К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
Слепой пианист неожиданно обнаружил, что никто не питает к нему ненависти, и его бренчание как-то незаметно превратилось во вполне сносную игру.
– Странно, – признался он как-то Кейт, – вот начнешь играть давно забытую мелодию, и вдруг такое вспомнится. Даже сам не ожидал.
– Какую мелодию? – заинтересовалась Кейт.
– Ну, хотя бы вот эту. – И слепой начал играть.
– Прелестная музыка. А что это?
– Сам не знаю. Похоже, Шопен. Ах, если бы я видел ноты!
И пианист поведал Кейт, как лишился зрения. Печальная история, которую он прежде никому не рассказывал. В тот субботний вечер слепой снял со струн цепочку и сыграл пьесу, которую репетировал с утра. Вроде называется «Лунный свет», а сочинил ее Бетховен.
Этель заявила, что мелодия действительно нежная и ускользающая, как лунный свет, и попросила дать слова.
– У нее нет слов, – сказал Слепец.
– А жаль. Надо бы написать слова. Красивый мотив, – заявил Оскар Трип, субботний гость из Гонсалеса.
Однажды вечером все девушки получили подарки, потому что заведение Фей самое лучшее и опрятное во всем округе. А чья это заслуга? Конечно же, девушек, что здесь работают! Как иначе? А где еще можно попробовать такую приправу к рагу?
Алекс удалился на кухню, смущенно вытирая рукой навернувшиеся на глаза слезы. Сегодня он приготовит сногсшибательный сливовый пудинг – все пальчики оближут!
Джорджия каждый день вставала в десять утра и брала уроки у слепого пианиста. Ногти ее были безупречно чистыми.
– А я-то хотела бросить ремесло и выйти замуж. Представляешь? – призналась Грейс в разговоре с Трикси после возвращения с воскресной мессы.
– Славно у нас стало, – согласилась Трикси. – Девушки Дженни приходили к Фей на именинный торт, так они глазам не поверили. Только и говорят, что о нашем заведении, а Дженни злится.
– А ты видела сегодня утром цифру на доске?
– Еще бы. Восемьдесят семь клиентов за неделю. Разве могут Дженни с Негритянкой с нами тягаться. А ведь сейчас не праздники.
– Какие там праздники! Идет Великий пост, или забыла? Наверняка у Дженни нет ни души.
После болезни и ночных кошмаров Фей была тихой и подавленной. Кейт чувствовала, что хозяйка за ней следит, но тут уж ничего не поделаешь. Правда, она удостоверилась, что свернутый в трубочку листок по-прежнему лежит в шкатулке, и все девушки слышали о завещании или видели его воочию.
Однажды Кейт, постучавшись, вошла в комнату Фей и застала ее за пасьянсом.
– Как себя чувствуешь, матушка?
– Замечательно. – Фей подняла глаза от карт, и Кейт заметила в ее взгляде подозрительность. Фей не отличалась большим умом и скрывать свои чувства не умела. – Знаешь, Кейт, мне хотелось бы съездить в Европу.
– Вот и чудесно! Ты это заслужила и вполне можешь себе позволить.
– Только нет желания отправляться в путешествие одной. Хочу, чтобы ты меня сопровождала.
– Я? – Кейт устремила на хозяйку изумленный взгляд: – Ты правда собираешься взять и меня?
– Разумеется. Почему бы и нет?
– Голубушка моя! И когда мы поедем?
– А тебе хочется?
– Всю жизнь об этом мечтаю! Когда же мы поедем? Давай не будем откладывать в долгий ящик.
Взгляд Фей утратил подозрительное выражение, лицо разгладилось.
– Возможно, будущим летом, – предложила она. – Да, Кейт, запланируем поездку на будущее лето!
– Хорошо, матушка.
– Ты больше не принимаешь клиентов, верно?
– А зачем? Ты ведь так обо мне заботишься.
Фей не спеша собрала карты в ровную колоду и убрала в ящик стола.
– Хочу с тобой посоветоваться, – сказала Кейт, пододвигая стул.
– О чем?
– Ты знаешь, я стараюсь помочь по хозяйству.
– Да на тебе весь дом, милая.
– Больше всего денег расходуется на еду, а зимой затраты увеличиваются.
– Конечно.
– Так вот, сейчас можно купить фрукты и овощи за гроши, а зимой, сама знаешь, сколько приходится платить за консервированные персики и зеленую стручковую фасоль.
– Неужели хочешь заняться консервированием?
– А что нам мешает?
– А что скажет Алекс?
– Матушка, если не веришь, спроси сама. Ведь это его идея.
– Не может быть!
– Ей-богу! Сам предложил.
– Ну и чудеса, черт побери! Ох, прости, душенька. Нечаянно с языка сорвалось.
Вскоре кухня превратилась в консервный завод, все девушки принимали деятельное участие в работе, а Алекс искренне верил, что замечательная мысль принадлежит ему. Свидетельством тому стали серебряные часы, на обратной стороне которых было выгравировано его имя.
Обычно Фей и Кейт ужинали вместе со всеми в столовой, но по воскресеньям, когда у Алекса был выходной, а девушки перебивались сандвичами, Кейт накрывала ужин на двоих в спальне хозяйки. Время проводили с приятностью, как и положено дамам. Стол непременно украшал какой-нибудь деликатес: гусиная печень, салат с необычными ингредиентами или пирожные, купленные в кондитерской Ланга на Мэйн-стрит. Вместо клеенки и бумажных салфеток появлялись белая камчатая скатерть и салфетки из тонкого льна. Особую торжественность придавали свечи и ваза с цветами, что было для Салинаса большой редкостью. Кейт составляла изящные композиции из собранных в поле цветов и трав.
– Какая умница! – не уставала восхищаться Фей. – Все-то умеет и знает. Мы собираемся в Европу. А еще Кейт знает французский. Да-да. Когда застанете ее одну, попросите сказать что-нибудь по-французски. Она и меня учит. Знаете, как по-французски «хлеб»?
