К востоку от Эдема - Джон Эрнст Стейнбек
– Я заплачу, сколько скажете! – выкрикнул Адам. – Назовите свою цену. Сколько?
– Вы и правда задолжали, только не мне.
– Зачем вы приехали? Убирайтесь!
– Помнится, вы звали меня в гости.
– А теперь не зову.
Сэмюэл, подбоченившись, подался вперед.
– Попробую объяснить спокойно и доходчиво. Вчера хмурым вечером, наполненным горечью, посетила меня добрая мысль, которая рассеяла мрак опустившейся на землю ночи. И не давала та мысль мне покоя от вечерней звезды до звезды утренней, что зачерпывается ковшом, о котором слагали предания наши предки. И вот я сам себя призвал.
– Вас никто не приглашал.
– Мне известно, что по воле Господа чресла ваши дали жизнь близнецам.
– А вам что за дело?
От грубых слов Адама глаза Сэмюэла радостно блеснули. Он заметил Ли, который украдкой выглядывал из дома, наблюдая за их беседой.
– Ради Господа нашего всемилостивейшего, не вынуждайте меня прибегнуть к насилию. Хочу, чтобы обо мне осталась добрая память как о человеке мирном, о чем и напишут на моей могильной плите.
– Не понимаю, чего вы добиваетесь.
– Где уж вам понять! Адам Траск, волк, оставшийся с парой волчат! Жалкий петух, не знакомый с отцовскими чувствами! Ах ты, грязная дубина!
Щеки Адама потемнели от гнева, а глаза впервые за все время приобрели осмысленное выражение. А Сэмюэл, охваченный упоительным восторгом, распалялся все сильнее.
– Послушай, дружище, отойди от меня от греха подальше! – В уголках его рта выступила пена. – Ради бога! Ради всего, что для тебя еще свято, умоляю, уйди с дороги! А иначе я не сдержусь. Руки так и чешутся тебя прибить!
– Убирайтесь из моего дома! – возмутился Адам. – Вы с ума сошли. Это моя земля, я ее купил.
– А еще ты купил себе глаза и нос, – издевательски усмехнулся Сэмюэл. – И способность ходить на двух ногах тоже тобой куплена. А также пальцы на обеих руках. Нет, слушай, пока я тебя не убил! Посмотрите на него! Он, видите ли, купил! Из какого наследства ты все это купил? А теперь подумай, раб божий, заслужил ли ты счастье иметь сыновей?
– При чем тут «заслужил» или «не заслужил»? Они же здесь, рядом. Вы говорите загадками.
– Укрепи мои силы, Лайза! – вскричал в гневе Сэмюэл. – Да разве можно держать в голове подобные мысли, Адам! Послушай меня, пока я не нашел уязвимое место у тебя на глотке и не удавил. Чудесные близнецы растут неприкаянными сиротами, без отцовского присмотра и, да поможет господь сдержать мне гнев, безымянными!
– Вон отсюда, – прохрипел Адам. – Ли, неси ружье! Этот человек рехнулся!
И тут Сэмюэл сдавил соседу горло. В висках у Адама застучало, а глаза налились кровью.
– Только посмей, слизняк! – рявкнул ему в лицо Сэмюэл. – Ты мальчиков не покупал, не крал и не выменивал на базаре, а получил как дар, по странной и чудесной случайности ниспосланный Провидением. – Он вдруг убрал руки с горла Адама.
Тяжело дыша, Адам ощупывал шею в том месте, где сомкнулись железной хваткой пальцы старого кузнеца.
– Чего вы от меня добиваетесь?
– Чтобы в тебе пробудилась любовь.
– Я так любил, что это едва не стоило мне жизни.
– Никто не может растратить всю любовь без остатка. В окаменелом сердце мало прока.
– Отстаньте от меня. Я ведь могу и сдачи дать. Зря думаете, что я не могу за себя постоять.
– В твоих руках два орудия, и оба не имеют имени.
– Да я просто отколочу тебя, старик. Ведь ты и правда стар.
– Трудно представить себе тупицу, который подобрал камень и до вечера никак его не нарек. Скажем, Петром. А ты прожил год, иссушая свою душу, и даже не удосужился сделать какое-нибудь различие между сыновьями.
– Это мое дело. Как хочу, так и поступаю, – огрызнулся Адам.
Тяжелый кулак Сэмюэла сбил Адама с ног, и тот распластался в пыли. Сэмюэл приказал ему встать, а когда Адам послушался, ударил его снова. На сей раз он не поднялся и только с окаменелым лицом смотрел на грозную фигуру старика.
Взгляд Сэмюэла утратил гневное выражение, и он заговорил тихим, проникновенным голосом:
– Твои сыновья растут безымянными.
– Мать бросила их, оставив сиротами, – буркнул Адам.
– А ты, значит, хочешь лишить их и отца? Неужели не понимаешь, как холодно по ночам одинокому ребенку? Ни родительского тепла, ни колыбельной песни, и новый день не несет радости. Неужели, Адам, ты совсем не помнишь детства?
– Моей вины здесь нет.
– А разве ты пытался исправить горе? У твоих сыновей нет имен. – Он наклонился и, обняв Адама за плечи, помог встать. – Мы дадим им имена. Все хорошо обдумаем и наречем детей славными именами, дабы не были они беззащитными в этом мире. – Он аккуратно стряхнул пыль с рубашки Адама.
Мысли Адама витали где-то далеко, но взгляд уже не был отсутствующим и безжизненным, как несколько минут назад. Он словно прислушивался к мелодии, которую принес ветер.
– Никогда бы не подумал, что стану благодарить человека за оскорбительные слова и за то, что он едва не вытряхнул из меня душу. Но я действительно благодарен, хотя в моей благодарности много горечи.
– Значит, все выглядело натурально? – улыбнулся Сэмюэл, и вокруг его глаз разбежались в стороны лучики-морщинки. – Хорошо я тебя припугнул?
– О чем вы?
