К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
– С удовольствием посмотрю. – По губам Сэмюэла пробежала легкая усмешка. – А ты, Кэл, должно быть, увлекаешься земледелием, верно?
Ли резко повернулся к Сэмюэлу, устремив на него многозначительный взгляд.
– Не надо, – попросил он, заметно нервничая.
– На будущий год отец даст мне целый акр земли в низине, – заявил Кэл.
– А у меня есть кролик пятнадцати фунтов весу. Хочу подарить его отцу на день рождения, – похвастался Арон.
В спальне Адама открылась дверь.
– Тихо, молчи, – быстро прошептал Арон. – Это же секрет.
– И всегда-то вы, мистер Гамильтон, смущаете мой ум, – заметил Ли, разрезая тушеное мясо. – Садитесь, мальчики.
Вошел Адам и, опустив рукава рубашки, занял место во главе стола.
– Добрый вечер, мальчики, – поприветствовал он сыновей.
– Добрый вечер, отец, – дружно откликнулись дети.
– Только ничего не говорите, – повторил шепотом свою просьбу Арон.
– Будь спокоен, ничего не скажу, – заверил Сэмюэл.
– О чем это вы? Чего не говорить? – заинтересовался Адам.
– У нас с твоим сыном есть общая тайна, а тайны разглашать нельзя.
– Я тоже расскажу вам один секрет сразу после ужина, – вмешался Кэл.
– С радостью послушаю, – кивнул Сэмюэл. – И пожалуй, догадываюсь, о чем пойдет речь.
Ли бросил на Сэмюэла укоризненный взгляд и стал раскладывать мясо по тарелкам.
Мальчики поглощали пищу быстро и в полном молчании, за несколько минут опустошив тарелки.
– Можно нам выйти из-за стола, отец? – вежливо спросил Арон.
Адам кивнул в ответ, и близнецы тут же поднялись и вышли из комнаты.
– Они выглядят старше одиннадцати лет, – заметил Сэмюэл, провожая мальчиков взглядом. – Помнится, мои ребята в их возрасте с воплями носились по дому как угорелые. А эти ведут себя как взрослые мужчины.
– Правда? – удивился Адам.
– Кажется, я знаю причину, – вмешался Ли. – В доме нет женщины, обожающей младенцев. Мужчины, по-моему, не проявляют особого интереса к малышам, вот мальчики и не понимают всей прелести детства, не видя в нем никакой выгоды. Не знаю, хорошо это или плохо.
Сэмюэл старательно вымазал кусочком хлеба остатки подливы с тарелки и обратился к хозяину:
– Понимаешь ли ты, Адам, кого приобрел в лице Ли? Философа, умеющего отменно готовить, или повара, способного размышлять? Он многому меня научил, и ты, должно быть, постиг немало благодаря Ли.
– К сожалению, я мало к нему прислушивался, – вздохнул Адам. – Или, может быть, он сам не спешил делиться своими мыслями.
– Почему ты не захотел, чтобы мальчики учили китайский язык? – поинтересовался Сэмюэл.
Адам отозвался не сразу, обдумывая ответ.
– Похоже, пришло время искренних признаний, – промолвил он наконец. – Думаю, это была обычная ревность, которой я придумал другое название. А еще, наверное, не хотел дать им возможность уйти от меня, куда я не сумею за ними последовать.
– Что ж, решение вполне разумное и очень характерное для сына человеческого, – согласился Сэмюэл. – Однако какой же огромный скачок вперед ты совершил, осознав это. Не знаю, сумел бы я зайти так далеко.
Ли поставил на стол серый эмалированный кофейник, разлил кофе по чашкам и сел за стол, грея ладонь о выпуклый бок чашки. Вдруг он тихо рассмеялся.
– Да, мистер Гамильтон, взбудоражили вы мне душу. А кроме того, возмутили спокойствие всего Китая.
– Не понимаю, Ли. Объясни.
– Сдается, я уже рассказывал эту историю, – начал Ли. – А может быть, только составил в уме и намеревался вам поведать. Как бы там ни было, история забавная.
– Я не прочь послушать, – заинтересовался Сэмюэл, поглядывая на Адама. – А тебе, Адам, не хочется услышать рассказ Ли? Или опять окунулся в сумрак грез?
– Да, задумался, – признался Адам. – Странно, как мне растревожило душу.
– Вот и прекрасно, – обрадовался Сэмюэл. – Наверное, это лучшее, что случается с человеком. Давай, начинай, Ли.
Китаец тронул рукой шею и улыбнулся:
– Интересно, привыкну ли я когда-нибудь к отсутствию косы? Наверное, рука то и дело к ней тянулась, да я не замечал. Да, так вот какая вышла история. Я уже говорил вам, мистер Гамильтон, что с годами все больше ощущаю себя китайцем. А у вас ирландские корни не начинают заявлять о себе все громче?
– Временами находит, – признался Сэмюэл.
– Помните, как читали нам шестнадцать строф из четвертой главы «Бытия»? И мы еще спорили об их смысле?
– Помню. Дело давнишнее.
– Почти десять лет прошло, – подтвердил Ли. – То повествование запало мне в душу, и я стал вчитываться в каждое слово, и чем больше вдумывался, тем более глубоким казался смысл. Потом я сравнил все известные переводы, и они оказались довольно близкими. Только одно место не давало покоя. Где Иегова спрашивает Каина, почему тот разгневался. В Библии, изданной при короле Иакове, Иегова говорит: «Если делаешь доброе, то не поднимаешь ли лица? А если не делаешь доброго, то у дверей грех лежит, он влечет тебя к себе, но ты будешь господствовать над ним». Меня поразили слова «ты будешь господствовать над ним». Ведь Каину обещано, что он победит грех.
– Но и его детям не удалось это сделать в полной мере, – кивнул Сэмюэл.
– Потом я взял американскую Стандартную Библию, которая только что появилась, – продолжил Ли, отпивая кофе. – Тот отрывок трактуется по-иному: «И ты господствуй над ним». Здесь совсем другое, уже не обещание, а приказ. И начались мои мучения. Я ломал голову, гадая, какое же слово использовал в оригинале автор, что получились два совсем разных перевода.
