Саттри - Кормак Маккарти
Что же с ней стало?
Не знаю. Сперли, видать.
Давай-ка я тебя лучше через реку перевезу.
Можешь завезти меня вверх по Гусиному ручью, если так хочется. Он смотрел снизу вверх и оценивал Саттри в тусклом свете лампы, сощурив один глаз.
Тебе туда не надо.
Хуй там не надо.
Завтра с ним повидаешься.
Знаешь, что он у меня спырсил?
Что?
Спырсил, как это так бывает, что я всегда трезвый купить какую-нибудь развалюху, но слишком пьяный продать.
И?
Что и?
И какой ответ?
Старьевщик зыркнул миг на Саттри, а затем потряс пустой бутылкой. У тебя другой такой же не найдется, а? спросил он.
Боюсь, на этом всё.
Как тебе сдается, у старины Джоунза найдется выпить человеку в такой час?
Мне сдается, у старины Джоунза найдется шишка, которую можно набить человеку на костлявую голову, если тот постучится к нему в дверь после того, как свет погасят.
Кто-нибудь этого черномазого на днях точно порешит.
Порешат-порешат.
А у Джимми Смита как?
Джимми Смит тебя подстрелит.
Старьевщик печально покачал головой истинной правде этих слов. Шатко поднялся. Улыбнулся. Что ж, сказал он. Может, у старины Дубьидэ найдется немножко выпить.
Можешь тут остаться, если хочешь.
Старьевщик отмахнулся. Благодарю тебя, ответил он, но лучше схожу все-таки выпивку поищу. Убежден, что немного выпить сейчас мне будет полезней, чем примерно любое, что я ни удумай.
Саттри проводил его взглядом, пока он ковылял вниз по сходням в полосе желтого света. Его качнуло, он постоял на одной ноге, пошел дальше. Достигши берега, поднял руку.
Вернись, позвал его Саттри.
Старьевщик вновь поднял руку и двинулся дальше.
Аж две полных мили было по проспекту Блаунта до свалки его брата, и старьевщика несло дальше под светом фонарей сквозь плавучий мир жимолостного нектара и криков ночных птиц и дальних собак, тявкавших на свои швартовки.
Он перебрался через деревянный мостик и мимо смутных очерков машин, стоявших перед жилым прицепом.
Дубьядэ!
Воды Гусиного ручья журчали мимо автопокрышек и кузовных панелей в дальнейшей тьме свалки.
Выходи, старый пердун.
Он спотыкался между предметами их общей торговли. В этих сломанных повозках кровь черная и запекшаяся. Ботинок.
Дубьядэ! Выходи, черт бы тебя драл.
Он прекратил звать и уселся в грузовике, когда в прицепе зажегся свет. Открылась дверь, и свет пал на двор среди мешанины очертаний, и воздвигся, выглядывая наружу, Клиффорд. Тебе чего надо? спросил он.
Надо Дубьюдэ. Харви говорил сквозь спицы руля, на коем покоилась его голова.
Что? спросил Клиффорд
Он поднял голову. Клиффорд висел в белой паутине разбитого ветрового стекла. Надо Дубьюдэ, сказал он.
Его тут нет.
А где он?
Его тут нет. Он теперь тут не живет.
Это же просто старый пьянчуга дядя Харви, не?
Ты это сам сказал, не я.
Не, ты б так и не сказал. Самодовольный мешок говна.
Что?
Я сказал, ты самодовольный мешок говна.
Голова Клиффорда повернулась силуэтом в дверной раме, как будто он оборотился сплюнуть. Его тут нет, Харви. Иди домой.
Его тут нет, Харви. Иди домой, Харви. А где он теперь живет?
Ты туда не дойдешь. Слишком далеко.
Об этом мне судить. Где он живет?
Ты б зашел ко мне, я тебе чашку кофе налью.
Харви потряс головой. Ну ты и что-то с чем-то, сказал он.
Что?
Я сказал, ты что-то с чем-то. Клиффорд, корешок мой старинный. Ты точно что-то. Влить в него кофе. Клиффорд, ты своему старику благоволишь не самую малость, ты про это знал?
Если кофе хочешь, я тебе заварю. А то иду спать.
Господи боже, Клиффорд, я ж тебя от сна отрываю. Я б ни за что на свете не осмелился.
Фигура, упроченная в дверях, шевельнулась. Можешь в сарае заночевать, если хочешь. Я тебе ключ дам.
У тебя там выпить не найдется, а?
Нет.
Тогда у тебя там нет такого, чего мне охота.
Свет отступил по тропке. Затем исчез и в дверном оконце. Харви улыбнулся и откинулся назад в грузовике.
Клиффорд!
Собаки, до сих пор спавшие, проснулись с воем по всему ручью.
Клиффорд!
Свет вспыхнул снова. Открылась дверь.
Что еще, черт бы тебя драл?
Ты же не спал, а?
Мне завтра на работу, Харви. Некоторым из нас еще нужно себе на жизнь зарабатывать.
Он тебе нынче платит, Клиффорд? Или ты все еще за жилье вкалываешь?
Платит.
Такой большой мальчик.
Если тебе больше ничего не нужно, я пошел спать.
Я тебе скажу, сколько я зарабатываю, если ты мне скажешь, что ты такое.
Ты ничего не зарабатываешь, вот что ты зарабатываешь. Потому что ты не делаешь ничего, только валяешься пьяный.
Что ты такое, что ты такое, бесцельно произнес Харви.
Тебе этого знать не надо.
Знать не надо, знать не надо. У тебя точно там чутка выпить не найдется?
Я же тебе сказал, я б тебе кофе сварил, если хочешь.
Дай-ка я тебе скажу про твой кофе, Клиффорд. Хочешь послушать про свой кофе?
Клиффорд про кофе слушать не хотел. Он снова захлопнул дверь, и свет у него погас.
Как насчет твоего папаши, позвал Харви. Хочешь послушать про этого сукина вора? Хочешь послушать, как он собственного братца дочиста обобрал? Клиффорд?
Лежа на шконке спозаранку, Саттри в полудреме услышал тупое сотрясенье где-то в городе. Открыл глаза и выглянул в оконце на бледневшие звезды, на редкую электрическую ювелирку мостовых огоньков, висевшую над рекой. Быть может, землетрясение, швы сдвигаются глубоко в земле, песок сыплется на мили вниз по слепым разломам в вечной тьме. Больше не повторялось, и через некоторое время он опять заснул.
Возвращаясь вверх по реке жарким полднем, он держался южного берега, и проплыл под мостом, и миновал лесозаготовительную компанию и упаковочный цех, и привязал ялик у подножья тропы, что вела к участку старьевщика и дороге за ним. Утром кратко пролился летний дождик, и его запах в прибрежных лесках подымался густой и парной, словно воздух в теплице. На узкой тропе он повстречался с гроздью почтительных черных, те миновали его бочком, глаза бегали туда и сюда, будто у лошадей. Легкий перезвяк ведерок с наживкой, щетина удочек. Машины на участке у Харви лежали сгорбленные и черные на солнце, а от них в морщинистом воздухе поднимался зримый жар. Саттри прошел сквозь вонь молочая, и масла, и горячей жести к воротцам из кроватной рамы.
Он его нашел без чувств и полусвисающим с драной армейской раскладушки. В хибарке пахло тавотом,
