Ники Пеллегрино - До свидания, Рим
В день прослушивания я тревожилась больше самой Кармелы и страшно суетилась, пока помогала ей собираться. На этот раз сестра воздержалась от излишнего блеска: ногти не накрашены, волосы свободно перехвачены сзади, на лице – ни следа косметики. Я снова одолжила ей платье в горошек. Кажется, теперь оно сидело лучше, и нам понадобилось меньше ваты.
– Пусть я должна изображать уличную певицу, но не желаю впервые идти на киностудию в чем попало, – заявила она, оглядывая себя в зеркале.
– Ты в себе уверена? Хорошо знаешь песню? Достаточно репетировала? – волновалась я.
– Прекрати суетиться. Когда это я плохо знала песню?
Я поправила ей бретельки и отвела с лица непослушную прядь:
– Ничего, что ты будешь петь не перед Марио, а перед синьором Столлом?
– Не понимаю, почему ты не могла попросить его прийти. Решение-то все равно за ним.
– Если все пройдет хорошо, скоро ты будешь петь вместе с Марио Ланца, – заверила я. – Но ты уж постарайся и для синьора Столла, потому что я не знаю, смогу ли устроить тебе другое прослушивание.
Я отпросилась с работы до обеда, чтобы сходить на прослушивание вместе с Кармелой. Почти не разговаривая, мы сели в трамвай и отправились из Трастевере на студию. Перед самым нашим уходом mamma побрызгала запястья Кармелы своими духами, и теперь я время от времени чувствовала в воздухе их аромат. У меня было странное ощущение, будто сестра меняется, взрослеет прямо на глазах.
– А что, если Луизу ди Мео все-таки нашли? Нас прогонят? – спросила Кармела, начиная нервничать.
– Я бы уже знала, – успокоила я сестру. – Не волнуйся. Может, она вообще вернулась домой в Napoli, и мы больше никогда ее не увидим.
При виде меня швейцар дружелюбно кивнул и приложил руку к фуражке, пропуская нас внутрь. Я повела сестру по запутанному лабиринту коридоров.
– Кажется, нам в эту сторону. Еще слишком рано – наверное, придется немного подождать.
Мы полчаса сидели на деревянной скамейке перед кабинетом. То и дело Кармела вскакивала и принималась мерить шагами коридор, больше не пытаясь скрыть волнение.
– Долго еще? Как думаешь, где они?
– На студии всегда так, – объяснила я. – Вечно приходится сидеть и ждать.
Наконец появилась заведующая отделом по подбору актеров вместе с седеющим мужчиной с крупным носом и в слегка помятом костюме. Кармела вскочила на ноги, но они даже не взглянули в ее сторону. Оба вошли в кабинет и плотно затворили за собой дверь.
Мы просидели в душном коридоре еще минут десять. Я смотрела на бледное лицо сестры, и мне хотелось, чтобы все поскорее кончилось.
Наконец дверь открылась, и Кармелу пригласили войти. Я тоже было поднялась со скамейки, однако заведующая покачала головой.
– Только ваша сестра. Мы готовы ее принять.
Долгое время я не слышала ничего, кроме тишины. Потом Кармела рассказала, что ей задавали целую уйму вопросов, и она даже начала сомневаться, дойдет ли дело до пения. Наконец раздался знакомый голос сестры, но сквозь закрытую дверь было непонятно, хорошо ли она поет. Я скрестила пальцы, молясь про себя, чтобы они остались довольны.
Кармела замолчала, и снова последовала тишина. Наконец она вышла в коридор.
– По-моему, я им понравилась, – сказала она, с трудом переводя дыхание. – Они послушали две песни.
– И что дальше? – взволнованно спросила я. – Когда тебе сообщат?
– Не уверена. Сначала им надо поговорить с синьором Ланца. Теперь все зависит от него. – Она схватила меня за руки и развернула к себе лицом. – Серафина, ты должна устроить так, чтобы он сказал «да».
– Устроить? Как?
– Ты же работаешь у него в доме, и он тебе доверяет, разве нет? Просто поговори с ним.
– Ты не понимаешь. Все не так просто, как тебе кажется.
– Ты только замолвишь за меня словечко. Чем это может тебе повредить?
– Попытаюсь… Но я просто служанка. А вдруг ему покажется, что я пользуюсь своим положением, и он меня уволит?
Сестра нетерпеливо зашипела:
– Ты все время так говоришь. Только вспомни, ты получила эту работу благодаря мне. Из-за меня мы пошли в «Эксельсиор», из-за меня ты попала в номер синьора Ланца!
– Да, знаю, но…
– Значит, можно и расстараться.
– Я же сказала, что попытаюсь. Большего обещать не могу.
Кармела достала из сумочки пудреницу и помаду – и то и другое мамино.
– Я бросаю школу, – сказала она, делая себе макияж. – Mamma считает, что так будет лучше.
– И что ты будешь делать? Помогать по хозяйству и заботиться о Розалине?
– Какое-то время – да. Однако Розалина быстро взрослеет, а по дому работы не так уж и много. – Кармела встретилась со мной взглядом. – Раньше или позже мне придется начать работать. Mamma не может содержать меня всю жизнь.
Глядя ей в глаза, я поняла, что она пыталась мне сказать, догадалась, о какой работе говорит Кармела. Она – красивая девушка, и, наверное, имела бы на этом пути успех.
– Я поговорю с синьором Ланца, – решительно заявила я. – Я сделаю все, чтобы он ответил «да».
* * *В тот день поговорить с хозяином мне не удалось: когда я приехала, на вилле Бадольо было полно народу. Костюмеры устроили синьору Ланца срочную примерку – он уже заметно похудел, и прежде чем снимать фильм дальше, требовалось ушить костюмы.
В соседней комнате мистер Тайтельбаум громко спорил с кем-то по телефону.
– По-моему, прерывать работу над фильмом не следует. Да, конечно, внимание прессы и все такое, но стоит ли из-за этого откладывать съемки?.. Ну ладно, я с ним поговорю, хотя вообще-то в контракте ничего такого не прописано. Да… ясно… ясно… То есть у нас нет особого выбора? Хорошо… Я же сказал «хорошо», вы разве не слышали?
Мистер Тайтельбаум швырнул трубку, пробормотал: «Вот черт!» – и громко окликнул синьора Ланца:
– Эй, Марио, скажи Бетти, пусть собирает чемодан – мы едем в Неаполь.
– Ты же вроде обещал отменить поездку?
– Студия настаивает. Похоже, тебя собираются сделать почетным гражданином города, а сын Карузо вручит тебе какую-то награду. Они устраивают что-то вроде благотворительного бала. Скукотища, конечно, но внимание журналистов картине только на пользу, так что делать нечего. Да и Бетти будет не против съездить в Неаполь и немного проветриться, правда?
– Пожалуй, – согласился Марио.
При мысли о поездке Бетти пришла в нервное возбуждение. Целый день мы перерывали гардероб, выбирая, в чем ей пойти на прием. Самые красивые наряды все еще болтались на Бетти, как на вешалке. Наконец мы остановились на простом темном платье, которое сидело более или менее хорошо и смотрелось достаточно элегантно, особенно если забрать волосы наверх и надеть сережки с бриллиантовыми подвесками.
– Серафина, вы ведь поедете со мной? Нужно, чтобы кто-нибудь делал мне прическу и макияж, ну и сопровождал меня на церемонии, разумеется.
– О да, конечно, как скажете, – ответила я, приятно удивленная таким предложением.
Мне впервые предоставлялся случай выехать за пределы Рима, и Бетти, должно быть, почувствовала мое оживление.
– Вообще-то на этих приемах довольно скучно, – предупредила она. – Но все равно приятно, что Марио оказали такую честь.
Бетти сидела за туалетным столиком, держась рукой за живот. Вид у нее был разбитый, лицо скривилось от боли.
– С вами все в порядке, синьора? – спросила я. – Принести вам чего-нибудь?
Бетти с трудом улыбнулась:
– Только таблетки, пожалуйста. Они одни мне помогают, когда я так себя чувствую.
– Вам нехорошо?
– Немного болит живот. Ничего страшного.
– Может, съели что-нибудь не то? – предположила я. – Хотя Пепе тут явно ни при чем.
Она снова прижала руку к животу:
– Да нет, это, скорее, по женской части. У меня такое бывает. Когда я родила Элизу, врачи запретили мне иметь детей, а я все равно выносила моих мальчиков, и вот теперь расплачиваюсь.
Я принесла таблетки и стакан воды. Слова ее я поняла не вполне: в моем возрасте девушкам еще незнакомы многочисленные недуги женского тела – кисты и спазмы, особые дни месяца, когда из тебя словно вытекает жизнь. Позже я на опыте поняла, как чувствовала себя Бетти, но тогда мне было ее просто жаль.
– По крайней мере, до Неаполя не очень далеко, – сказала она, проглотив таблетки. – Я рада, что вы тоже едете. На приемах и вечеринках все хотят поговорить с Марио, побыть рядом с ним. Это естественно – он звезда. Но сама я… в общем, хорошо, что вы будете со мной.
Мечтая о предстоящей поездке, я задумалась, что же мне надеть. Платье в горошек, конечно, хотя будет не так-то просто заставить Кармелу с ним расстаться. Я распущу волосы, чтобы они волнами обрамляли лицо, и немножко накрашусь. Раз уж я буду на вечере вместе с Бетти, выглядеть надо соответственно.
До поездки оставалось чуть меньше недели, и меня приводила в восторг не только мысль о приеме. Мы собирались ехать поездом, все в одном вагоне. Наконец-то я смогу поговорить с Марио, устроить сестре встречу с ним и спасти Кармелу от той жизни, которая манила ее к себе. Я знала, какое доброе у Марио сердце, особенно когда он в хорошем настроении, и была полна надежд. От Бетти я слышала много трогательных историй, однако больше всего мне в душу запал рассказ о Рафаэле Фазано – маленькой американке, которая умирала от рака и мечтала услышать пение Марио Ланца. Когда я узнала, сколько добра Марио сделал этой девочке, на глаза навернулись слезы. Он отвез ее на самолете в Голливуд, устроил в ее честь праздник и засыпал подарками, а потом почти целый год, до самого дня ее смерти, каждую пятницу звонил ей по телефону. Если Марио так заботился о незнакомом ребенке, разве сможет он отказать моей сестре с голосом ангела?
