К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
И тогда он почувствовал злость на Адама Траска. Сэмюэлу казалось, что тот упивается своим горем, получая от него извращенное наслаждение, но задумываться над этим было некогда. Джо уехал учиться в колледж, тот самый, что Лиланд Стэнфорд построил на своей ферме около Пало-Альто. А вот Том вызывал беспокойство отца. Он с головой погрузился в книги, хорошо выполнял любую порученную работу, но Сэмюэл чувствовал, что в жизни сына недостает радости.
У Уилла и Джорджа дела шли на славу, а Джо присылал домой письма в стихах, где совершал остроумные нападки на все общепринятые ценности, не забывая, однако, о чувстве меры.
В ответном письме сыну Сэмюэл говорил: «Я был бы сильно разочарован, не сделайся ты атеистом. Читая твои письма, с радостью отмечаю, что, войдя в соответствующий возраст и набравшись мудрости, ты приобщился к агностицизму. Так вкушают лакомство на сытый желудок. Однако, при всем понимании твоих чаяний, настоятельно прошу оставить попытки обратить в атеистку мать. После твоего последнего письма она просто решила, что ты заболел. Твоя мать свято верит, что любой недуг можно исцелить куриным бульоном, и приписывает твои нападки на устои нашего общества обычному несварению желудка, что сильно ее огорчает. Ее вера сродни высокой горе, а у тебя, сынок даже нет лопаты в руках».
Лайза старела на глазах. Сэмюэл видел это по лицу жены. Сам он не чувствовал себя стариком, несмотря на седую бороду. А для Лайзы жизнь начала обратный отсчет, что является самым верным признаком старости.
В былые времена она относилась к мужу с его вечным созиданием воздушных замков со снисходительностью, как к расшалившемуся ребенку. Теперь же считала, что подобное поведение не подобает взрослому человеку. На ранчо жили только Сэмюэл, Лайза и Том. Уна вышла замуж и уехала вместе с мужем, а Десси открыла швейную мастерскую в Салинасе. Олив вышла замуж за своего жениха, и Молли уже была замужем и поселилась (кто бы мог подумать!) в Сан-Франциско. У нее в квартире пахло духами, а в спальне, на полу перед камином, лежала шкура белого медведя. После ужина сама Молли, с чашечкой кофе в руках, покуривала тонкую сигарету марки «Вайолет Мило» с золотым ободком.
Однажды, поднимая тюк сена, Сэмюэл надорвал спину, и сам факт причинил ему больше страданий, чем боль. Он не представлял жизни, в которой Сэм Гамильтон будет лишен возможности взвалить на плечи тюк спрессованного сена. Больная спина стала таким же смертельным оскорблением, как если бы кого-то из его детей заподозрили в бесчестном поступке.
В Кинг-Сити доктор Тилсон ощупал спину Сэмюэла. Многолетний тяжелый труд сделал его раздражительным и брюзгливым.
– Вы растянули спину, – заявил он.
– Именно так, – согласился Сэмюэл.
– И вы проделали такой путь ради того, чтобы услышать это от меня и заплатить два доллара?
– Вот два доллара. Возьмите.
– И вы хотите знать, что нужно делать?
– Разумеется.
– Не растягивайте ее больше и заберите свои деньги. Вы же не дурак, Сэмюэл, и, надеюсь, не впали в детство.
– Но спина-то болит.
– Еще бы не болеть! Как бы вы тогда узнали, что растянули ее?
– Вы мне помогли, – рассмеялся Сэмюэл. – И гораздо больше, чем на два доллара. Возьмите деньги.
Врач смерил его пристальным взглядом:
– Похоже, Сэмюэл, вы говорите искренне, и я оставлю деньги.
После визита к врачу Сэмюэл зашел проведать Уилла в красивом новом магазине и едва узнал сына. Уилл располнел и имел вид процветающего коммерсанта: под пиджаком надет жилет, а на мизинце красуется золотой перстень.
– Я приготовил для матушки посылку, – сообщил он отцу. – Консервы из Франции, грибы, печеночный паштет и сардины, такие крошечные, что и не разглядишь.
– Она непременно отошлет их Джо, – заметил Сэмюэл.
– Неужели не можешь ее уговорить? Пусть полакомится сама.
– Нет, не сумею, – признался отец. – Но ей за счастье передать посылку Джо.
В магазин зашел Ли, и при виде Сэмюэла его глаза радостно заблестели.
– Здласте, мисси, – поприветствовал он Гамильтона.
– Привет, Ли. Как поживают малыши?
– Мальсики холосо.
– Я хочу выпить бокал пива тут по соседству. Буду рад, если составишь мне компанию.
Мужчины уселись за маленький круглый столик в баре, и Сэмюэл принялся рисовать пальцем влажные узоры на выскобленной столешнице.
– Я вот хотел навестить вас с Адамом, да только вряд ли из этого выйдет толк.
– Вреда тоже не будет. Я думал, мистер Траск оправится от потрясения, а он по-прежнему бродит, как привидение.
– Ведь уже прошло больше года, а?
– Год и три месяца, – уточнил Ли.
– И чем, по-твоему, я могу помочь?
– Не знаю, – признался Ли. – Может, хорошая встряска приведет его в чувство, раз другие средства не помогут.
– Я не мастер устраивать людям встряску, только сам переживать буду. Кстати, как назвали мальчиков?
– У них нет имен.
– Да ты шутишь, Ли!
– Какие уж тут шутки.
– Как же Адам их зовет?
– «Они».
– То есть как он разговаривает с детьми?
– Если обращается к одному, говорит «ты», а к обоим – «вы».
– Ерунда какая-то, – рассердился Сэмюэл. – Он что, совсем сдурел?
– Я собирался к вам приехать и все рассказать. Можно считать его покойником, если только вам не удастся привести его в чувство.
– Я к вам загляну, – пообещал Сэмюэл. – И захвачу с собой хороший кнут. Это же надо, оставить
