Грегори Робертс - Тень горы
В пяти сотнях метров от них Вишну, главарь мафии, переименованной недавно в Компанию 307, по номеру статьи Уголовного кодекса, касающейся покушения на убийство, наводил порядок в своей подпольной организации, изгоняя из нее мусульман. Оставляли в Компании лишь тех из них, кто соглашался рассказать все, что знал о Пакистане и о планах поверженного Санджая.
Абдулла исчез после пожара, никто не знал, где он находится и что замышляет. Прочие мусульмане из первоначального состава мафии обосновались около мусульманских базаров в Донгри и завязали еще более прочные связи с пакистанскими поставщиками оружия.
Беспорядки, как всегда, нанесли глубокие раны городу. Призывы к спокойствию, исходящие от городских руководителей различного уровня, не могли остановить расползающиеся страхи. Помимо конкретных проявлений насилия, людей страшил сам факт, что подобное может происходить в прекрасном и дружелюбном Городе семи островов.
Карла хлопала в ладоши в такт пению. Рэнделл и Навин, также в такт, мотали головами из стороны в сторону. Сотни бедных и больных людей стремились прорваться к носилкам с Деннисом, вознесенным на вершину славы, и коснуться их.
Огромные Ворота в Индию были освещены, но оттуда, где мы стояли, широкая арка выглядела как игольное ушко, через которое больше не мог пролезть верблюд британского владычества.
Море за памятником было черным зеркалом с разбросанными по нему огоньками сотен лодок, качавшихся на рваных волнах. Огоньки были похожи на отпечатки пальцев, оставленные светом на поверхности моря.
Эхо неистовых молитв, читавшихся на возведенной англичанами Троянской башне, уносилось в бесконечность, как и всякий звук.
Все звуки, которые мы издаем, остаются в мире и еще долго странствуют сквозь пространство и время после того, как мы исчезаем с лица земли. Наша Земля посылает во Вселенную все, что мы кричим, говорим, поем. Сегодня ночью Вселенная слышала из этого места, в некотором роде святого, молитвы и крики боли, издаваемые надеждой.
– Поехали? – предложила Карла, усаживаясь на заднее сиденье мотоцикла.
Мы отъехали медленно, чтобы Рэнделл и Навин не отстали от нас в толпе. Люди между тем запели громче, очищая на время своей искренней мольбой противоречивые сигналы, поступавшие из города у моря.
Глава 75
Счастье не терпит пустоты. Благодаря тому, что я был так счастлив с Карлой, печаль в глазах Навина вызывала глубокое сочувствие в моем сердце, какого не было бы, если бы в нем тоже была пустота. Кипучая любовь Навина, казалось, приутихла, и было неясно, то ли она вспыхнет вновь, то ли угаснет навсегда.
Когда мы вернулись в «Амритсар», я, улучив момент, утащил Навина за рукав в пустой коридор позади стола Джасванта.
– Что происходит? – спросил я.
– В смысле?
– Рэнделл крутит с женщиной, которую ты любишь, а ты обнимаешься с ним по-братски. Непонятно.
Он ощетинился, как озлобленный молодой зверек, но скорее рефлекторно, нежели с осознанной яростью.
– Знаешь, Лин, бывают вещи слишком личные.
– Брось, индийский ирландец. В чем дело?
Навин остыл, поняв, что это меня действительно беспокоит, и прислонился к стене.
– Я не могу ужиться с тем миром, – сказал он. – Я с трудом выношу его, когда надо задать несколько неприятных вопросов или помочь полицейским арестовать кого-нибудь.
– С каким миром?
– С ее миром. – Он выплюнул эти слова, словно говорил о преисподней.
– Не обязательно жить в ее мире, чтобы быть ее бойфрендом. Рэнделл встречается с ней, а живет вообще в машине.
– Это, по-твоему, должно меня воодушевить?
– Я просто хочу, чтобы ты понял: поехав на это «не просто свидание» с Бенисией, ты все запутал. А теперь должен распутать. Любовь надо завоевывать, старик.
Он повесил голову, словно в третьем раунде шестираундового поединка, который не надеялся выиграть. Это никуда не годилось. Я хотел не вгонять его в депрессию, а внушить ему, что он Навин, а уже потом кто-то еще, а также напомнить ему, что Дива знает это.
– Слушай, малыш…
– Нет, – ответил он. – Я слышу, что ты говоришь, но я не собираюсь воевать с соперником. Ни за что.
– Если ты не выплеснешь это сейчас, так оно выплеснется с кем-то другим, и виноват будешь ты, потому что не разобрался с этим вовремя.
Он улыбнулся и, выпрямившись, посмотрел мне в глаза:
– Ты хороший друг, Лин, но ты не прав. Я свободный мужчина, Дива свободная женщина, и так и должно быть.
– Я сказал то, что думаю, – ответил я. – Ты не такой человек, чтобы просто взять и отступить.
Он пожал плечами:
– Чтобы мирно разойтись с человеком, всегда один должен уступить.
Я посмотрел на него, прищурившись:
– Ты отработал эту реплику на Карле, да?
– Да, – признался он, улыбаясь. – И в данном случае так и есть. Для меня этот вопрос закрыт, Лин, и я был бы очень тебе благодарен, если бы ты больше не поднимал его. Серьезно. Я ничего не имею против Рэнделла. Он хороший парень. Лучше пусть будет он, чем какой-нибудь подонок.
– Так-то оно так, – ответил я. Похоже, меня все это расстраивало больше, чем Навина. – Пойдем посмотрим, что там Карла делает.
Карла и Дидье сидели на полу. На ковре перед ними лежала планшетка для спиритических сеансов.
– Ну вот, теперь я не смогу этим заниматься, – сказал Дидье. – У тебя слишком мощная негативная энергия, Лин, она все вытесняет.
– Одно из лучших его качеств, – возразила Карла. – Садись с нами, Шантарам, давай попробуем вытеснить духов этой гостиницы.
– В этом городе слишком много духов, с которыми я был знаком лично, – улыбнулся я. – Кстати, Дидье, коробка с вином, которое ты заказал, стоит там у Джасванта. Ты бы поторопился, пока он не снял с коробки пошлину, натурой. Он обожает красное вино.
Дидье вскочил на ноги и кинулся к дверям с криком:
– Мое вино! Джасвант!
Навин вышел вместе с ним, чтобы помочь.
Я подошел к Карле, опрокинул ее на ковер, лег рядом и поцеловал ее.
– Видишь, какой я коварный? – спросил я ее.
– Я прекрасно знаю, какой ты коварный, потому что я коварнее, – рассмеялась она.
Это были поцелуи без продолжения и ожидания, поцелуи-дары, насыщающие меня любовью.
В открытую дверь постучали. Это был Джасвант, а Джасвант был не таким человеком, которому можно сказать «Закрой дверь».
– Да, Джасвант? – спросил я и, чуть откинувшись назад, увидел его фигуру, маячившую в дверях.
– Там люди хотят вас видеть, – прошептал он. – Хэлло, мисс Карла.
– Хэлло, Джасвант, – откликнулась она. – Ты вроде похудел? Выглядишь что надо.
– Я стараюсь поддерживать…
– Что за люди, Джасвант? – спросил я.
– Ну, люди. Хотят вас видеть. Устрашающие. Женщина, по крайней мере, устрашающая.
Мадам Жу, подумал я. Мы с Карлой мгновенно поднялись с ковра. Я потянулся за оружием, Карла за губной помадой.
– Зачем тебе помада? – спросил я.
– Если ты думаешь, что я собираюсь встретиться с ней, не накрасив губы, значит ты ничего не понимаешь в жизни.
– Хм… Этого, во всяком случае, я точно не понимаю.
– Я должна поразить ее, прежде чем застрелю. Убить ее, так сказать, дважды.
Мы бок о бок направились в холл к Джасванту.
Кислота, Карла. Кислота.
Я сжимал в руке нож. У Карлы был револьвер, которым она умела пользоваться. Повернув в холл из-за перегородки, мы увидели около стола Джасванта двух человек. Джасвант явно чувствовал себя неуютно.
Я прошел чуть дальше. Лица мужчины мне не было видно, женщина была невысокой и полной. Ей было лет тридцать, она носила голубой хиджаб и сверлила Джасванта угрожающим взглядом.
– Все в порядке, – сказал я Карле, выходя в холл. – Мы старые друзья.
– Это некоторое преувеличение, – отозвалась Голубой Хиджаб. Ее взгляд по-прежнему пригвождал Джасванта к его шикарному креслу.
– Личность установлена, – сказал Джасвант. – Пожалуйста, проходите, мадам.
С ней был Анкит, портье из отеля на Шри-Ланке. Он улыбнулся мне и приложил два пальца к виску.
Я помахал ему в ответ. Голубой Хиджаб никому не махала. Руки ее были сплетены на груди. Вдавив Джасванта взглядом еще глубже в кресло, она направилась ко мне. Анкит следовал за ней по пятам.
– Салям алейкум, боец, – приветствовал я ее.
– Ва алейкум салям, – ответила она, расплетая руки. В правой у нее был крохотный автоматический пистолет. – Мы не покончили с одним делом.
– Салям алейкум, – сказала Карла. – Этот парень, с которым вы разговариваете, размахивая пистолетом, – мой друг.
– Ва алейкум салям, – отозвалась Голубой Хиджаб, глядя в глаза Карле. – Пистолет – подарок. Он все еще заряжен.
– Мой тоже, – улыбнулась Карла.
