К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
Кейт не спешила. Она быстро поняла, какую цель преследует, и выбросила ее из головы, занявшись вплотную средствами к ее осуществлению. Построив схему, Кейт проверяла ее на прочность, и если хоть одна мелочь вызывала сомнения, безжалостно ее рушила и начинала все заново. Занималась она этим исключительно ночью или когда находилась в полном одиночестве, чтобы никто не заметил перемены в ее настроении и озабоченности. Кейт воздвигала свое здание, используя людей, любые подручные материалы и сведения, а также время. Люди и время в ее распоряжении имелись, а материалы и сведения она умела добывать, попутно приводя в действие не видимые глазу пружины и маятники, которые потом сами набирали нужную скорость и размах.
Первым о завещании проболтался повар. Наверняка повар, больше некому. Во всяком случае, он и сам в это поверил. Кейт узнала сплетню от Этель и, явившись на кухню, накинулась на беднягу. Тот месил тесто для хлеба волосатыми руками по локоть в муке. Пальцы повара обесцветились от закваски.
– Ну разве хорошо ты поступил? Разболтал, что был свидетелем, – мягко упрекнула она. – Мисс Фей это вряд ли понравится.
Повар смущенно переминался с ноги на ногу.
– Но я не…
– Не рассказывал или не думал, что это огорчит мисс Фей?
– Я и не думал…
– Что? Не думал болтать? Но о завещании знали только три человека. Значит, это я проговорилась? Или, может, мисс Фей? – Кейт заметила, как лицо повара приняло озадаченное выражение, и поняла: тот уже и сам сомневается, что держал язык за зубами. Еще немного – и он поверит, что действительно ненароком выболтал тайну.
Вскоре к Кейт явились с расспросами три любопытные девицы, они объединились для храбрости.
– Думаю, Фей не понравится, если я стану обсуждать с вами этот вопрос, – заявила Кейт. – А Алексу следовало бы держать рот на замке. – Решимость девиц заметно поколебалась. – А почему вы сами не спросите у Фей?
– Нет, как можно! Мы не посмеем.
– А сплетничать за спиной смеете! Сейчас же пойдем к ней, и там сами спросите все, что захотите.
– Нет, Кейт, не надо.
– Ну, мне все равно придется рассказать о вашем визите. Думаю, вам лучше при этом присутствовать. Фей будет приятно, если вы спросите прямо, а не будете шушукаться по углам.
– Но мы…
– Мне было бы приятно. Люблю людей искренних и честных. – Не давая девицам опомниться, Кейт незаметно подтолкнула их к двери, и вскоре все трое оказались в комнате Фей.
– Их интересует сама знаешь что, – сообщила Кейт. – Алекс признался, что разболтал о завещании.
– Голубушка, разве это такой большой секрет? – с озадаченным видом спросила Фей.
– Раз ты так считаешь, все в порядке, – успокоилась Кейт. – Сама понимаешь, я не могу говорить об этом без твоего разрешения.
– Думаешь, о завещании следует молчать?
– Вовсе нет. Я очень рада, но, полагаю, было бы непорядочно упоминать о нем, опережая тебя.
– Какая же ты славная, Кейт. Однако не вижу тут ничего плохого. Понимаете, девушки, я осталась совсем одна на белом свете и решила признать Кейт своей дочерью. Она окружает меня такой заботой. Подай шкатулку, милая.
Девушки по очереди изучили завещание. Текст был таким простым, что они без труда пересказали его подругам.
После этого события девицы с тревогой следили за поведением Кейт, ожидая, что характер наследницы изменится и она начнет их притеснять и тиранить. Но ничего подобного не произошло. Кейт стала еще ласковее и предупредительнее.
Через неделю Кейт занемогла, но о болезни не догадалась бы ни одна душа, не увидь ее кто-то случайно в коридоре. Она застыла на месте от резкой боли, исказившей лицо. Кейт умоляла девушек не говорить Фей, но те, разумеется, не послушались, и Фей уложила свою любимицу в постель и вызвала доктора Уайлда.
Доктор Уайлд был славным человеком и весьма недурным врачом. Он осмотрел язык больной, пощупал пульс и, задав несколько вопросов интимного характера, многозначительно выпятил нижнюю губу.
– Здесь? – спросил он, надавливая на поясницу. – Нет? А тут? Болит? Понятно. Полагаю, вам просто нужно промыть почки. – С этими словами он вручил больной пилюли желтого, зеленого и красного цвета и велел принимать по очереди. Лекарство быстро дало положительный результат.
Правда, вскоре у Кейт повторился легкий приступ боли.
– Схожу к доктору Уайлду, – сообщила она Фей.
– Я приглашу его сюда, – возразила хозяйка.
– Зачем? Чтобы он принес очередную порцию пилюль? Утром схожу к нему сама.
2
Доктор Уайлд был человеком добрым и честным и, говоря о своей профессии, признавался, что знает наверняка лишь одно: чесотку лечат серной мазью. К работе он относился добросовестно. Подобно большинству провинциальных докторов, он сочетал обязанности врача, исповедника и психиатра и знал все секреты, слабые стороны, достоинства и подвиги жителей Салинаса. Он так и не научился легкому отношению к смерти, воспринимая уход в иной мир каждого пациента как личную неудачу и результат безнадежного невежества. Доктор Уайлд не отличался храбростью и прибегал к хирургическому вмешательству как к последнему устрашающему средству. В помощь врачам уже стали появляться аптеки, но он, один из немногих докторов, держал запас лекарств и изготавливал их по собственным рецептам. Многолетний изнурительный труд и постоянное недосыпание сделали его немного рассеянным и погруженным в свои мысли.
