала его мама. – Кстати, я Натали.
– Джини. – Они кивнули и улыбнулись друг другу. – Как ваш отец?
Девушка снова кивнула.
– Он в порядке. Говорит, что очень занят в клубе. – Она посмотрела на Джини. – А вы еще ходите в парк? Дилан давно не вспоминал о вас.
Джини стала возиться с кассой, изображая занятость.
– Нет, не в Ватерлоо… моя дочь просит, чтобы я водила Элли в Прайори-парк, она говорит, там более развивающие игры.
Это прозвучало так глупо, что, думала Джини, Натали рассмеется ей прямо в лицо, но девушка только кивнула с серьезным выражением лица.
– Я понимаю ее… новая площадка в Ватерлоо прекрасная, но не подходит для малышей. Прайори далековат для нас, мы живем на севере.
– Дедушка умеет ходить по качающимся бревнам, – перебил ее Дилан, надеясь получить подтверждение от Джини.
– Это уж точно, он настоящий мастер, – сказала она, заметив гордость в глазах мальчика в ответ на ее слова.
Натали разглядывала полки.
– У вас есть рисовое молоко?
– Рисовое молоко, овсяное молоко, соя… – Джини показала на полку.
– Соя вредна, она приводит к раку, – заявила Натали беспечно, не обращаясь ни к кому конкретно, – если она не ферментированная, в отличие от молока. Какие чудесные, – сказала она, показывая на корзинку с грушами. Она тщательно выбрала две груши и положила их на прилавок.
– Я попробовала одну на завтрак, они очень вкусные, – произнесла Джини и задумалась, знает ли Натали про нее и Рэя, потом вспомнила, с каким любопытством та посмотрела на нее, когда она поздоровалась с Диланом, и решила, что не знает. Она была уверена, что Рэй не отправит дочь сюда, хотя отчасти ей очень хотелось, чтобы он поступил именно так.
– А Рэй все еще гуляет с Диланом по четвергам? – спросила она и сразу пожалела об этом.
– Когда может. Наша няня освободилась, так что иногда он забирает Дилана в другие дни. А у вас есть хлеб из спельты?
Джини взяла батон с витрины, сунула в бумажный пакет и положила к остальным покупкам Натали. Молодая женщина почти ничем не походила на отца, но Джини заметила тот же изгиб губ, подразумевающий, видимо, умение контролировать себя или решимость поступать правильно.
– Передавайте ему привет, – сказала Джини, не в состоянии больше выносить живое напоминание о нем, которое олицетворяли эта женщина и ребенок, пусть и неосознанно, и в то же время испытывая нестерпимое желание говорить о Рэе целую вечность. Прошло уже две недели и четыре дня с тех пор, как они расстались в Сен-Джеймс-парке, и, будучи верен своим словам, он предоставил ей право самой решать, будут они общаться или нет.
Джини чувствовала себя так, будто каждый день проходит жесточайшую проверку на стойкость; она просыпалась раньше Джорджа, уже измученная, а потом всеми средствами старалась заставить себя не думать о Рэе, не общаться с ним и не сравнивать свои чувства к Джорджу со страстной, хотя и короткой связью с ним. И каждый день она терпела поражение в первом и последнем: преуспела она только в одном – не общаться с Рэем. Она понимала, что это огромная победа, которая, однако, лишь напоминала о том, как сильно Джини злилась на своего мужа, вызывавшего у нее неизменный, многолетний гнев.
* * *– Почему ты не хочешь уйти от него? – возмущалась Рита, теряя терпение. – Это же сведет тебя в могилу.
Они сидели на террасе Джини с большими бокалами «Совиньона», единственный свет падал сзади, из кухни, и свеча мерцала на ветру на дальнем конце стола перед ними. Джини надела темно-синий джемпер, а Рита закуталась в вязаную шаль с кухонного дивана, из-под которой виднелись только ее волевое, квадратное лицо и рука с бокалом в темно-красных складках. На этот раз она была так озабочена проблемами подруги, что даже не просилась зайти в дом.
– От Джорджа?
– Ну да, от Джорджа. От кого же еще? – Рита покачала головой. – Послушать тебя, это звучит смешно.
– Так и есть. Как я уйду от него? Мы прожили вместе почти всю мою сознательную жизнь.
– И это веская причина, чтобы остаться?
Они уставились друг на друга в тишине, понимая, что уже не в первый раз начинают этот неприятный разговор.
– Если бы ты сказала, что не можешь уйти от него, потому что любишь его, вот это была бы веская причина.
– Я люблю его, – произнесла Джини тихо, но уверенно.
В ответ она услышала отчаянный вздох подруги.
– Да, но он-то любит тебя? Билл никогда бы не задумал переезд, который не устраивал бы меня… нас обоих. Ты должна сказать ему, Джини.
– О Рэе?
– Нет, не о Рэе, глупая корова. Скажи ему, что ты не переедешь за город, не говори «я не могу», скажи «я не перееду».
– А может, это к лучшему, Рита.
Рита с грохотом поставила свой бокал на деревянный стол.
– Ради всего святого. Ты только послушай себя.
Джини вздрогнула.
– Тише, не шуми, – она оглянулась на кухню.
– Его нет, Джини, он не услышит нас.
– Он может вернуться рано.
Джордж ушел на ужин в честь выхода на пенсию своего коллеги из старой компании. Джини показалось странным, что он хочет увидеть людей, которые так рано «вышвырнули его на свалку», но Джордж действительно хотел пойти.
– Тогда пусть услышит. Думаю, это было бы замечательно, раз ты не собираешься поговорить с ним.
– Пожалуйста, Рита, не сердись. Я этого не вынесу.
Рита смягчилась и наклонилась к подруге.
– Извини, дорогая, но мне так больно смотреть на то, как ты грустишь. Это действительно важно. Если Джордж продаст дом, и ты уедешь с ним за город, на этом все и кончится. Ты сама себе выроешь яму. Сейчас как раз тот момент, когда нужно оказать сопротивление. Просто скажи ему, пожалуйста. Или я скажу.
Джини пришла в ужас от угрозы Риты.
– Обещай, что никогда этого не сделаешь. Ладно, ладно… я поговорю с ним. Но я знаю, он и слушать не станет. Он убедил себя и Шанти в том, что я сама не знаю, чего хочу, но если перееду туда, то буду жить в пасторальной идиллии.
Подруга не ответила, просто смотрела на Джини, не зная больше, что сказать.
– Понимаешь, если я смирюсь с этим и уеду как можно дальше от искушения, может быть, мне действительно там понравится. Может, – она сделала паузу, – я забуду это безумие… забуду его.
– Ты этого хочешь?
Джини пожала плечами.
– Возможно, да… иное мне кажется слишком радикальным, слишком возмутительным, нелепым.
– А что иное? Серьезно, какие варианты ты обдумываешь?
Она сделала глубокий вдох.
– Уйти от Джорджа, сбежать в никуда с человеком, которого я едва знаю, – хотя он не просил меня об этом – бросить семью и перечеркнуть десятки лет спокойной семейной жизни. Не все было идеально, конечно, – добавила она в ответ на удивление Риты, – но я была счастлива… довольна… ну ты же знаешь.
