Финеас Финн - Энтони Троллоп
– Не представляю, чтобы нам не удалось получить большинство после сегодняшней речи Добени, – произнес мистер Монк, когда они вместе шли по Парламент-стрит в ярком свете луны.
– Он прямо сказал, что говорит только за себя, – возразил Финеас.
– Но мы-то знаем, что это значит. Он борется за портфель, и желающие работать вместе с ним, разумеется, проголосуют, как он. Мы уже подсчитали тех, кто готов войти в правительство, но этого недостаточно, чтобы повести за собой всю партию.
– За ним пойдет достаточное количество.
– На его стороне палаты – и, возможно, на нашей тоже – найдется человек сорок-пятьдесят, кто не имеет ни малейшего представления о каких бы то ни было законопроектах и просто идет по звонку, куда им скажут, – заметил мистер Монк. – Доводы на них не действуют. Они не задумываются даже о том, какие последствия голосование будет иметь для их собственных интересов, ведь расчет требует усилий. Глава партии для них словно Папа Римский, в чьих действиях нельзя усомниться. Я никак не могу решить, хорошо это или плохо, что в парламенте есть такие люди.
– Люди думающие обычно хотят и говорить, – заметил Финеас.
– Именно так, а говорящих депутатов, видит бог, у нас достаточно. И, полагаю, эти послушные, подслеповатые овцы имеют некоторую ценность, неочевидную с первого взгляда. Они позволяют лидеру быть лидером и тем полезны. В четверг будет голосование.
– Как я понял, Грешем согласился.
– Так мне сказал Ратлер. Будут выступать Паллизер и Баррингтон Эрл. Ходят также слухи, будто Робсон намерен атаковать меня особенно яростно. Мы управимся к часу ночи.
– А если мы получим большинство? – спросил Финеас.
– Зависит от количества голосов. Все, с кем я говорил, считают, что, если перевес окажется значительным, парламент распустят.
– Конечно, он его распустит, – сказал Финеас, имея в виду мистера Грешема. – Что ему останется делать?
– Он очень хочет сначала провести свой билль о реформе для Ирландии – если удастся. Спокойной ночи, Финеас. Завтра я не приду, потому что делать будет нечего. Заходите ко мне в четверг, и мы вместе отправимся в парламент.
В среду Финеас обещал быть у мистера Лоу. На Бедфорд-сквер устраивали званый ужин, и наш герой обнаружил там с полдюжины адвокатов с супругами – тех, на кого каких-нибудь пять или шесть лет назад смотрел снизу вверх как на светил в области права и кто теперь уже почти привык смотреть снизу вверх на него. С ним обходились с той особенной любезностью, какой обычно удостаивается успех. На ужине присутствовал один судья, который был с Финеасом учтив чрезвычайно; жена судьи, рядом с которой наш герой сидел за обедом, также проявляла к нему особенную благосклонность. Судья уже выиграл свой главный приз в этой жизни и потому не был заинтересован в судьбах министров лично, но у его супруги был брат, который надеялся получить от лорда де Террьера место председателя окружного суда. Было известно, что Финеас сейчас вносит весомый вклад в достижение этой цели.
– Уверена, вы с мистером Монком совершенно правы, – промолвила жена судьи, и Финеас, который понимал, отчего именно она так сердечно его одобряет, не мог не думать, что и сам был бы весьма не прочь возглавить окружной суд.
Когда гости разошлись, наш герой остался наедине с мистером и миссис Лоу; между ними был уговор обсудить в последний раз, как у него идут дела.
– Вы и впрямь не намерены снова баллотироваться? – спросила миссис Лоу.
– Не намерен. Или, скорее, не могу этого сделать. Мой отец не в состоянии помогать мне, как прежде, когда я ввязался в эту авантюру, и я, конечно, не буду просить у него денег на избирательную кампанию.
– Очень жаль! – произнесла миссис Лоу.
– А я и правда начал уже думать, что у вас все получится, – добавил мистер Лоу.
– В каком-то смысле у меня действительно получилось. Последние три года я жил своим трудом, и у меня нет долгов. Но теперь придется начинать все заново. Боюсь, что будет тяжело.
– Тяжело, без сомнения, – согласился почтенный адвокат, который сам прошел весь нелегкий путь и наконец пожинал его плоды. – Полагаю, вы не забыли того, чему учились?
– Кто знает? Боюсь, что забыл. Но я имел в виду не столько учение, сколько поиски работы – ожидание судебных дел, которые, возможно, никогда мне не достанутся. Вы знаете, мне уже тридцать лет.
– Неужто? – переспросила миссис Лоу, которая знала его возраст с точностью до дня. – Как быстро летит время! Надеюсь, у вас все сложится хорошо, мистер Финн. Очень надеюсь.
– Уверен, так и случится, если вы постараетесь, – сказал мистер Лоу.
Ни адвокат, ни его жена больше не повторяли тех нравоучений, которые стали для них привычны и уже почти превратились в упреки. Финеаса наконец постигла катастрофа, о которой они предупреждали, и его друзья были слишком великодушны, чтобы напоминать о своей мудрости и проницательности. Когда он встал, чтобы откланяться, миссис Лоу, зная, что их пути, вероятно, расходятся на многие годы, простилась с ним с почти материнской теплотой и, пожимая ему руку, казалось, готова была расцеловать.
– Мы приедем навестить вас, когда возглавите апелляционный суд в Дублине, – пообещала она.
– Скорее уж мы увидим его в парламенте, где он опять будет громить нас, бедных тори, – возразил мистер Лоу. – Рано или поздно он непременно вернется.
На этом они расстались.
Глава 75
Прощальные визиты
В четверг утром, перед тем как Финеас отправился к мистеру Монку, к нему явился с визитом некий джентльмен. Финеас попросил горничную узнать имя посетителя, но та – быть может, подкупленная шиллингом, – сразу провела гостя наверх. Это оказался мистер Квинтус
