Юрий Иванов-Милюхин - Докаюрон
Дока попытался было возразить, мол, киргизке достаточно того, что она поспешила проглотить, и вдруг странная догадка заставила попристальнее взглянуть на сидящую во главе стола молодую женщину. Она действительно выделялась из присутствующих, начиная простым покроем платья из дешевого, но ей к лицу, материала, не успевшей расплыться фигурой, свободно распущенными темно–русыми волосами с тонкой золотой цепочкой вокруг высокой шеи. На руке живо передвигался вверх–вниз браслет из черепахового панциря. Но главным было выражение ее больших голубых глаз, оно отличалось от бестолковых взглядов остальных гостей умом. Покосившись на все больше хмелевшую партнершу по сексу, Дока протянул руку к бутылке с водкой и наполнил ее рюмку до краев, осознавая, что такая доза может ее свалить. Краем глаза изловчился схватить одобряющую его действия усмешку именинницы.
Так продолжалось до неизвестно какой по счету рюмки, и когда пришла пора перекура, он сбросил обнимавшие его руки киргизки на ее же худые колени и заспешил к выходу из комнаты. Гости потянулись на балкон, а виновница торжества шмыгнула в спальню, оставив дверь неплотно прикрытой. Он зашел за нее, увидел слабо мерцающий на стене белым светом ночник ввиде распустившегося лотоса и наклонившуюся над постелью женщину, сначала подумал, что она успокаивает ребенка, но на кровати никого не оказалось, вообще, залитая полумраком спальня была пуста. Не долго думая, Дока обхватил обтянутую почти прозрачным материалом вожделенную попу и прижал к себе, ощутил мягкие округлости с неожиданным желанием партнерши вжаться покрепче. Но когда потянулся рукой приподнять подол, хозяйка неуловимым движением развернулась к нему передом:
— А кто будет заниматься азиаткой? — упираясь кулаками в его грудь, певуче спросила она, она будто знала наперед, что кроме него в спальню больше никто не войдет.
— Азиаты пусть и займутся. Да она уже готовая, — попытался выкрутиться он. — Я с ней познакомился по дороге сюда.
— Не надо обманывать, мне уже все доложили.
В глазах именинницы начали разгораться огоньки ревности, во чтобы то ни стало их следовало загасить, иначе они могли перерасти в обжигающее пламя. И тогда последовал бы очередной облом, после которого в душе почти всегда давал о себе знать таившийся там до поры до времени осадок, напоминавший о брошенности, о ненужности и прочем идиотизме. Дока понял, что друзья успели просветить хозяйку обо всем, связанном с ним и киргизкой, поэтому взял ее за запястье и как можно спокойнее сказал:
— Во первых, я даже не знаю, откуда она взялась, во вторых, мы вчера крепко выпили и я отрубился прямо на кухне у наших общих знакомых, — он проглотил слюну и продолжил. — А утром жена друга мне сообщила, что приглашает к тебе на день рождения, азиатка увязалась за нами. Может, ей идти некуда.
— У себя оставлять я ее не буду, — посерьезнела женщина.
— И правильно сделаешь, — не давая ей опомниться, согласился Дока. — Она почти отрубилась, пусть проспится и дергает в свою узкоглазию.
Он снова просунул руку между коленями женщины, подхватив край платья, потащил его вверх. Когда нащупал упругую резинку от трусиков, зацепился за нее пальцами и продолжил движение руки теперь вниз. Хозяйка не сопротивлялась, она молча наблюдала за развитием событий, отдваваясь начавшему охватывать ее волнению. Дойдя до лобка с мягким волосом, Дока пропихнул под резинку всю ладонь и облапил горячий бугорок, одновременно средним пальцем стараясь проскользнуть в промежность по углублению между пухлыми губами. Под подушечкой шевельнулся маленький чувствительный отросток, который принялся быстро наливаться силой. Дока мягко придавил его, сделал пальцем несколько круговых движений, он знал, что клитор здорово походит на крохотный писюн, у него тоже имеется своя головка и закрывающая ее крайняя плоть. При раздражении плоть оттягивается вниз, открывая головку полностью, и тогда женщина перестает сопротивляться накатывавшим на нее желаниям. Вот и сейчас новая подружка невольно через губы выпустила вздох облегчения, подалась попой навстречу, стараясь подобравшимися холмами грудей прижаться к Доке. Второй рукой тот обхватил выпершиеся через материю платья соски, взялся массировать и эти твердые комочки, не забывая пальцем первой руки продвигаться ко входу во влагалище. Наверное хозяйка квартиры давно не была с мужчиной, дыхание у нее стало горячим, вспухшие губы зашарили по лицу партнера в поисках ответных поцелуев. Он поймал подвижные влажные половинки своими губами, втянул их в себя, стремясь языком пройтись по уголкам, по чувствительным краям, протолкнуться вовнутрь подвижной щели. Наконец и подружка вскинула кисти, бросила их за его шею, увлекая Доку за собой на кровать. Мягко скрипнули пружины, упруго промялся матрац, оставалось сдернуть трусики с аппетитной попы и войти членом в разбуженное сладострастием влагалище. В мозгу у Доки пронеслась запоздалая мысль, что дверь надо было бы запереть на замок, а вдруг какой из гостей вздумает искать хозяйку торжества, чтобы продолжить застолье. Но сознание принялось обволакиваться той привычной и всегда желанной дозой секусального опиума, от которой окружающее переставало существовать. Сорванные самой женщиной, трусики мелькнули в темноте комнаты белизной и пропали в одном из углов, он расстегнул ремень, рывком спустил брюки с трусами до колен и зашарил головкой члена по орошенным начальными выделениями половым губам партнерши. Несмотря на то, что она жаждала сближения, найти вход во влагалище оказалось не просто, природа словно нарочно подстраховывала свое неразумное дитя от необдуманных поступков, навертев перед вратами в сад наслаждений препятствий из малых половых губ и других складок. Головка заскользила вверх–вниз, заставляя подружку выгибаться тесовой доской и издавать интимные восклицания, невольно нагнетающие в член новые порции страсти, от напора которых он едва не разлетался на несколько частей. В конце концов шляпка вошла в предназначенное ей отверстие и оба партнера оседлали волну страсти, понесшую их в неведомую даль. Не успевший выработать новой порции семени, организм Доки лишь заставлял член торчать колом, донельзя притупив чувствительные на нем места, если раньше уздечке стоило только зацепиться за что–то постороннее и она уже натягивала на спусковую кнопку, то теперь самое нежное место под головкой тупо ерзало по стенкам влагалища, передавая телу болезненные импульсы, как при трении о наждачную бумагу. Дока чувствовал, что ему повезло, что под ним женщина–королек, у которой влагалище не является неподвижной полой трубой, а играет стенками словно живое. Оно облизывает его половой орган, втягивает в себя, выталкивает, и снова играет с ним, как губы профессиональной минетчицы. О подобных партнершах мечтает вся мужская половина человечества. Он напрягал низ живота, сжимал ягодицы, сводил колени вместе, но заставить возбуждение, колотившее все тело, зародиться и в яичках тоже, был не в состоянии. Сейчас он без проблем мог удовлетворить хоть два десятка женщин одновременно, зато лишен был права получить удовольствие сам. Это обстоятельство стягивало скулы, принуждая скрипеть зубами и вызывая неприязнь ко всему, ведь главным для него был и оставался конечный результат.
Между тем, партнерша работала как в последний раз, опрометчиво не сброшенное сразу, ситцевое платье пропиталось потом насквозь, в ямке между ходившими ходуном грудями скопилась лужица. Женщина горячим дыханием сдувала с лица прилипающие к нему волосы, смаргивала влагу подкрашенными ресницами, которые не уставали трепетать пойманными каким–нибудь ботаником махаонами. Скоро одеяло, а вместе с ним простыня, собрались под ее попой в кучу, было видно, что подружка начинает уставать. Как ни странно, Дока не заметил, когда она кончила, во влагалище тоже не слякало, оно оставалось в меру увлажненным, по прежнему желающим любви и призывающим к ней. Оно играло стенками, настойчиво предлагая органу друга опростаться порцией живительной спермы. И так бы произошло давно, если бы не второй день загула и не проведенная с киргизкой бурная ночь. Дока понимал, что без этих глупых обстоятельств успел бы кончить не единожды. Почувствовав тяжесть в напрягшемся паху, он уже намерился сбавить обороты, когда подружка замерла, затем громко и продолжительно ойкнула и попыталась куницей выскользнуть из–под него. Природный инстинкт заставил Доку схватить ее за плечи, придавить к ложу, но она упорно вырывалась из рук. И он уступил. Женщина села на край кровати, положила ладонь на низ живота, стараясь сдержать пронизывающую ее насквозь дрожь. Дока перевернулся на спину, сбивая бурное дыхание, сипло спросил:
— Что с тобой? Тебя затошнило?
— Нет, — после некоторого молчания отозвалась она. — Ничего, пройдет.
