Бернар Вербер - Смех Циклопа
Затем юморист приближается к клоуну, похожему на огородное пугало.
– Позже власть перешла к тем, кто владел сельскохозяйственными угодьями. Она держалась на страхе перед голодом.
Феликс указывает на куклу, наряженную священником.
– Далее власть перехватили те, кто руководил церковью, заставлявшей верующих повиноваться. Эта власть держалась на страхе отправиться в ад.
Он отправляется дальше, к клоуну-жандарму.
– Потом властью завладели те, кто управлял администрацией, занимавшейся всеми областями социальной деятельности. Их власть опиралась на страх перед полицией, судом и тюрьмой.
Феликс останавливается рядом с клоуном в одежде горожанина.
– Затем власть перекочевала к тем, кто контролировал производство вещей, призванных сделать нас счастливыми. Их господство зиждилось на удовольствии, которое человек получает, водя машину или коллекционируя разные ненужные предметы, расхваленные рекламой.
Комик идет вперед и показывает на клоуна-капиталиста с большим животом и сигарой во рту.
– Наконец власть досталась тем, кто руководил средствами массовой информации. Человеку было достаточно появиться на маленьком экране, чтобы получать все возможные, притом не облагаемые налогами, подарки и привилегии. Тот, кого показывали по телевизору, входил в вашу семью и напрямую влиял на вашу жизнь. Эта власть держалась на наслаждении от обладания информацией.
Феликс добирается до куклы в розовом костюме и в маске. Она удивительно напоминает Дария Возняка.
– Теперь власть принадлежит тем, кто умеет развлекать толпу. Это каста представителей средств массовой информации, верхний эшелон власти. Их могущество основано на том, что они могут заставить человека забыть о несчастьях или хотя бы облегчить его страдания. Оно зиждется на умении развлечь тех, кто пресыщен и утомлен однообразием жизни. В наше время все одержимы страхом перед скукой. Мне кажется, что теперь властью над людьми обладает тот, кто может их рассмешить. И у него нет соперников.
– Но это же просто… шуты, – возражает Лукреция.
– Конечно, поэтому их и недооценивают, и от этого их могущество только растет. Они или, вернее, мы стали настоящими властителями дум. Всего общества.
Третья сила. Эрос, Танатос… Гелос.
— В отличие от власти политиков и средств массовой информации, эту власть никто не подвергает сомнению. Комики стоят над законом. Они стоят надо всем. Вот пример этой неофициальной, но реальной власти. Замечали ли вы, что политики, экономисты и даже ученые всегда начинают выступление с шутки? Чтобы расположить к себе аудиторию. Без юмора они слишком… пресны.
– Мы как раз недавно об этом говорили. Юмор – это соль. Он обостряет вкус. Соль стала пищевой добавкой. Несмотря на вред, который она наносит здоровью, – замечает Исидор.
Феликс вздыхает.
– Юмор позволяет настроить аудиторию на нужный лад. Рональд Рейган стал первым президентом-актером. Вы, может быть, слышали, что в Исландии мэром Рейкьявика избрали Йона Гнарра, самого известного в стране комика. Вы увидите, что скоро в каком-нибудь большом влиятельном государстве президентом станет юморист.
– Клоун в Елисейском дворце или в Белом доме? – удивляется Лукреция.
Исидор опять отвечает вместо того, кому задали вопрос.
– Колюш пошел на выборы в 1981 году и получил восемнадцать процентов голосов в первом туре. Это встревожило Миттерана. Через неделю после объявления результатов убили Рене Горлена, режиссера с которым работал Колюш. И Колюш снял свою кандидатуру.
– Не спешите с выводами. Вы уверены, что эти события связаны между собой?
Феликс тонко улыбается.
– Почему проиграл Колюш? Потому что был одиноким ремесленником. Дарий очень внимательно изучил историю его жизни. Я знаю это, я вместе с ним читал документы. Он все проанализировал и сделал соответствующие выводы.
Феликс приглашает Исидора и Лукрецию пройти в гостиную.
– Рассмотрим положение в мире. Раньше юмором занимались независимые одинокие художники. Люди слабые и лишенные амбиций. Как только мы поняли, каких больших экономических и политических целей можно достичь при помощи смеха, мы отняли сокровище у людей, которые не умеют им правильно распоряжаться.
– У Себастьяна Доллена, например.
– Себастьян Доллен был безусловно очень талантливым автором, но, к сожалению, слишком добрым человеком. Он играл по правилам, а правила заключаются именно в том, что надо жульничать. Такие люди, как он, вредны: они разлагают партию.
– Вы убили его!
– Он пришел на «ПЗС», чтобы стать миллионером. Он мог выиграть. Он рискнул и проиграл.
Исидор призывает присутствующих не удаляться от темы разговора.
– На наших глазах произошло слияние крупных групп, – продолжает Феликс. – Что бы вы ни говорили о Дарии, он и здесь оказался провидцем. Он предвидел, что ремесленный юмор уступит дорогу индустриальному.
– Он вложил большие деньги в создание «Циклоп Продакшн».
– Огромные. Повторяю, он был провидцем. Он понял: чтобы ракета взлетела, в бак надо залить много горючего.
А горючее Дария – это не деньги, а энергия Гелоса, придающая деньгам форму и смысл. Словно нефть, сама создающая себе трубу для продвижения вперед! Фантастика!
— Он нанял сотни авторов, которые придумывают шутки, режиссеров, которые ставят номера, выпускников знаменитых экономических университетов, которые занимаются маркетингом, связями с общественностью, распространением скетчей, шуток, фильмов, телепередач по всему миру. При нем юмористическая фирма впервые появилась на бирже, он ввел ее в закрытый круг биржевого индекса САС 40.
– Канадец Ги Лалиберте придумал «Цирк дю Солей» и превратил цирк в индустрию с котировками на бирже, – замечает Исидор.
– А другой житель Квебека, Жильбер Розон, создал международный фестиваль «Просто для смеха», – вставляет Лукреция.
– Но Дарий пошел дальше всех. Он нашел правильную стратегию, увенчавшуюся победой в мировой битве за смех.
– По примеру своего знаменитого предшественника и тезки персидского царя Дария, он хотел создать империю и уничтожить всех конкурентов, – говорит Исидор.
– В его лице искусство юмора приобрело харизматичного и амбициозного лидера. Он собрал все самое лучшее и обеспечил себе успех.
– Убив и обворовав других комиков? – насмешливо спрашивает Лукреция.
– Да, он оставил за собой много трупов. Но кто помнит о сотнях тысяч погибших рабочих, построивших Великую Китайскую стену или Версальский дворец? Каждый шедевр стоит на кладбище. Это нормальная цена… за счастье большинства.
– Продолжайте.
– Дарий был требователен, придирчив, суров. Никто раньше не поднимал искусство смеха на такую высоту.
Лукреция кивает и задает вопрос, который мучает ее с самого начала разговора:
– Теперь вы замещаете императора. Дария убили вы, не так ли?
– Дарий – мой учитель. Я всем обязан ему. Он воспитал меня, сделал мою карьеру. Я работал в его школе, а затем в театре, начал принимать участие в телепередачах.
– И вошли в круг приближенных, в состав «розовых громил», – с издевкой добавляет Лукреция.
Феликс делает вид, что не слышит ее слов.
– Я вышел на сцену, стал знаменитым. Он был моим отцом, а я – наследным принцем. Мы жили одной жизнью, я был его правой рукой. Семья Возняк приняла меня как родного.
– Братья Возняк мертвы. Будущее необъятной империи Дария стало неясным из-за отсутствия лидера. Теперь взвалить на себя эти не только тяжкие, но и сладостные обязанности можете только вы. Мать Дария уже предложила вам встать во главе холдинга? – спрашивает Исидор.
Лобовая атака заставляет Феликса Шаттама удивленно поднять брови.
– Действительно сегодня утром она попросила меня стать руководителем «Циклоп Продакшн», поскольку все ее дети умерли. Скоро она назначит общее собрание акционеров, чтобы объявить об этом официально.
– К тому же теперь у вас есть могущество обладателя «Шутки, Которая Убивает».
Феликс не отвечает.
– Мари-Анж во всем призналась, – продолжает Лукреция. – Вы завладели «Шуткой, Которая Убивает». Вы ведь с ней любовники, не так ли?
Он закуривает, тянет время. Лукреции тоже хочется закурить.
Черт, я даже и не заметила, как забыла о своей вредной привычке!
Феликс глубоко вздыхает и говорит:
– Мы, комики, нуждаемся в сексе больше, чем обычные люди. Может быть, оттого, что мы более чувствительны. Кроме того, смех – это мощнейший возбудитель половой энергии. Знаете поговорку: «Рассмеши женщину, и она уже наполовину твоя».
– «Шутка, Которая Убивает» у вас? Перестаньте увиливать и отвечайте, черт побери!
Лукреция ударяет по столу ладонью. Феликс Шаттам, не торопясь, встает, подходит к книжному шкафу и делает вид, что рассматривает корешки книг, посвященных юмору. Затем, не оборачиваясь, говорит:
