Речные заводи. Том 2 - Ши Найань
– Вчера мы заставили вас потрудиться, уважаемый брат- монах, – сказала она. – Но до сих пор не расплатились с вами за ваши труды.
– Да стоит ли об этом говорить! – возразил монах. – Я договорился, уважаемая сестра, о заупокойной службе по вашей почтенной матери. И вот пришел предупредить, что если вы желаете выполнить свой обет, то напишите об этом, и все будет сделано.
– Хорошо, хорошо, – отвечала женщина и велела служанке позвать отца.
Старый Пань сначала поблагодарил монаха, а потом, извиняясь, сказал:
– По старости лет я уже не могу проводить ночи без сна и потому не присутствовал на богослужении. К сожалению, и почтенный Ши Сю расхворался, так что никого из хозяев не было на молениях. Уж вы, пожалуйста, не сердитесь.
– Дорогой отец, вы должны беречь себя, – отвечал на это монах.
Тут в разговор вступила дочь старого Паня:
– Я хотела бы выполнить свой обет и совершить заупокойную службу по матери. Брат-монах говорит, что завтра в храме будет совершаться такое богослужение и нам можно к нему присоединиться. Надо попросить брата-монаха начать богослужение без нас, а мы позавтракаем и тоже пойдем в храм. Приняв участие в молении, мы выполним свой долг.
– Ну что же, хорошо, – согласился старый Пань и добавил: – Вот только боюсь, что завтра торговля будет большая, а за прилавком некому стоять.
– Деверь Ши Сю за всем присмотрит, так что все будет хорошо, – возразила дочь.
– Ну, раз ты дала обет, так придется завтра идти, – сказал Пань.
Женщина принесла немного денег и, передавая их монаху, сказала:
– Уж вы извините нас, брат-монах, что за ваши труды мы так скромно благодарим вас. Завтра я непременно приду в монастырь и откушаю вашей трапезы.
– С нетерпением буду ждать вас и воскурю благовония, – отвечал монах и поклонился. – Премного благодарен за вашу милость. Я разделю эти деньги между остальными монахами. Уважаемая сестра, завтра я буду ждать вас на богослужение.
После этого женщина проводила монаха до дверей. А Ши Сю, выспавшись, встал и отправился резать свиней на продажу. В этот день Ян Сюн возвратился домой поздно. Жена подождала, пока он поест и умоется, а потом попросила своего отца поговорить с ее мужем. И старый Пань, обращаясь к Ян Сюну, сказал:
– Когда моя жена умирала, дочь дала обет совершить по ней богослужение в храме Баоэньсы. Так вот я хочу предупредить тебя, что завтра мы с дочкой пойдем на моление, а потом вернемся домой.
– Жена, да что же ты сама не сказала мне об этом? – удивился Ян Сюн.
– Боялась, что ты рассердишься, вот и не решалась заговорить с тобой, – отвечала та.
Ничего больше в этот вечер не случилось, и все разошлись на отдых.
На следующий день в пятую стражу Ян Сюн встал и отправился в управление. Там он отметился в списке и приступил к работе. А Ши Сю, тоже поднявшись рано, занялся торговлей.
Затем встала и жена Ян Сюна. Она подкрасилась и разрядилась, приготовила коробку с благовониями и приказала, чтобы подали паланкин.
Проснулся и старый Пань. В это время Ши Сю занимался своими делами и не обращал внимания на то, что делается в доме.
После завтрака принарядилась и служанка Ин-эр. В полдень старый Пань переоделся и, подойдя к Ши Сю, сказал:
– Уж ты похозяйничай без меня, дорогой сынок. Мы с дочерью отправляемся в монастырь на богослужение и скоро вернемся домой.
– Что же, конечно, я здесь присмотрю, – улыбаясь, сказал Ши Сю. – А вам, уважаемый тесть, советую получше смотреть за своей дочерью. Побольше поставьте свечей и пораньше возвращайтесь!
Ши Сю знал, чем кончится это богослужение.
Старый Пань и служанка Ин-эр, следуя за паланкином, где сидела женщина, вскоре пришли в монастырь Баоэньсы.
Надо сказать, что лысый разбойник – молодой монах, в расчете на сближение с молодой женщиной, признал ее отца также и своим приемным отцом. Он опасался только Ян Сюна, однако сделавшись побратимом этой женщины, он совсем потерял голову. При совершении богослужения в доме Ян Сюна он убедился в том, что его желания полностью совпадают с желаниями женщины, и теперь, когда близился срок приезда его возлюбленной, он был готов на все, чтобы утолить свою похоть. Он с нетерпением ожидал их у ворот; при виде паланкина не мог скрыть своей радости и бросился навстречу гостям.
– Опять мы доставляем вам хлопоты, – сказал старый Пань.
– Мы все беспокоим вас, брат-монах! – добавила женщина, выходя из паланкина.
– Что вы, что вы! – запротестовал тот. – Мы с остальными монахами со времени пятой стражи совершаем богослужение в зале Воды и Суши. Они и сейчас там продолжают службу. Все мы ждали, уважаемая сестра, когда вы приедете и выполните свой обет. Это зачтется вам как большая заслуга.
Говоря это, монах проводил женщину и старика в Зал церемоний. Там уже были расставлены в надлежащем порядке свечи и курильницы с благовониями; с десяток монахов распевали песнопения.
Войдя в зал, женщина поклонилась всем и совершила церемонию поклонов перед тремя статуями Будды. Затем лысый разбойник подвел их к статуе Будды – спасителя душ. Склонясь перед ним, они принесли свои покаяния. После того, как было закончено чтение молитв и сожжены жертвоприношения, монахи сели за трапезу, а послушники прислуживали им.
Что касается брата-монаха, то он пригласил своих названых отца и сестру выпить чаю в его келье, где заранее все было приготовлено. Вскоре два послушника внесли на ярко-красном подносе ароматный чай в высоких чашках из белоснежного фарфора.
После чая монах пригласил гостей пойти отдохнуть и провел их в маленькую дальнюю келью. Там стоял низенький черный лакированный столик, над которым висело несколько картин и надписей известных художников и каллиграфов. На столике стояла курильница с зажженой ароматической свечой. Старый Пань и его дочь сели рядом, монах – напротив них; служанка Ин-эр стала в сторонке.
– А у вас, отшельников, брат-монах, очень уютно, – сказала женщина. – Чистое уединение и тихая радость.
– Вы уж не смейтесь над нами, дорогая сестра, – произнес монах. – Разве можно сравнить это с вашим домом.
– Мы сегодня доставили вам много хлопот, брат-монах, – сказал старый Пань, – а сейчас нам пора домой.
Но разве мог монах так отпустить их?
– В кои-то веки, дорогой отец, собрались вы к нам в монастырь. Да и я как будто не совсем чужой вам человек, – сказал он. – И сегодняшняя трапеза приготовлена на пожертвования дорогой сестры, так что не
