Финеас Финн - Энтони Троллоп
– Конечно, мы должны поддержать графа, – сказал один.
– Не обращайте внимания на болтовню о кандидате-тори, мистер Финн: граф может делать здесь что пожелает, – прошептал другой.
Все они как будто радовались тому, что их городок полностью подвластен местному аристократу. Лежа в своей постели в лафтонской гостинице, Финеас не мог об этом не задумываться. Политическое сообщество в Лондоне нынче было поглощено великой задачей – предоставлением права голоса подданным страны, вплоть до ремесленников и рабочих, тем не менее, встречаясь с живыми подданными – положением куда выше, чем ремесленники и рабочие, – он обнаружил, что те вовсе не тяготятся собственной несвободой и предпочитают быть политическим инструментом в руках богача. Каждый из лафтонских торговцев гордился, что подчиняется лично графу!
Из Лафтона Финеас отправился в Лохлинтер, пообещав вернуться к выборам. Предполагалось, что мистер Грейтинг предложит его кандидатуру, а мистер Шортрибс, мясник и скотовод, ее поддержит. Упоминали кандидата от консерваторов, и мистер Шортрибс, похоже, считал, что для округа будет полезна честная схватка в духе старой доброй Англии, но с тем, разумеется, чтобы победа досталась либералам. Однако графский управляющий, с которым Финеас встретился утром перед отъездом, советовал не обращать на мясника внимания.
– Им бы, конечно, такое понравилось, – сказал управляющий, – но мы этого еще натерпимся, когда примут билль о реформе. А пока что не найдется такого глупца, чтобы захотел тратить здесь свои деньги. Мы их крепко держим, мистер Финн!
Огромный дом в Лохлинтере Финеас нашел почти пустым. Там были мать мистера Кеннеди, лорд Брентфорд, личный секретарь лорда Брентфорда и личный секретарь мистера Кеннеди; больше никто из гостей пока не приехал. Ожидали также леди Болдок с дочерью и Вайолет Эффингем, но, насколько Финеас мог понять, они должны были прибыть уже после его отъезда. Поговаривали, будто осенью объявят парламентскую сессию и обе палаты будут заседать в течение октября и части ноября, чтобы мистер Майлдмэй мог понять, как настроен новый парламент. Финеас решил, что если так случится, а его самого благополучно изберут, то до окончания осенней сессии в Ирландию он не поедет. Он доложил графу в присутствии мистера Кеннеди обо всем, что произошло в Лафтоне, и граф показал, что доволен. Было очевидно: лорду Брентфорду весьма по душе владеть «карманным» округом, где можно провести в парламент нужного кандидата, тем более что аристократов с такими возможностями оставалось очень немного. Граф выражался весьма осмотрительно, никогда не утверждая напрямую, что сам определяет исход выборов, но смысл был вполне ясен.
Дни в Лохлинтере тянулись уныло. Можно было ловить рыбу, если бы Финеас пожелал этим заняться; можно было, как ему сказали, подстрелить оленя, если бы наш герой решил охотиться в одиночку. Но хозяин, казалось, хотел заставить гостей проводить время с пользой. Сам мистер Кеннеди все утро сидел за конторскими книгами и бумагами, а после ужина неизменно читал. Граф тоже немного читал – и много спал. Спала и старая миссис Кеннеди, а леди Лора, казалось, была бы рада уснуть, но под взглядом мужа не решалась. Она разливала чай (мистер Кеннеди не любил, когда в семейном кругу это делала прислуга) и читала романы. Финеас постарался и правда извлечь из этого времяпрепровождения пользу, найдя для себя книгу посерьезнее. Он взялся за «Историю Европы» Элисона [25] и мужественно одолел пару томов, однако не раз начинал клевать носом. Очнувшись от дремоты, наш герой принимался размышлять. Почему он, Финеас Финн, ирландец из Киллало, живет в Лохлинтере, в этом роскошном доме, как родственник, пытаясь убить время и словно бы подчиняясь хозяину? Не лучше ли просто уехать? В глубине души он недолюбливал мистера Кеннеди, хоть и считал его человеком достойным. Что до леди Лоры – какой прок любить ее теперь, когда она стала собственностью супруга? Затем он говорил себе, что обязан ей своим положением и скучать в ее обществе – черная неблагодарность. К тому же в этом мире нельзя уделять все время любви и веселью. Вот мистер Кеннеди может как ни в чем не бывало часами сидеть над сборниками парламентских документов. И потому Финеас возвращался к «Истории Европы» и читал, пока не начинал дремать вновь.
В те дни он часто бродил вверх или вниз по течению Линтера и через пустошь к горе Линн, а оттуда к озеру. Он брал с собой книгу и усаживался в излюбленном месте, делая вид, что читает, но не думаю, чтобы ему удавалось на этом сосредоточиться. Финеас размышлял о своей жизни и пытался понять, принесет ли его нежданное возвышение осязаемые плоды. Приблизится ли он к тому, чтобы зарабатывать себе на жизнь, став депутатом от Лафтона, а не от Лофшейна, и есть ли вообще вероятность, что он когда-нибудь сможет себя обеспечивать? Потом он принимался думать о Вайолет Эффингем и досадовал на себя за то, что в этот момент вспоминал о ее немалом состоянии.
Когда-то, сидя здесь, у реки Линтер, он решил признаться в любви леди Лоре. Теперь, спустя двенадцать месяцев, он – на том же самом месте – вознамерился завоевать сердце мисс Эффингем и пришел к выводу, что лучше всего будет заручиться поддержкой ее подруги. Леди Лора, конечно, мечтала, чтобы на Вайолет женился ее брат, но лорд Чилтерн, как было известно Финеасу, трижды просил руки девушки и получил отказ и, кроме того, сам заявил, что больше не станет повторять своих попыток. Леди Лора всегда была разумна и наверняка поймет, что у брата нет надежды. В том, что Чилтерн с ним поссорится – и поссорится насмерть, – наш герой не сомневался, но был убежден, что страх перед такой ссорой не должен его останавливать. Он любил Вайолет Эффингем, а раз так, то молчать об этом из-за поклонника, которому она не благоволит, было бы ужасным малодушием. Предавать дружбу он не хотел. Будь у лорда Чилтерна шанс, Финеас не стал бы ему мешать. Но какой смысл отказываться от борьбы, когда этим он никак не поможет другу, а меж тем в итоге явится кто-нибудь третий и заберет трофей? Все это он объяснит леди Лоре, и если «трофей» окажется к нему благосклонен, то не убоится и гнева лорда
