Грегори Робертс - Тень горы
– Ты же всегда располагаешь людей к себе, даже когда не стараешься это сделать, – улыбнулся я. – Как тебе удавалось настроить их против тебя?
– Это довольно злобная компания. Все ненавидят всех. Ранджит раскрыл мне все их грязные секреты. Я включала перед ними честную дурочку, и это их дико бесило.
– Итак, доехав до первого этажа, вы поженились.
Карла вдруг посмотрела на меня с очень серьезным выражением:
– После того что я сделала с тобой по наущению Кадербхая, я думала, что ты никогда больше не заговоришь со мной. И мы действительно за два года не сказали друг другу ни слова.
– Я не хотел навязываться тебе, поскольку ты вышла за Ранджита.
– А я вышла за Ранджита, чтобы не связывать тебя. Два года я помогала ему отделываться от родственников и карабкаться на политический олимп, ибо у него самого, кроме амбиций, не было никаких данных для этого.
– Значит, ты помогала Ранджиту незаконно захватить семейную собственность, а он за это продвигал твою программу расселения трущоб, так?
– Ну да, в общих чертах. Таков был договор, только он его нарушил.
– Знаешь, Карла, то, чем вы занимались с Ранджитом, – это, в общем-то, безумство какое-то.
– А то, что ты жил с Лизой, не было тоже своего рода безумством?
– Ну… не каждый день.
Она засмеялась и отвернулась.
– В последний момент Ранджит бросил программу расселения трущоб из-за того, что конкуренты стали его запугивать.
– Когда это произошло?
Я подумал, что его уход из политики, возможно, как-то связан со смертью Лизы.
– В тот день, когда ты явился весь взвинченный в его офис за мной. У нас как раз перед этим состоялось решительное объяснение по этому поводу. Все, ради чего я старалась, пошло псу под хвост. Он снял свою кандидатуру из предвыборного списка. Он дрожал от страха. Он сдался, а ты знаешь, что я не терплю тех, кто легко сдается. Пока он оформлял свой уход в кусты, я села в кресло в самом углу и сказала ему, что, если мы когда-либо случайно снова окажемся в одном помещении, я сяду как можно дальше от него.
– Мы тогда не знали, что он был так напуган, думая, будто я знаю о том, что он был с Лизой перед ее смертью.
– Я была так рада, когда вдруг ворвался ты.
– Неужели так же рада, как я теперь? – спросил я, целуя ее.
– Сильнее! – промурлыкала она. – Я сидела среди обломков всего, что с таким трудом выстроила, и тут появился ты. Никогда я так не радовалась встрече. «Вот он, мой герой!» – подумала я. Давай я сооружу тебе что-нибудь героическое на завтрак. Не знаю, как ты, а я умираю от голода.
– Может, я сооружу?
Карла принесла блюдо с финиками, сыром, яблоками и вином в высоких красных бокалах с ножками в форме когтистых ястребиных лап.
Она сказала, что исчезновение Ранджита дало ей возможность действовать, поскольку она обладала этим правом по доверенности, которую он не мог аннулировать, не выйдя из своего подполья. Она связалась с Кавитой Сингх и помогла ей стать заместителем главного редактора в обмен на обещание Кавиты сделать расселение трущоб своим главным лозунгом.
Вместе с Кавитой они разработали программу городского благоустройства и старались настроить общественное мнение в поддержку расселения трущоб как дела чести каждого мумбаита. Они развернули эту кампанию на страницах газеты, которой формально еще владел Ранджит.
– Главный редактор доставил нам много хлопот, – сказала Карла. – Как мы ни старались привлечь его на свою сторону, он противился этому всеми силами. Проблема решилась, когда он принял приглашение на фетишистскую вечеринку.
– Каким образом?
– Мы нашли его слабое место. Давай раскурим косяк.
– А почему ты отправилась туда на мотоцикле Бенисии?
– Тебя что именно заедает – что я поехала с ней или что я села на ее шикарный мотоцикл?
– И то и другое. Не желаю больше видеть тебя ни на каком мотоцикле, кроме моего, – разве что ты будешь управлять им сама.
– Тогда научи меня вождению, ворчун. Для начала надо широко раздвинуть ноги, правильно?
– Достаточно широко, чтобы удержаться в седле, – улыбнулся я.
– Давай раскурим косяк, – повторила она, ложась на спину и пристраивая ноги у меня на коленях.
– Прямо сейчас?
– Слушай, в городе локдаун. Выйти из дома мы не можем. Запасов у Джасванта хватит надолго. У меня есть револьвер. Не дергайся и перекури.
– Я и так не дергаюсь. Но если хочешь, давай покурим.
– Некоторые двери, – проговорила она медленно, – открываются только силой желания.
Спустя некоторое время она принесла фрукты на синем стеклянном блюде и скормила их мне по кусочкам. Любовь – это связь между двумя, а счастье – двое, связанные в одно целое. Она целовала мои руки; волосы ее были как расправленные навстречу солнцу крылья. Одного момента, благословленного женской любовью, достаточно, чтобы залечить все раны.
– Слабое место – ключ ко всему, – сказала Карла, подсаживаясь ко мне с бокалом вина.
– Слабое место?
– Чтобы найти слабое место человека, нет ничего лучше фетиша.
– Ты имеешь в виду главного редактора? – спросил я, еще погруженный в свои переживания.
– Ты где витаешь? Разумеется, редактора.
– А как вы узнали его фетиш? Он что, сам признался?
– Мы заранее приготовили фетиши на любой вкус. Перед ним продефилировала толпа полуголых девушек в масках, и одна из них вызвала искомую реакцию. На это не потребовалось много времени.
– И кто же это был?
– Доминатриса, в сари из кожзаменителя. Фетиш из каталога.
– И что было потом?
– А потом мы записали его на видео в отдельном кабинете в совершенно беспомощном состоянии.
– Значит, поймали его на крючок.
– Не только его, но еще судью, политика, финансового воротилу и копа.
– И как только вам с Кавитой удалось все это организовать?
– У нас был там свой человек, который помог нам.
– Какой человек?
– Хозяйка.
– Кто она?
– Дива.
– Дива? Наша Дива, которая сейчас там у меня с Рэнделлом?
– Наша Дива, которая уехала вместе с Чару и Пари, пока ты спал. Прибыли автомобили, чтобы развезти их по домам. В дверь барабанили телохранители. Джасвант думал, что это зомби берут штурмом его отель. В конце концов мы отодвинули баррикаду, и…
– Секундочку! А я что, спал и не проснулся?
– Да, наш верный страж, – промурлыкала она. – Дива сказала, что ты очень симпатичен во сне.
– Что она сказала?
– Она хотела поговорить со мной, пока Чару и Пари готовились к отъезду. Этим девочкам требуется уйма времени на что бы то ни было. Дива пришла сюда, мы посидели и поговорили.
– На постели, пока я спал?
– Ну да. Она права, во сне ты симпатичнее. Хорошо, что я предпочитаю тебя, когда ты не спишь.
– И сколько она здесь пробыла?
– Мы выкурили косяк.
– Так долго?
– И выпили по бокалу вина.
– А я спал?
– Да. Она зашла, чтобы сообщить мне, что у Кавиты появился новый тайный поклонник и что она в связи с этим немного слетела с катушек.
– Кавита действительно слетела с катушек, – сказал я. – У нее была связь с Лизой, и она никак не может прийти в себя. Она умная и способная, но ведет себя по-идиотски – в том числе и со мной. Наверное, поэтому она и нравится мадам Жу – они друг друга стоят.
– Кавита проделала всю эту работу вместе с нами, Лин, от начала до конца.
– И ты сделала ее заместителем главного редактора, чтобы она руководила одной из крупнейших ежедневных газет.
– Я не позволю тебе говорить о ней плохо, – сказала Карла. – Я никому не позволю говорить плохо о ней или о ком-либо из моих друзей – точно так же, как и о тебе.
– О’кей. Справедливо. Но моя обязанность предупредить тебя, когда я чувствую угрозу.
– Даже обязанность? – засмеялась она.
– Да, а твоя обязанность предупредить меня. – Я улыбнулся. – Значит, Дива уехала вместе с девушками?
– В сопровождении телохранителей. Им пришлось объяснять, почему они провели тут ночь.
– А я все это проспал.
– Это точно. Мы помогли Джасванту восстановить баррикаду, я приняла душ, вернулась к тебе, и ты очень обрадовался. А девушки, между прочим, заходили попрощаться.
Это было очень странно. Я всегда просыпался первым, каким бы уставшим ни был, и стоило кому-нибудь в соседней комнате уронить на пол ручку, я тут же выныривал из самого глубокого сна. Каким образом я проспал разговор на моей постели, было непостижимо.
Я был сбит с толку и чувствовал себя очень необычно. Замедленный пульс, видно все нечетко, и общее ощущение такое, будто идешь по палубе корабля в качку. Но затем я понял, в чем дело: в душе у меня был покой.
«Покой – это идеальное прощение и полная противоположность страху», – сказал однажды Идрис.
