Финеас Финн - Энтони Троллоп
Однако после обсуждения избирательных прав пришло время перераспределения округов. Только тот, кто видел изможденные лица членов кабинета, мог понять, насколько они утомлены этими баталиями. Собственно говоря, до смерти устали уже и все депутаты, которых на протяжении нескольких недель, на пике летней жары, каждый вечер сгоняли в лобби для голосования. Перераспределение! Зачем оно? Все получили – или получат – отличные избирательные права. Разве этого мало? Быть может, ничего более и не нужно? Увы, для подобных блаженных мечтаний было уже слишком поздно! Границы округов надлежало изменить, но по возможности обойтись малым. Парламентарии, будучи сыты по горло всей сопутствующей суетой, не хотели предпринимать больших усилий. Требовалось сделать что-то с чрезмерно разросшимися графствами и с новыми городами, поднявшимися из кирпича и штукатурки, избавиться от пары преступных «карманных» местечек, грехи которых до сих пор избегали бдительного ока закона. Несколько округов, избиравших двух депутатов, быть может, могли удовольствоваться одним. Вопрос перераспределения, несмотря на все усилия мистера Тернбулла, можно было уладить с помощью пятнадцати небольших параграфов, если только мистер Добени решит быть снисходительным.
Однако ни летняя жара, ни великая усталость от сессии, ни растущее беспокойство министров ничуть не уменьшили энтузиазма мистера Тернбулла. Он был столь же настойчив, столь же красноречив, столь же воинствен и пребывал в таком же негодовании относительно перераспределения, какое испытывал относительно права голоса. Он был уверен тогда и преисполнен уверенности сейчас, что министры мечтают замять вопрос, обмануть народ и принять билль, который не изменит ровным счетом ничего. Внося свое предложение, он остановился в качестве примера на Лафтоне:
– Может ли достопочтенный джентльмен, занимающий низшее место на правительственной скамье, – тот самый, который сейчас мило беседует с достопочтенным министром торговли, некогда входившим в число друзей народа… так вот, может ли упомянутый джентльмен встать и заверить присутствующих, что ни один член палаты лордов в настоящее время не влияет на выборы в палату общин и не будет впредь, если мы примем законопроект, предложенный правительством, – бесполезный, неэффективный, консервативный и лицемерный по своей сути?
Финеас, отвечая мистеру Тернбуллу, сказал, что не может ручаться за пэров, но, по всей вероятности, мнения большинства из них так или иначе оказывают влияние на некоторых избирателей. Все после согласились, что наш герой с честью выпутался из расставленной ему ловушки. Тем не менее с поправкой мистера Тернбулла по-прежнему нужно было что-то делать: согласно ей, семь одномандатных местечек-боро – среди которых, разумеется, был и Лафтон – лишались представительства. Правительству необходимо было либо смириться с включением в билль этого положения, либо противостоять ему. И то и другое значило в некотором смысле потерпеть поражение, если только джентльмены с противоположной стороны зала не решат помочь правительству. Говорили, что мнения в кабинете министров разделились. Мистер Грешем и мистер Монк были за то, чтобы отказаться от семи местечек. Мистер Майлдмэй не мог заставить себя подчиниться требованиям мистера Тернбулла, и мистер Паллизер его в этом поддерживал. Когда мистеру Майлдмэю передали, что мистер Добени наверняка будет солидарен с мистером Тернбуллом, он, по слухам, ответил, что в таком случае мистер Добени должен быть готов формировать правительство. Мистер Добени произнес прекрасную речь о семи округах – семи смертных грехах, семи звездах, семи церквях, семи светочах. Он не станет вырабатывать партийную позицию по этому вопросу, его сторонники вольны голосовать так, как подскажет им собственное представление о хорошем и дурном. (Из подобных оговорок слушатели сделали вывод, что до сих пор у помянутых сторонников такого права не было.) Однако сам мистер Добени, как рядовой депутат палаты общин, в соответствии со своими убеждениями и своим пониманием потребностей и интересов страны, чувствует себя обязанным поддержать поправку достопочтенного коллеги. Почти все, кто получил право голосовать по собственному усмотрению, воспользовались им разумно – так же, как и их глава. Таким образом, предложение мистера Тернбулла было принято с перевесом в пятнадцать голосов. Было уже три ночи, и мистер Грешем, взяв слово после голосования, сообщил: достопочтенный премьер-министр, будучи слишком утомлен, не вернется в зал заседаний и просит передать, что правительство объявит о своих намерениях в шесть часов пополудни на следующий день.
Финеас, хоть и отвечал мистеру Тернбуллу с добродушной иронией, проголосовал за сохранение семи округов с тяжелым сердцем. Он терпеть не мог мистера Тернбулла, но знал, что сейчас тот прав. Наш герой советовался с мистером Монком, исподволь прося дозволения уйти с должности и проголосовать против решения мистера Майлдмэя. Мистер Монк, однако, рассердился, сказав, что сомнения Финеаса – из тех пустых тревог, в которых нет ни пользы, ни чести.
– Мы все – и мистер Майлдмэй в первую очередь – знаем, что никакая теория парламентского представительства не в силах оправдать существование такого округа, как Лафтон. Не можем мы оправдать и того, что Хантингдоншир избирает в парламент столько же депутатов, сколько Ист-Райдинг [35]. Необходимы компромиссы, и вам следует довериться тем, кто изучил вопрос более тщательно, чтобы определить, насколько далеко эти компромиссы должны зайти сейчас.
– Но здесь речь идет о влиянии пэра, а не о малочисленности избирателей, – сказал Финеас.
– А разве в графствах ни один пэр не имеет влияния? И что же, вы лишите избирательных прав Вестморленд? [36] Поверьте мне, Финн, если вы желаете заниматься полезной работой, вам придется подчиняться в таких вопросах тем, на чьей вы стороне.
Наш герой ничего не мог на это возразить, но в душе был недоволен, и недовольство его лишь усугублялось уверенностью в том, что мистер Майлдмэй обречен на поражение. Финеас в последнее время слышал немало неприятного от мистера Лоу, адвокат решительно выступал против таких округов, как Лафтон, заявляя, что мистер Добени абсолютно прав, объединив силы с мистером Тернбуллом. Выходило, что мистер Лоу теперь реформатор, а Финеас принужден бороться за безнадежное дело, защищая при этом откровенные
