Падение Эбнера Джойса - Генри Фуллер
В виде опыта Дилл рискнул изложить ее план — их общий план — двум-трем собратьям по профессии. Они рты разинули от изумления, как разинули бы рты жители равнин при виде Гималаев! Дилл упомянул, что он тоже был поражен не меньше их. Однако он не счел нужным скрывать, что они могут рассчитывать на помощь некоей молодой и образованной особы из общества; он добавил также, что необходимо возможно скорее представить девяти старцам из банка конкретный проект — прежде чем они утвердятся в своей собственной идее, разумеется — примитивной и нелепой.
— Обойдется это чертовски дорого, — заявил Джайлс, — но мысль хорошая.
— Давайте попытаемся, — сказал преподаватель из Академии. — Покажем, на что мы способны, и выясним, чего они хотят. Во всяком случае, это лучше, чем рисовать портреты членов правления.
— Да, мысль хорошая, — повторил Джайлс. — Но она потребует от нас много сил. Это же огромная работа!
— Беритесь за дело, — заявил Эбнер Джойс. Он считал свое присутствие на подобном совещании само собой разумеющимся и полагал, что сам он обладает достаточной волей и настойчивостью, чтобы браться за любое дело.
— Ну что ж, попробуем, — согласился Джайлс. — Мы должны опередить старцев, — конечно, если будем в силах. Но надо держать ухо востро!
Приблизительно то же самое советовала Диллу и Вирджилия. «Сделайте так, чтобы старики увидели самих себя в исторической перспективе, как последнее звено одной длинной сверкающей цепи, — сказала она, прощаясь с ним у двери. — Польстите им; покажите, что они достойные преемники римлян и венецианцев, а если этого покажется мало, то добавьте ассирийцев. Расскажите им, как Барди и Перуцци задавали тон в старой Флоренции. Дайте им сэра Томаса Грешема[38] и лондонскую биржу — брыжи, рапиры, фижмы; покажите Дрейка[39], Шекспира и вообще славную эпоху Елизаветы. Сделайте их частью поэтической истории банковского дела, частью этой колоритной картины. Тогда можно будет без особого труда убедить мистера Гиббонса и расшевелить еще кое-кого».
Вскоре Дэффингдон представил банку свои соображения, но они почему-то никого не воодушевили. Эндрю Хилл с холодным видом ткнул пальцем в тщательно составленную объяснительную записку и равнодушно взглянул на Дилла тусклыми глазами. Менялы Рима и ростовщики Афин показались ему слишком уж далеким прошлым. Живописные обстоятельства зарождения Генуэзского банка не произвели на него никакого впечатления. Изображать набег Стюарта на монетный двор в Тауэре было, на его взгляд, просто неуместно, Джеремия Макналти, случайно оказавшийся в банке, не проявил особого желания разжечь интерес Хилла к проекту.
— Не совсем то, что нам нужно, — заявил Хилл. — Даже совсем не то, что мы имели в виду. Ведь, должен сказать, ваш замысел почти не отвечает тем соображениям, которыми я поделился с вами на прошлой неделе. Боюсь, что это нам не подойдет. Впрочем, сделайте, если хотите, несколько набросков, — посмотрим, как это будет выглядеть. Занесите, ну, скажем, через недельку...
Дэффингдон чуть не взвыл. Выходит, они упорно стоят на своем! Он попытался объяснить, что такое предложение не осуществимо, — упомянул о больших расходах на натурщиков и драпировочные ткани, о длительном изучении материала, о сложностях компоновки, где требуется столько усердия и изобретательности. Ведь сделать на пробу то, что они просят, означает выполнить чуть ли не половину всей работы, а где уверенность, что это понравится?
— Но все-таки мы не можем покупать кота в мешке, — упрямо заметил старый Джеремия. Сейчас-то, чувствуя под ногами привычный паркет в черную и белую клетку, он держался значительно увереннее. — Мы делжны видеть, что покупаем. Это же бизнес.
— А кроме того, — добавил Эндрю, — нам нужно что-то более современное, более близкое нашему городу. Мы хотим показать, что сохраняем верность тем местам, где начали сколачивать капитал. Пусть будет показано, как возник и разрастался наш великий город. Нам нечего стыдиться нашего прошлого.
— Правильно, — поддержал Джеремия. Он вспомнил себя здоровым двадцатипятилетним парнем, гордым хозяином подрядной конторы — владельцем штабеля леса, десятка канализационных труб, ящика с известью, двух тачек и лошади с телегой. Нет необходимости обращаться к древней истории. Те первые дни были славными днями и вполне достойны быть увековеченными.
— Мы хотим, чтобы о нашем новом здании заговорили все, — сказал Хилл. — Мы хотим, чтобы о нем писали в газетах всей страны. Мы хотим, чтобы наше здание привлекало к нам всех мужчин, женщин и детей города. Каждую субботу по утрам в банк будут приходить маленькие мальчики и девочки и отдавать на хранение свои пенни (мы откроем сберегательную кассу для самых скромных клиентов), — и тогда, глядя на стены нашего банка, они поймут, как трудились и преуспевали их отцы в те славные далекие дни...
— Правильно, — одобрил Джеремия. — Если бы вы, молодой человек, прожили здесь столько, сколько прожил я, вам незачем было бы искать на стороне все то, что нам нужно.
— Да, в наших местах свершалось немало дел, принадлежащих истории, — подтвердил Хилл, — и их более чем достаточно для нашей цели. Вот тут у меня, — он выдвинул один из ящиков стола и извлек лист бумаги, — вот тут у меня списочек тем, которые, по-моему, подойдут. Мы набросали его вместе с мистером Макналти. Возьмите и познакомьтесь. Может быть, вы...
В дверях показалась чья-то фигура. Это было очередное вторжение близнецов Морреллов, но теперь не в лице Ричарда Моррелла, а в лице его брата Робина. Его карман оттопыривался — надо думать, оттого, что в нем были некие важные бумаги. Его взгляд нельзя было понять иначе, как сигнал Эндрю Хиллу поскорее освободиться от всех второстепенных дел.
— ...извлечете отсюда кое-что полезное, — закончил Эндрю. — Мы примерно изложили здесь свои замыслы. Попробуйте их разработать.
Эндрю передал бумагу Джеремии, и тот с непреклонным и решительным видом вручил ее Дэффингдону. «Вы должны их разработать, если вообще собираетесь работать на нас, — говорил он всем своим видом. — Либо так, либо никак. Тут наш замысел, мы им гордимся, мы на нем настаиваем. Идите!»
XIБлизнецы Морреллы принадлежали к современному типу дельцов. По счастливой случайности (если только это была случайность) они в удивительно короткое время сколотили удивительно большое состояние, и вся жадная мелюзга, подвизавшаяся на бирже, видела в них свой
