Мануэль Пуиг - Падает тропическая ночь
— Небось сказал: даже не знаю, как от нее отделаться.
— Ее имя звучало у него на устах, это ее потрясло, “сеньора из Леблона”. К тому времени я уже не ходила к ней сидеть на телефоне, она больше не просила, хотя наверняка ее подмывало. Но это было бы чересчур, как ты считаешь?
— Надо думать.
— Да, чуть не забыла фундаментальную деталь! У нее намечалась поездка по работе, больше десяти дней вне Рио. И если он раньше не позвонит, представляешь, какая неувязка, вдруг он позвонит, когда ее нет, и уж тогда забудет ее навеки.
— Продолжай.
— С трудом вытерпела она несколько дней, но все ж решилась и снова позвонила в Министерство, и попросила к телефону того, последнего, не помню, как его звали. Перепробовала тысячу номеров, все впустую, правда, оставила сообщение — для этого, последнего! И он ей перезвонил, говорит, Феррейру больше не видел, но тот должен зайти на днях, а то он сам уже волнуется, в последний раз заметил, как тот подавлен, недели за две до этого, то есть во время пресловутого коктейля. Наша чуть не умерла, готова была лететь и спасать его, не знаю уж от чего, ей мерещилось, что он уже на грани самоубийства, она собиралась стоять под дверью Министерства с утра до вечера, но все бесполезно, откуда знать, когда он еще зайдет в эту контору. В тот вечер она заглянула ко мне, вроде тогда мы и смотрели второй фильм с Вивьен Ли. А на следующий день она не выдержала и снова позвонила в Министерство. Прежде ее вечно переключали с телефонистки на телефонистку, через тысячу добавочных номеров, и в этот день она позвонила на номер, указанный тем, последним, а по нему трудно дозвониться, всегда занято. Только набрала, и сразу ответили, она попросила того, последнего, но услышала вроде знакомый голос: “Это вы, Сильвия?”
— Не может быть.
— Она чуть не лишилась чувств — сам ответил! Из тысяч линий того Министерства. И он ей сразу сказал: надо увидеться, она согласилась, он попросил адрес. На следующий день была суббота, он сказал, что ему удобно утром, в десять. Она не могла поверить. Проснулась рано, часов в семь, но душа ни к чему не лежала, так что дом она не прибрала, себя в порядок не привела, была уверена, что он позвонит в последний момент, скажет: случилось то-то и то-то и прийти он не может. Но было примерно без двадцати десять, а телефон все молчал, она позвонила мне, просила перезвонить и проверить, работает ли телефон. Я перезвонила, телефон работал прекрасно. Тогда она слегка причесалась, и все, сил у нее, правда, никаких не осталось, так она измоталась, пока билась за эту встречу. Села писать письмо приятельнице из Буэнос-Айреса, с которой не общалась целую вечность, чтобы не пялиться на стрелки часов. Ровно в десять услышала звонок в дверь. Припала к дверному глазку, уверенная, что это консьерж принес счет за газ или свет, или еще что-нибудь такое. Нет, это был он, хочешь верь, хочешь нет. Стоял ждал, когда она откроет.
Глава четвертая
— Уже гасишь свет?
— Да, засыпаю.
— Везет, можешь заснуть, не читая на ночь.
— Подустала я от прогулки, день был дивный. До завтра, Люси.
— Почитаю немного, пока таблетка начнет действовать.
— Пока.
— До завтра.
— А ты разве еще не прочла всю газету?
— Это старые приложения, я их, видно, отложила, вроде еще не все просмотрела.
— Пока, Люси.
— Только полистала немного, не знаю, чего я их отложила.
Императорская резиденция. — Колониальная архитектура может утратить один из своих самых прекрасных памятников.
В 40 километрах от центра города Сан-Себастьяна де Рио-де-Жанейро, в селении Санта-Круз, один из немногих уцелевших памятников колониальной архитектуры медленно приходит в запустение и разрушается, причем процесс этот начался около десяти лет назад и ныне ускорился по причине очередного пожара. Здание находится вдали от центральных правительственных учреждений, равно как и от любых начинаний государственной власти по его сохранению. Соседи опасаются, что в скором времени строение будет снесено. От старого особняка, некогда принадлежавшего Его Величеству королю Жуану VI и позднее приютившего в своих стенах первую отечественную музыкальную консерваторию, остаются одни руины к вящему сожалению местных жителей, которые предпочли бы видеть здесь культурный центр. Двор усадьбы покрыт густыми зарослями кустарника, но само здание оставалось практически нетронутым и лишь два года назад серьезно пострадало от первого пожара. Несмотря на это, конструкция величественного двухэтажного особняка с необычайно высокими опорами пару недель назад еще держалась, когда новый пожар достиг колонн и кровли, полностью ее уничтожив. Окрестные жители полагают, что огонь вспыхнул, скорее всего, по вине бродяг, обосновавшихся здесь, так как после пожара их больше нигде не видели. Ныне посещение полуразрушенного дома сопряжено с очевидным риском: часть пола на втором этаже, сделанного целиком из рижской сосны, уже обвалилась, продолжает падать кровельная черепица, а также осколки оконных стекол и балки. Однако, фасад особняка, по-видимому, держится крепко, благодаря прочности материала, использованного при строительстве, что не дает угаснуть надеждам тех, кто еще верит в возможность спасти здание.
Волны лета. — Рок, кино, комиксы: новинки начала сезона.
Пора очнуться от новогоднего похмелья и начать привыкать к новым лицам новой Бразилии. Лето знойно зажигает, особенно для поклонников рок-музыки и кино. А комиксы порадуют, как минимум, одной, но душераздирающей новинкой. Нам не сулят череду мимолетных вспышек, как в только что почившем шизофреническом году, да и для бездарности, кстати, вряд ли найдется место. При явном спаде экономики выживет лишь стоящее.
Для начала, слова вроде перформанс, постмодерн, clean и dark следует без малейших церемоний выбросить в мусорный бак истории. Перформансы погрязли в собственном убожестве и неспособны к обновлению. Что касается постмодернизма, очередные зачарованные могут распрощаться со всякими иллюзиями, прочитав книгу Маршалла Бермана “Все, что есть прочного, растворяется в воздухе”, которая более любой другой заслуживает права стать must-have летнего сезона, пусть даже лишь затем, чтобы вызвать яростную критику. Под знаком clean, как и следовало ожидать, выживет только марка стирального порошка на полках супермаркета. А dark, тяжеловесная шутка 86-го года, выродилась в несчастных “дарков” — эти существа низвели до банальности символику черного и благородство сплина.
Стремясь раз и навсегда похоронить “даркизм”, зал “Крепуску-лу де Кубатан”, воспетый медиа как храм движения, решил сделать ставку на смену имиджа. Диск-жокеи теперь крутят взрывное: афро-бит, хип-хоп, соул, фанк и регги, не говоря уж о непременных “Сиу” и “Баухаус”. В течение всего января месяца в клубе продефилируют такие группы, как “Кинго”, “Наемницы”, “Социальные волнения” и другие. Непонятно только, как можно соединить в тесном подвале оркестровую группу с ложей бенуара, полной фанов. С этой минуты в вопросах акустики остается уповать на Господа Бога. Но поскольку шоу всегда начинается после полуночи, веселье гарантировано.
Из потемок выплывает также Летающий цирк, планирующий на своей площадке супер-рок-фестиваль с участием “Хамского плебса”, “Простаков”, и два специальных вечера — один с программой панк-музыки, другой с новыми командами из Бразилиа. Немало обещает и шоу “Брызговиков успеха”, которые, объехав с гастролями полмира, выступают 25 числа на Гребном канале озера Фрейтас. Во всяком случае, публику на разогреве заведут ребята из “Конго”.
Теперь, когда рок стал неотъемлемой экспрессивной частью бразильской народной музыки, пуристы популизма могут залиться слезами, ибо настал час, когда этот наэлектризованный пипл покажет, на что он способен. Лавиной хлынули новые имена: из Рио — уже упомянутые “Конго”, помимо “Фальшивых Пикассо” и “Хот Дедух”, двух выразителей трайбал-фанка. Не забудем “Блэк Фьючер”, то есть небытие, доведенное до предела, и “Злющщих”, апологетов психоделического ритм-энд-блюза. Из Сан-Пауло заявлены “Гетто”, “Осенняя фиалка” и тотальное ошеломление в лице “Взядок Моэ”, тогда как Бразилиа выдвигает неизвестные группы “Паника”, “Школа скандалов”, “Искусство во тьме”, “Марсианин-Содомит” и “Гей (sic), мулатки!” Добавьте к этому десятки еще до конца не утвердившихся команд и артистов, и составится весьма аппетитное музыкальное меню. Уточним: указанные имена представляют не более чем видимую часть айсберга.
Шаша обличает карьеризм в борьбе с мафией и раскалывает Италию — Рим. Сицилийскому писателю Леонардо Шаше приходится платить высокую цену за разоблачение процветающей индустрии анти-мафии. Индустрия эта не только плодит общеизвестных и почтенных деятелей, но и содействует стремительному карьерному взлету политиков и судей, главным образом на Сицилии. Шаша бросил первый камень, опубликовав статью на целую полосу в “Коррьере делла сера”, итальянской газете с давними традициями. Он и на этот раз действовал, верный своему характеру и стилю, отметившему его личность и творчество интеллектуала нон-конформиста и возмутителя спокойствия, взыскательного либертария, которого неизменно манят трудные дела и идеи.
