Хилари Бойд - Четверги в парке
Джини кивнула.
– Прости меня.
Он иронично улыбнулся.
– Это же не твоя вина.
– Они мои родственники.
– Значит, ты не думаешь, что Элли действительно что-то сказала?
Официантка стояла возле стола с их заказом, и они оба взглянули на еду с одинаковым безразличием.
– Видимо, она рассказывала о тебе. Она же обожает вас с Диланом, ты смешишь ее. Но в ее болтовне участвуют все люди, которых она знает, и обычно эти рассказы бессмысленные. Она слишком маленькая, чтобы понимать, что сидеть на чьих-то коленях может быть опасно. В любом случае это неважно, она никогда не сидела у тебя на коленях.
Джини сняла пиджак, внезапно ей стало невыносимо душно.
Рэй покачал головой, явно озадаченный.
– Думаешь, тут замешан кто-то еще, другой мужчина? Возможно, все это правда, а она просто перепутала человека?
Джини не думала об этом и мгновенно проанализировала возможные варианты.
– Она ни с кем не видится, кроме меня, Джорджа и Алекса… по крайней мере, одна.
Она взяла немного риса с курицей своими палочками.
– Конечно, они оба постоянно усаживают ее к себе на колени.
Рэй лукаво посмотрел на нее, и она рассмеялась.
– Нет, нет… Сомневаюсь, что мой муж или мой зять повинны в растлении малолетних.
– Только во лжи.
– Правда не всегда важна, не так ли?
Слова повисли в воздухе. Они оба понимали, что она имела в виду. Наслаждение, которое Джини испытала, когда села напротив Рэя, испарилось.
– Меня еще никогда не шантажировали, – заявил Рэй.
Он был ошарашен, вышколенное спокойствие на время покинуло его, но Джини видела, как он сделал глубокий вдох и на мгновенье словно ушел в себя.
– В айкидо учат воспринимать нападающего как человека, потерявшего связь со своей сущностью, а не как зло. Дело не в битве, а в самозащите; мы используем вес тела нападающего, чтобы отразить нападение.
– Звучит замечательно, но как это использовать, если человек далеко и вовсе не собирается нападать на тебя с мачете в руках?
Рэй пожал плечами.
– Рано или поздно он покажет себя.
Он хотел взять ее за руку, но она отстранилась, сжав руки под столом.
– Ты же понимаешь, что нам больше нельзя встречаться, – слова уныло повисли в тишине.
Рэй ничего не ответил, только опустил голову.
– Еще чай? – официантка подошла к ним с большим глиняным чайником. Они оба кивнули, хотя ни один из них не допил свою чашку.
– Этот разговор с Алексом напугал меня, Рэй. Под ударом твоя жизнь и мой брак. Бог знает, как Шанти отреагирует, если узнает, что я обманываю ее отца… я не могу снова потерять Элли. Оно того не стоит.
Она смотрела на него с мольбой, но его зеленые глаза ответили ей лукавым удивлением.
– Кто мы? Два старых чудака, страдающих от любви, словно два подростка, рожденных под несчастливой звездой.
Джини не удержалась от смеха, и на мгновение все остальное потеряло смысл.
– Не надо о старых чудаках, пожалуйста.
– Джини, настало наше время, разве нет? Мы оба отдали свой долг семье и любимым, в моем случае, возможно, не особенно удачно. Но ты всегда поступала правильно, ты была рядом с ними. И вдруг появилась эта сильнейшая связь между нами, которую никто из нас не ожидал, – он понизил голос. – Я думаю о тебе постоянно, Джини. Может, не стоило говорить тебе, но…
Джини покраснела.
– Понимаю, что мы почти незнакомы. Но это неважно. Я сейчас сорвусь на штампы, но рядом с тобой я… как бы сказать… другой. Как в той рекламе: «Это вы, но в самой лучшей форме». Это любовь? Понятия не имею, но не все ли равно?
На мгновение наступила тишина. Слово «любовь» замерло между ними, слишком хрупкое, чтобы дотронуться до него.
Джини молчала, и тогда он продолжил.
– Я только хочу сказать… – он замолчал, вскинув руки от безысходности. – Все просто… не видеться с тобой – убийственно для меня.
– Что же мне делать? – еле слышно спросила она бесцветным голосом.
Теперь он сжал обе ее руки, о еде давно забыли, остальные посетители с их шумом и суетой перестали существовать для них.
– Джини, мы не можем ничего сделать. Нет пути, который привел бы нас к счастью. Просто надо жить настоящим, решая проблемы по мере их возникновения. Если ты считаешь, что должна уйти, пусть так и будет, мне придется смириться с этим, – он замолчал и крепко сжал ее руки. – Но это чувство… так драгоценно, так прекрасно…
Она почувствовала, как он нежно вытер одну-единственную слезу, ускользнувшую из-под ее контроля.
– Последние дни только и делаю, что плачу, – проворчала она сердито.
Рэй откинулся на спинку стула.
– Я уже сказал, что не буду давить на тебя… это было бы несправедливо. Ты рискуешь своим браком.
– При детях нам больше нельзя видеться.
– Нельзя, это очевидно.
Он словно ждал, что она продолжит, но она не знала, что сказать.
– Мы еще встретимся?
Джини покачала головой.
– Нет, я не могу… но как устоять перед тобой?..
Он улыбнулся, но улыбка получилась нервная.
– Но… – начал он.
– Но что же будет дальше? Мы встречаемся в кафе, нам хочется большего. И в конце концов мы сделаем то, о чем думаем. А потом что?
Рэй улыбнулся.
– Я не знаю, Джини.
– Не смешно.
– Может, и не смешно, но и не трагично… правда?
Джини покачала головой, не в силах больше думать об этом, и взглянула на часы.
– Мне пора возвращаться. Давай поговорим о чем-нибудь другом? О чем-то нормальном, например…
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.
– Политика и погода меня не интересуют. Я хочу только одного – поцеловать тебя. – Рэй взглянул на нее вопросительно.
Она огляделась в панике.
– Не здесь.
– Где же тогда?
– Мы слишком старые, чтобы целоваться на людях.
Рэй фыркнул.
– Как и большинство людей. Это, конечно же, ограничивает круг возможностей в самом сердце Чайнатауна.
Он махнул официантке, чтобы принесла счет.
– Итак, теоретически, – шепнул он, – ты бы не отказалась от поцелуя?
Не сводя с него глаз, Джини почувствовала волну желания, которое, против ее воли, вырвало вздох из ее груди. По лицу Рэя она поняла, что другого ответа ему не нужно.
XII
– Мы могли бы поставить здесь пианино для Элли.
Джордж вел себя так, как будто уже купил дом. Стоило им войти в очередную пустую комнату, ее муж принимался перетаскивать виртуальную мебель из их дома на Хайгейт в старый ректорий в Сомерсете. Сияющий чистотой агент по недвижимости, Джеймс, терпеливо ждал неподалеку, теребя запонки и слишком энергично соглашаясь со всем, что говорил Джордж. Его глаза блестели, и Джини решила, что это наверняка говорит о том, что он почуял большие деньги.
– Это первый дом, который мы посмотрели, – шепнула она Джорджу.
– Но это не значит, что мы не можем купить его, правда? – ответил он кротко.
– Конечно, нет, но надо, по крайней мере, взглянуть и на другие. Этот очень дорогой.
Она понимала, что зря тратит время: купит Джордж дом или не купит – это не зависит ни от цены, ни от ее мнения.
– Он идеальный, – повторял Джордж, распаляя огонь в глазах агента.
– Перестань его нахваливать, пожалуйста. Это только повысит цену. Агент же не на нашей стороне, забыл?
* * *Джини устала. Она уже забыла, каково это – хорошенько выспаться. После ужина Рэй повел ее в Сен-Джеймс парк. Жара спала, будто ее никогда и не было, сменившись пронизывающим ветром с дождем. В парке, как всегда, бродили туристы, но их было немного, и Джини с Рэем уселись на его куртке под деревом, он скрестил ноги и сидел с абсолютно прямой спиной, а она поджала ноги под себя, смущенно натягивая юбку на колени.
– Ты выглядишь странно в этом костюме, – сказал он.
Она не удержалась от смеха, несмотря на все свое волнение.
– Какой ты невоспитанный! К твоему сведению это мой почтенный бухгалтерский костюм. Я надеваю его, только когда встречаюсь с бухгалтером. Неужели он такой плохой?
– Я не сказал, что он плохой, просто… он не для тебя. Хотя, может, он действительно плохой. Разве твой бухгалтер не станет вести твои счета, если ты наденешь джинсы?
– Я всегда думала, что нет. Это традиционная дань уважения, понимаешь?
Мимо них прошла большая группа туристов-подростков, которые полностью игнорировали мир за пределами своего замкнутого круга.
Рэй показал на них.
– Во всем виновато центральное отопление.
– В чем виновато?
– Мы намного крепче них. Мы избаловали, изнежили их, и вот – они бесхребетные, – он разошелся, и Джини поняла, что для него это не пустые слова. – Я вырос в Портсмуте, мой отец служил в торговом флоте, и мы жили в холодном одноэтажном доме с печкой, которую топили углем.
– С оранжевым углем на решетке? – перебила она. – Я его помню. Это лучше, чем ужасная черная газовая печка, которая стояла у нас. Мы либо мерзли, либо чувствовали себя как в тропическом дождевом лесу.
Рэй фыркнул.
– Точно. Не то что сейчас, для этих слюнтяев. По утрам я грел одежду у печки, прежде чем надеть ее, она так быстро портилась. – Он пренебрежительно указал на группу иностранных школьников. – Им этого не понять. И это наша вина.
